Неточные совпадения
И он с свойственною ему ясностью
рассказал вкратце эти новые, очень важные и интересные открытия. Несмотря на то, что Левина занимала теперь больше всего мысль
о хозяйстве, он, слушая
хозяина, спрашивал себя: «Что там в нем сидит? И почему, почему ему интересен раздел Польши?» Когда Свияжский кончил, Левин невольно спросил: «Ну так что же?» Но ничего не было. Было только интересно то, что «оказывалось» Но Свияжский не объяснил и не нашел нужным объяснять, почему это было ему интересно.
По случаю несколько раз уже повторяемых выражений восхищения Васеньки
о прелести этого ночлега и запаха сена,
о прелести сломанной телеги (ему она казалась сломанною, потому что была снята с передков),
о добродушии мужиков, напоивших его водкой,
о собаках, лежавших каждая у ног своего
хозяина, Облонский
рассказал про прелесть охоты у Мальтуса, на которой он был прошлым летом.
Покамест ему подавались разные обычные в трактирах блюда, как-то: щи с слоеным пирожком, нарочно сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей, мозги с горошком, сосиски с капустой, пулярка жареная, огурец соленый и вечный слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам; покамест ему все это подавалось и разогретое, и просто холодное, он заставил слугу, или полового,
рассказывать всякий вздор —
о том, кто содержал прежде трактир и кто теперь, и много ли дает дохода, и большой ли подлец их
хозяин; на что половой, по обыкновению, отвечал: «
О, большой, сударь, мошенник».
— Эх, — вздохнул Тагильский и стал
рассказывать о красотах Урала даже с некоторым жаром. Нечто поддразнивающее исчезло в его словах и в тоне, но Самгин настороженно ожидал, что оно снова явится. Гость раздражал и утомлял обилием слов. Все, что он говорил, воспринималось
хозяином как фальшивое и как предисловие к чему-то более важному. Вдруг встал вопрос...
Затем он
рассказал странную историю: у Леонида Андреева несколько дней прятался какой-то нелегальный большевик, он поссорился с
хозяином, и Андреев стрелял в него из револьвера, тотчас же и без связи с предыдущим сообщил, что офицера-гвардейца избили в модном кабаке Распутина и что ходят слухи
о заговоре придворной знати, — она решила снять царя Николая с престола и посадить на его место — Михаила.
К счастью, он сидел с моим
хозяином, который, чтоб не было скучно гостю ждать, нашел нужным немедленно познакомиться и
о чем-то ему с жаром начал
рассказывать.
Попрощались с
хозяевами и пошли в 3-й участок Мясницкой части. Старый, усатый пристав полковник Шидловский имел привычку сидеть в участке до полуночи: мы его застали и
рассказали о своей беде.
Вода, жар и пар одинаковые, только обстановка иная. Бани как бани! Мочалка — тринадцать, мыло по одной копейке. Многие из них и теперь стоят, как были, и в тех же домах, как и в конце прошлого века, только публика в них другая, да старых
хозяев, содержателей бань, нет, и память
о них скоро совсем пропадет, потому что
рассказывать о них некому.
Во всем этом разговоре Вихрова по преимуществу удивила смелость Виссариона, с которою тот говорил
о постройке почтового дома. Груня еще прежде того
рассказывала ему: «Хозяин-то наш, вон, почтовый дом строил, да двадцать тысяч себе и взял, а дом-то теперь весь провалился». Даже сам Виссарион, ехавши раз с Вихровым мимо этого дома, показал ему на него и произнес: «Вот я около этого камелька порядком руки погрел!» — а теперь он заверял губернатора, что чист, как солнце.
Я у него баловался с неуками, но это его не удивляло: так будто и быть должно. Но ни одного слова, ни намека на прошлое я от него не слыхал, хотя,
рассказывая о донских коневодах, он не раз упоминал мне имя своего друга, бывшего моего
хозяина.
Потом все вошли в гостиную, где сидели вдвоем Егор Егорыч и Сусанна Николаевна, которые, увидав, кто к ним приехал, без сомнения, весьма удивились, и затем началась обычная сцена задушевных, хоть и бестолковых, деревенских свиданий:
хозяева и гости что-то такое восклицали; все чуть-чуть не обнимались; у Сусанны Николаевны оба прибывшие гостя поцеловали с чувством руку; появилась тут же вдруг и gnadige Frau, у которой тоже оба кавалера поцеловали руку; все
о разных разностях отрывочно спрашивали друг друга и, не получив еще ответа,
рассказывали, что с ними самими было.
Мне казалось, что за лето я прожил страшно много, постарел и поумнел, а у
хозяев в это время скука стала гуще. Все так же часто они хворают, расстраивая себе желудки обильной едой, так же подробно
рассказывают друг другу
о ходе болезней, старуха так же страшно и злобно молится богу. Молодая хозяйка после родов похудела, умалилась в пространстве, но двигается столь же важно и медленно, как беременная. Когда она шьет детям белье, то тихонько поет всегда одну песню...
Кончив дела, усаживались у прилавка, точно вороны на меже, пили чай с калачами и постным сахаром и
рассказывали друг другу
о гонениях со стороны никонианской церкви: там — сделали обыск, отобрали богослужебные книги; тут — полиция закрыла молельню и привлекла
хозяев ее к суду по 103-й статье.
По праздникам, когда
хозяева уходили в собор к поздней обедне, я приходил к ней утром; она звала меня в спальню к себе, я садился на маленькое, обитое золотистым шелком кресло, девочка влезала мне на колени, я
рассказывал матери
о прочитанных книгах.
Однажды, на предложение
хозяев рассказать им еще что-нибудь
о пароходе, я ответил...
Говоря
о колдовстве, она понижала голос до жуткого шёпота, её круглые розовые щёки и полная, налитая жиром шея бледнели, глаза почти закрывались, в словах шелестело что-то безнадёжное и покорное. Она
рассказывала, как ведуны вырезывают человечий след и наговорами на нём сушат кровь человека, как пускают по ветру килы [Кила — грыжа — Ред.] и лихорадки на людей, загоняют под копыта лошадей гвозди, сделанные из гробовой доски, а ночью в стойло приходит мертвец,
хозяин гроба, и мучает лошадь, ломая ей ноги.
Он
рассказывал ей
о Савке с его страшным словом: «Х-хозяин…»
Нашлись предатели, которые
хозяевам рассказали о том, кто такой Репка, и за два дня до нашего привода в Рыбинск Репку подкараулили одного в городе, арестовали его, напав целой толпой городовых, заключили в тюремный замок, в одиночку, заковав в кандалы.
Романею подали; гости придвинулись поближе к запорожцу, который, выпив за здоровье молодых, принялся
рассказывать всякую всячину:
о басурманской вере персиян, об Араратской горе,
о степях непроходимых,
о золотом песке,
о медовых реках,
о слонах и верблюдах; мешал правду с небылицами и до того занял
хозяина и гостей своими рассказами, что никто не заметил вошедшего слугу, который, переговоря с работницею Марфою, подошел к Кирше и, поклонясь ему ласково, объявил, что его требуют на боярский двор.
Из-за этого и сам трактирщик Кулаков меня подобострастно принимал, а уж Семка прямо в нитку передо мною тянулся. Он первым делом заявил мне, что теперь служит на отчете, а
хозяин живет в своем имении и редко приезжает.
Рассказывал о старых общих знакомых — кто сослан, кто на высидке, кто где «дельце обделал». Во время рассказа он на минутку отрывался к кассе получать деньги.
Островский, на мое счастье, был в периоде своего загула, когда ему требовались слушатели, которым он читал стихи, монологи,
рассказывал о своих успехах. Днем такие слушатели находились. Он угощал их в отдельных комнатках трактиров, но, когда наступала ночь, нанимал извозчика по часам, лошадь ставилась на театральном дворе под навесом, а владелец ее зарабатывал по сорок копеек в час, сидя до рассвета в комнатке Василия Трофимовича за водкой и закуской, причем сам
хозяин закусывал только изюмом или клюквой.
Иногда в праздник
хозяин запирал лавку и водил Евсея по городу. Ходили долго, медленно, старик указывал дома богатых и знатных людей, говорил
о их жизни, в его рассказах было много цифр, женщин, убежавших от мужей, покойников и похорон. Толковал он об этом торжественно, сухо и всё порицал. Только
рассказывая — кто, от чего и как умер, старик оживлялся и говорил так, точно дела смерти были самые мудрые и интересные дела на земле.
Я навел также справки
о «Золотой цепи», намереваясь туда поехать на свидание с прошлым, но
хозяин гостиницы
рассказал, что этот огромный дом взят городскими властями под лазарет и там помещено множество эпидемиков.
И, как будто топором вырубая просвет во тьме, Тихон в немногих словах
рассказал хозяину о несчастии его брата. Пётр понимал, что дворник говорит правду, он сам давно уже смутно замечал её во взглядах синих глаз брата, в его услугах Наталье, в мелких, но непрерывных заботах
о ней.
Бенни понял, что
хозяева его лгут, что в Петербурге по революцию еще и кони неседланы и что все, что в Лондоне и здесь
рассказывают о близости революции в России, есть или легкомысленный обман, или злостная ложь.
Однажды, когда Свиньин случился у владыки, чтобы принять от него благословение, высокочтимый
хозяин заговорил с ним «кстати
о выстреле». Свиньин
рассказал всю правду, в которой, как мы знаем, не было ничего похожего на то,
о чем повествовали «кстати
о выстреле».
Помолчи, Хамоизит, и лучше не
рассказывай своему
хозяину о том, что тебе кажется. Уж не получил ли ты и с него взятку, потому и защищаешь его так усердно? — Ну, а мои житницы?
В магазине я нашел и
хозяина, самого Печаткина — личность, которая — увы! — сыграла довольно-таки печальную роль в моих испытаниях литературного деятеля,
о чем
расскажу дальше.
Хозяин стал
рассказывать гостям
о своем трехдневном аресте,
о двукратном представлении государю, обеде во дворце и наконец предстоящем назначении.
Так было и с тою,
о которой я
рассказываю. Досаждаемая докучными просьбами родных, девочка Груша стала «разлюбливать» их, а в то же время «с сердцов» она стала отвечать
хозяевам «речи», т. е. говорить то, чего сама не думала.