Неточные совпадения
Но кучер, опасаясь разделки, ударил по лошадям, они
рванули — и Андрий, к счастию успевший отхватить
руку, шлепнулся на землю, прямо лицом в грязь.
Через час Самгин шагал рядом с ним по панели, а среди улицы за гробом шла Алина под
руку с Макаровым; за ними — усатый человек, похожий на военного в отставке, небритый, точно в плюшевой маске на сизых щеках, с толстой палкой в
руке, очень потертый; рядом с ним шагал, сунув
руки в карманы
рваного пиджака, наклоня голову без шапки, рослый парень, кудрявый и весь в каких-то театрально кудрявых лохмотьях; он все поплевывал сквозь зубы под ноги себе.
Кочегар шагал широко, маленький белый платок вырвался из его
руки, он выдернул шапку из-за ворота, взмахнул ею; старик шел быстро, но прихрамывал и не мог догнать кочегара; тогда человек десять, обогнав старика, бросились вперед; стена солдат покачнулась, гребенка штыков, сверкнув, исчезла, прозвучал, не очень громко, сухой,
рваный треск, еще раз и еще.
Она было
рванула опять свою
руку, но он с тихой силой удержал ее.
Анна Павловна, постояв несколько секунд, грузными шагами направляется в девичью, где, заложив
руки за спину, ее ожидает старик повар в
рваной куртке и засаленном переднике.
Человеколюбивое общество, кое-как подремонтировав дом, пустило в него такую же
рвань, только с паспортами, и так же тесно связанную с толкучкой. Заселили дом сплошь портные, сапожники, барышники и торговцы с
рук, покупщики краденого.
Моющийся сдавал платье в раздевальню, получал жестяной номерок на веревочке, иногда надевал его на шею или привязывал к
руке, а то просто нацеплял на ручку шайки и шел мыться и париться. Вор, выследив в раздевальне, ухитрялся подменить его номерок своим, быстро выходил, получал платье и исчезал с ним. Моющийся вместо дорогой одежды получал
рвань и опорки.
И
рваная шляпенка, и котомка за плечами, и длинная палка в
руках, и длинная седая борода, и заветрелое лицо, изборожденное глубокими морщинами, и какая-то подозрительная таинственность во всей фигуре и даже в каждой складке страннического рубища, — все эти признаки настоящего таинственного странника как-то не вязались с веселым выражением его лица.
И с криком «иду!» я бежала бегом,
Рванув неожиданно
руку,
По узкой доске над зияющим рвом
Навстречу призывному звуку…
«Иду!..» Посылало мне ласку свою
Улыбкой лицо испитое…
Позвали Симеона… Он пришел, по обыкновению, заспанный и хмурый. По растерянным лицам девушек и экономок он уже видел, что случилось какое-то недоразумение, в котором требуется его профессиональная жестокость и сила. Когда ему объяснили в чем дело, он молча взялся своими длинными обезьяньими
руками за дверную ручку, уперся в стену ногами и
рванул.
И он начал выбрасывать из бокового кармана своего сюртука разные бумаги, одну за другою, на стол, нетерпеливо отыскивая между ними ту, которую хотел мне показать; но нужная бумага, как нарочно, не отыскивалась. В нетерпении он
рванул из кармана все, что захватил в нем
рукой, и вдруг — что-то звонко и тяжело упало на стол… Анна Андреевна вскрикнула. Это был потерянный медальон.
Затем, прежде всех криков, раздался один страшный крик. Я видел, как Лизавета Николаевна схватила было свою мама за плечо, а Маврикия Николаевича за
руку и раза два-три
рванула их за собой, увлекая из комнаты, но вдруг вскрикнула и со всего росту упала на пол в обмороке. До сих пор я как будто еще слышу, как стукнулась она о ковер затылком.
Быстрым толчком в грудь Людмила повалила Сашу на диван. От рубашки, которую она
рванула, отскочила пуговица. Людмила быстро оголила Сашино, плечо и принялась выдергивать
руку из рукава. Отбиваясь, Саша невзначай ударил Людмилу ладонью по щеке. Не хотел, конечно, ударить, но удар упал на Людмилину щеку сразмаху, сильный и звонкий. Людмила дрогнула, пошатнулась, зарделась кровавым румянцем, но не выпустила Сашу из
рук.
Вообще действия его были не только нерешительны, но и загадочны. Иногда он возьмет Надежду Петровну за
руку, держит ее, гладит и вдруг как-то так нелепо
рванет, что она даже вскрикнет; иногда вскочит со стула словно ужаленный, схватит фуражку и, не говоря ни слова, удерет в губернское правление. Одним словом, были все признаки; недоставало одного: словесности.
Брагин тяжело упал в кресло и
рванул себя за покрытые сильной проседью волосы. С бешенством расходившегося мужика он осыпал Головинского упреками и руганью, несколько раз вскакивал с места и начинал подступать к хозяину с сжатыми кулаками. Головинский, скрестив
руки на груди, дал полную волю высказаться своему компаньону и только улыбался с огорченным достоинством и пожимал плечами.
Идет парочка под
руку, мы сзади… Вдруг нас перегоняет
рваный старичишка с букетом цветов.
Ответа не последовало. Но вот наконец ветер в последний раз
рванул рогожу и убежал куда-то. Послышался ровный, спокойный шум. Большая холодная капля упала на колено Егорушки, другая поползла по
руке. Он заметил, что колени его не прикрыты, и хотел было поправить рогожу, но в это время что-то посыпалось и застучало по дороге, потом по оглоблям, по тюку. Это был дождь. Он и рогожа как будто поняли друг друга, заговорили о чем-то быстро, весело и препротивно, как две сороки.
Рассудина, здороваясь,
рванула его за
руку и, не снимая пальто и шляпы, вошла в кабинет и села.
Qu’est-ce à dire pravoslavni?.. Sacreés gueux, maudites canailles! Mordieu, mein herr, j’enrage: on dirait que зa n’a pas des bras pour frapper, ça n’a que des jambes pour foutre le camp [Что значит православные?..
Рвань окаянная, проклятая сволочь! Черт возьми, мейн repp (сударь), я прямо взбешен: можно подумать, что у них нет
рук, чтобы драться, а только ноги, чтобы удирать (фр.).].
Сын кузнеца шёл по тротуару беспечной походкой гуляющего человека,
руки его были засунуты в карманы дырявых штанов, на плечах болталась не по росту длинная синяя блуза, тоже
рваная и грязная, большие опорки звучно щёлкали каблуками по камню панели, картуз со сломанным козырьком молодецки сдвинут на левое ухо, половину головы пекло солнце, а лицо и шею Пашки покрывал густой налёт маслянистой грязи.
Его круглая, задорная рожица вся испачкана грязью и сажей; на лбу у него шишка; рубаха
рваная, и сквозь её бесчисленные дыры просвечивает крепкое тело. Это первый озорник и драчун на дворе; он уже успел дважды очень больно поколотить неловкого Илью, а когда Илья, заплакав, пожаловался дяде, тот только
руками развёл, говоря...
Но в этот же миг сверкнула белая
рука в
рваном рукаве, блеснул длинный холеный ноготь мизинца. Как сейчас я вижу это и как сейчас слышу среди этого буйства спокойное...
На левом плече шпиона и на
руке у него висели
рваные брюки, грязные рубахи, пиджаки.
— Да, конечно, можно, — отвечала Анна Михайловна. Проводив Долинского до дверей, она вернулась и стала у окна. Через минуту на улице показался Долинский. Он вышел на середину мостовой, сделал шаг и остановился в раздумье; потом перешагнул еще раз и опять остановился и вынул из кармана платок. Ветер
рванул у него из
рук этот платок и покатил его по улице. Долинский как бы не заметил этого и тихо побрел далее. Анна Михайловна еще часа два ходила по своей комнате и говорила себе...
Лиска еще пуще заюлила перед нищим и по его приказанию ушла в логово, а он, съежившись и засунув
руки в рукава
рваного кафтана, зашагал по снегу к блестевшим окнам трактира…
Лицо у него — спокойное, глаза холодные, он молчалив и мало похож на мужика. На носу дощаника, растопырив ноги, стоит с багром в
руках батрак Панкова, Кукушкин, растрепанный мужичонка в
рваном армяке, подпоясанном веревкой, в измятой поповской шляпе, лицо у него в синяках и ссадинах. Расталкивая льдины длинным багром, он презрительно ругается...
Было светлое осеннее утро, когда мы вынесли черный гроб из избы и поставили на телегу; Рыжку предстояло в последний раз везти своего хозяина в далекий путь. Яша, в
рваном полушубке и с босыми ногами, без шапки, с блуждающими добрыми глазами и длинной палкой в
руке, суетился, кажется, больше всех: помогал выносить гроб, несколько раз пробовал, крепко ли он стоит на телеге, и постоянно бормотал...
Тогда, из боязни уронить свой авторитет перед «малышами», весь красный от натуги, он уперся одной
рукой в грудь Буланина, а другой изо всех сил
рванул пуговицу к себе.
Вдруг Ребер, поймав обеими
руками руку своего противника, с силой
рванул ее на себя.
Коростелев поглядел с ненавистью на Ольгу Ивановну, ухватился за простыню обеими
руками и сердито
рванул, как будто она была виновата.
у меня валенки кожей обшиты — идти нельзя, скользко, — а я приехал по церковной надобности не с пустыми
руками. Помилуй бог, какой орловчин с шеи
рванет и убежит, а мне догонять нельзя».
Берегом, покачиваясь на длинных ногах, шагает высокий большеголовый парень, без шапки, босой, с удилищами на плече и корзиною из бересты в
руках. На его тонком сутулом теле тяжело висит
рваное ватное пальто, шея у него длинная, и он странно кивает большой головой, точно кланяясь всему, что видит под ногами у себя.
Фельдшер схватил ее за сорочку около шеи и
рванул; и тут же не выдержал и изо всех сил обнял девку. А она, шипя от злости, заскользила в его объятиях и, высвободив одну
руку — другая запуталась в порванной сорочке — ударила его кулаком по темени.
Войдя в большую избу, Корней разбудил немого и велел ему запрягать лошадь. Немой, не сразу проснувшись, удивленно-вопросительно поглядывал на дядю и обеими
руками расчесывал голову. Поняв наконец, что от него требовали, он вскочил, надел валенки,
рваный полушубок, взял фонарь и пошел на двор.
Откатив широкие рукава пальто, прежде всего он взялся за рукопись Эртуса, еще раз перечитал первую страницу, оскалил зубы и
рванул ее
руками.
Неслышно, крадучись, я подошла к калитке, положила
руку на задвижку и изо всех сил
рванула ее. Калитка, не скрипнув, отворилась. Сторож спал.
Приемная дочь, узаконенная княжеская воспитанница и племянница, аристократка, носится по горам, как юноша-джигит, в
рваном бешмете, совершая далекие поездки в окрестности Гори, попадает под грозу и ливень и возвращается пешком, с вывихнутой
рукой…
Он
рванул ее за
руку. Она села на край кровати и спрятала свое лицо за спутавшимися волосами. Плечи ее дрожали.
В ту же минуту Иван трепещущими
руками рванул дорогой, золотом шитый камзол короля и коснулся королевской груди голубиным сердцем.
И вдруг ей удалось дотянуться до шляпы, и она изо всех сил
рванула ее с головы шалуньи. Шляпа очутилась в
руках Таси, но заодно с ней очутился и целый клок волос с головы Ярышки, нечаянно захваченный вместе со шляпой. Ярош вскрикнула от боли и обиды.
Он смерил меня любопытно-величавым взглядом и нерешительно протянул мне свою бледную, сквозящую тонкими голубыми жилками прозрачную
руку, всю утопающую в кружеве его великолепных манжет. Я не знала, что мне с нею делать. Очевидно, мой
рваный бешмет и запачканные лошадиным потом и пылью шальвары производили на него неприятное впечатление.
Вместо мертвой девушки, вместо призрака горийской красавицы я увидела трех сидевших на полу горцев, которые при свете ручного фонаря рассматривали куски каких-то тканей. Они говорили тихим шепотом. Двоих из них я разглядела. У них были бородатые лица и
рваные осетинские одежды. Третий сидел ко мне спиной и перебирал в
руках крупные зерна великолепного жемчужного ожерелья. Тут же рядом лежали богатые, золотом расшитые седла, драгоценные уздечки и нарядные, камнями осыпанные дагестанские кинжалы.
Прямо к нему лицом лежала на разрытой земле, в
рваной рубахе, баба лет за сорок, ожирелая, с распущенными седеющими волосами, босая, очень грязная. Лежала она наполовину ничком, левой
рукой ковыряла в земле и выла.
Теща вскочила и
рванула за дверную ручку. Дверь распахнулась, и Мишель увидел свою Лизу. Она стояла на пороге, ломала себе
руки и всхлипывала. Ее хорошенькая мордочка была вся в слезах. Мишель подскочил к ней…
Гольтяков все пьет. Пропил инструменты, пропил тальму Прасковьи. Вчера вечером пришел,
рванул себя зубами за
руку, оторвал лоскут кожи.
Влетаю, как шальная, так сильно
рванув дверь, что становится больно собственной
руке.
Из толпы выскочил серый мужичонка в
рваном кафтанишке и, судорожно дергая себя обеими
руками за ворот дырявой рубашонки, зачастил: «Бачка, за шкуру-то, за шкуру-то свою! За шкуру свою, батюшка, мир все смолчит!»
Взгляд ее случайно скользнул по ее разорванному платью, грубым, исцарапанным
рукам и
рваной обуви. Она смутилась и покраснела.
Поздним вечером по Большому проспекту Васильевского острова поспешно, насколько ему позволяли лета, шел старик-странник, в
рваном нагольном тулупе, шапке-треухе, с суковатой длинной палкой в
руках и с котомкой за плечами.
— Я-те задам тетя, — окончательно остервенилась Салтыкова и, схватив левой
рукой молодую девушку за косу, с силой
рванула ее.