Неточные совпадения
Безграмотный
редактор приучил читать свою безграмотную
газету, приохотил к чтению охотнорядца, извозчика. Он — единственная бытовая фигура в газетном мире, выходец из народа, на котором теперь, издали, невольно останавливается глаз на фоне
газет того времени.
После него стал
редактором Петровский, очень друживший с супругами Витте и, кажется, больше интересовавшийся биржей, падением и повышением бумаг, чем
газетой и политикой.
После смерти
редактора Н.С. Скворцова, талантливого и идейного журналиста, материальное состояние
газеты было затруднительным. В.М. Соболевский, ставший фактическим владельцем
газеты, предложил всем своим ближайшим сотрудникам образовать товарищество для продолжения издания. Его предложение приняли десять человек, которые и явились учредителями издательского паевого товарищества «Русских ведомостей».
Так никогда и не узнала об этом сотрудничестве цензура. А узнай она — за одно участие их
газета была бы закрыта, да и
редакторы угодили бы в ссылку.
А высылка была равносильна закрытию
газеты, так как утвержденным
редактором тогда был один В.М. Соболевский.
Дня через три вдруг я вижу в этой
газете заметку «Средство от холеры» — по цензурным условиям ни о Донской области, ни о корреспонденте «Русских ведомостей» не упоминалось, а было напечатано, что «
редактор журнала „Спорт“ В.А. Гиляровский заболел холерой и вылечился калмыцким средством: на лошади сделал десять верст галопа по скаковому кругу — и болезнь как рукой сняло».
Тогда
газета шла хорошо, денег в кассе бывало много, но Никита Петрович мало обращал на них внимания. Номера выпускал частью сам (типография помещалась близко, в Ваганьковском переулке), частью — второй
редактор, племянник его Ф.А. Гиляров, известный педагог-филолог и публицист. Тоже не от мира сего, тоже не считавший денег.
Под
газетой стояла подпись: «Издатель — Н.П. Ланин,
редактор — В.Н. Селезнев». Вид
газета имела самый провинциальный. Полстраницы последней полосы занимало чуть ли не единственное объявление с гербами и медалями о шипучих водах и «ланинском» шампанском.
Молодому ученому, подававшему большие надежды, пришлось искать заработка, и он перешел в журналистику, сделавшись постоянным сотрудником «Московского телеграфа». Н.П. Ланин предложил ему организовать редакцию и быть фактическим
редактором «Русского курьера»,
газеты без предварительной цензуры.
В Москве шла только розница. Москвичам были интереснее фельетоны Збруева в «Современных известиях» и «Московский листок» Н.И. Пастухова. Эти два издания начали глумиться над «Русским курьером», называя его не иначе, как «кислощейной
газетой», а самого Н.П. Ланина — липовым
редактором.
Эта насмешка окончательно обозлила Н.П. Ланина, и он решил неукоснительно избавиться от В.А. Гольцева, уже редактировавшего около двух лет
газету, что было известно всей Москве, и самому стать фактическим
редактором.
В первое время
редактором была А.И. Соколова, из закрывшейся «Русской
газеты», а секретарем — провинциальный журналист Е.А. Валле де Барр. Сам А.Я. Липскеров был малограмотен. Он писал «одна ножница», «пара годов» и т.п.
Вскоре Соколова и Валле де Барр перешли в «Московский листок», и редактировать
газету стал А.П. Лансберг,
редактор закрывшегося вскоре после его ухода «Голоса Москвы».
Талантливый беллетрист и фельетонист, он сумел привлечь сотрудников, и
газета двинулась. После А.П. Лансберга
редактором стал Н.Е. Эфрос, а затем А.С. Эрманс, при котором многие из сотрудников покинули
газету.
Безграмотный
редактор приучил читать безграмотную свою
газету охотнорядца, лавочника, извозчика, трактирного завсегдатая и обывателя, мужика из глухих деревень.
— На своей собственной!
Редактор своей
газеты!..
Потом в
газете «Современные известия» он стал писать заметки и фельетоны. Одновременно с этим А.А. Соколов,
редактор «Петербургского листка», пригласил Н.И. Пастухова сотрудничать в своей
газете, где он и писал «Письма из Москвы», имевшие большой успех.
Когда
редактор Валле де Барр ушел из «Листка» и уехал в Самару, где очень долго работал в
газетах, его место занял Федор Константинович Иванов, который стал фактическим
редактором и был им до конца своей жизни.
Ф.К. Иванов был все. Он любил кутнуть, и даже нередко, но пока матрица не отлита, пока он не просмотрит оттиска, — из редакции не выходил. Но когда
газету спускали в машину, Федор Константинович мчался на лихаче к «Яру» или в «Золотой якорь», где его уже ждала компания во главе с номинальным
редактором Виктором Николаевичем Пастуховым, сыном
редактора.
Программа этой
газеты, утвержденная правительством, была шире всех газетных программ того времени. Ей было разрешено печатать «все, что интересно читать и потребно обывателю». Так и написано было в разрешении, которое мне показывал сам
редактор, маленький чиновничек, назначенный из канцелярии обер-полицмейстера.
Редактор никогда не читал своей
газеты, имевшей свою хорошо оборудованную типографию.
Газету вообще никто не читал, а меньше всего подписчики.
Что, кроме анекдота, могло явиться в печати под «пятой» правительства, боявшегося даже намека, и какая могла быть печать, если
газеты и журналы разрешались только тем, на кого твердо надеялось правительство, уверенное в том, что оно разрешает только тому право на издание, у кого и мысли о каком-нибудь неугодном властям намеке в голову прийти не могло, и разве такой издатель в свою
газету и журнал мог пригласить
редактора, который был бы способен пропустить какой бы то ни было намек?
Для
редакторов открылись двери тюрем, на издателей посыпались денежные штрафы, сажали
редакторов и прикрывали
газеты. Нужно было или платить штраф, сохраняя издание, или на место посаженного
редактора выставлять нового, запасного. Таких явилось сколько угодно.
Цены на таких
редакторов были разные: от 15 рублей на хозяйских харчах в месяц и выше — до сотен рублей. Был случай, напечатанный в
газетах, что двенадцать
редакторов одного и того же петербургского издания одновременно отсиживали в тюрьме трехмесячный стаж.
В.Э. Миллер, знавший К.П. Цветкова как издателя детского журнала «Малютка» и сотрудника «Московских ведомостей», согласился, и под
газетой, уже «без предварительной цензуры», появилась надпись: «Издатель — В.Э. Миллер,
редактор — К.П. Цветков».
В.Э. Миллер окончательно запутался в долгах, и в 1898 году подписи В.Э. Миллера под
газетой уже не было, а издателем подписывался Н.Л. Казецкий, юрисконсульт фирмы П.М. Генцеля, потом исчезла подпись
редактора К.П. Цветкова, и с 34-го номера 1899 года под «Русским листком» стояло: редактор-издатель Н.Л. Казецкий.
Газета полностью перешла к нему.
Самому Н.Л. Казецкому, как гласному Городской думы, занятому, помимо судейских дел, и общественными делами, заниматься
газетой было некогда, и он доверялся фактическим
редакторам.
Менялись
редакторы — менялось лицо
газеты. При А.П. Ландберге она стала приличной, в ней появились фельетоны-романы, излюбленные Москвой.
«Курьер» как-то неожиданно вырос на поле московской журналистики. Подпись под
газетой была: издатель — А.Г. Алексеев,
редактор — Я.А. Фейгин.
Вскоре после исчезновения князя прекратился в конце года и «Курьер», в мае 1895 года вышел снова в новом издательстве Е. Коган, а в сентябре 1896 года под
газетой стояла подпись: редактор-издатель Я.А. Фейгин.
У Я.А. Фейгина явились деньги, захотелось славы
редактора политической
газеты, но все-таки издавать одному большую
газету ему было не под силу, и он составил компанию, в которую вошли два присяжных поверенных — И.Д. Новик, Е.З. Коновицер — и два брата Алексеевых, молодые люди купеческого рода, получившие богатое наследство.
Под
газетой значилась подпись: издатели — А.Г. Алексеев и Я.А. Фейгин,
редактор — Я.А. Фейгин.
Я.А. Фейгин метался по своим делам по Москве, а фактическим
редактором был И.Д. Новик. Первые месяцы
газета шла, конечно, слабо, направление еще ярко не определилось, но ее счастью помогло чужое несчастье.
Газеты эти — «Голос Москвы» Васильева и «Жизнь» Д.М. Погодина. Н.В. Васильев — передовик «Московских ведомостей» — был
редактором «Голоса Москвы», а издателем был И.И. Зарубин, более известный по Москве под кличкой «Хромой доктор».
Скоро сотрудникам перестали аккуратно платить, и
редактор Н.В. Васильев ушел. Под
газетой появилась подпись «Редактор-издатель И.И. Зарубин», но к декабрю фактически он уже владельцем
газеты не был — она перешла к В.Н. Бестужеву, который и объявил о подписке на 1886 год.
В типографии В.Н. Бестужева печаталась еще ежедневная
газета «Жизнь», издательницей которой была Е.Н. Погодина, а
редактором Д.М. Погодин, сын известного ученого М.П. Погодина, владелец типографии в доме Котельниковой на Софийской набережной.
Сам он тоже выпускал какой-то «Листок объявлений», выходивший раза 3—4 в год. Желание иметь свою
газету в нем кипело. Пробовал просить разрешение на издание, но столь прославленному скандалисту получить его не удавалось. Узнав, что дела Погодиных плохи, В.Н. Бестужев вошел в
газету с тем, что имена издателя и
редактора остаются, а фактически
газета будет принадлежать ему.
О самом появлении ее чуть не до самого дня выпуска и слышно ничего не было, и вдруг огромная, интересная
газета, подписанная «Г.П. Сазонов — редактор-издатель». В газетном мире лицо совершенно неизвестное. Знали, что это ученый-экономист, человек, живущий своим трудом.
В кармане у меня были письма в редакцию
газеты «Одъек» и ее
редакторам Пашичу и Протичу и к учителю М.М. Бойовичу от его сына литератора, студента Московского университета.