Неточные совпадения
Вчера она досидела до конца вечера
в кабинете Татьяны Марковны: все были там, и Марфенька, и Тит Никонович. Марфенька работала, разливала чай, потом играла на фортепиано. Вера молчала, и если ее спросят о чем-нибудь, то отвечала, но сама не заговаривала. Она чаю не пила, за ужином
раскопала два-три блюда вилкой, взяла что-то
в рот, потом съела ложку варенья и тотчас после стола ушла спать.
Райский вошел
в переулки и улицы: даже ветер не ходит. Пыль, уже третий день нетронутая, одним узором от проехавших колес лежит по улицам;
в тени забора отдыхает козел, да куры, вырыв ямки, уселись
в них, а неутомимый петух ищет поживы, проворно
раскапывая то одной, то другой ногой кучу пыли.
Он проворно
раскопал свои папки, бумаги, вынес
в залу, разложил на столе и с нетерпением ждал, когда Вера отделается от объятий, ласк и расспросов бабушки и Марфеньки и прибежит к нему продолжать начатый разговор, которому он не хотел предвидеть конца. И сам удивлялся своей прыти, стыдился этой торопливости, как будто
в самом деле «хотел заслужить внимание, доверие и дружбу…».
Белоярцев встал и пошел
в свою комнату. Долго он там возился и, наконец, вынес оттуда огромную груду бумаг. Бросив все это
в камин, он
раскопал кочережкою пепел и сказал...
Вскоре после того разнесся слух, что надворный советник Куропилов не являлся даже к губернатору и, повидавшись с одним только вице-губернатором, ускакал
в именье Язвина, где начал, говорят,
раскапывать всю подноготную. Приближенные губернатора объявили потом, что старик вынужденным находится сам ехать
в Петербург. При этом известии умы сильно взволновались. Дворянство
в первом же клубе решило дать ему обед.
Сделавшись помещиком, Петр Васильевич надел отцовскую бекешу, хранившуюся
в кладовой, уничтожил экипажи и лошадей, отучил гостей ездить
в Мытища, а
раскопал копани, увеличил запашку, уменьшил крестьянской земли, срубил своими и хозяйственно продал рощу — и поправил дела.
Она с беспощадною назойливостью
раскапывала головлевский архив и
в особенности любила дразнить Иудушку, доказывая, что главная роль во всех увечьях, наряду с покойной бабушкой, принадлежала ему.
Кроме того, что этот случай нарушил монотонную жизнь острога и
раскопал муравейник, — побег, и такой побег, как-то родственно отозвался во всех душах и расшевелил
в них давно забытые струны; что-то вроде надежды, удали, возможности переменить свою участь зашевелилось во всех сердцах.
Очень интересно
раскапывать кучи разного хлама, а особенно приятно было видеть радость старика, когда
в мусоре находилось что-нибудь особенное.
— Нет, погоди, что я на базаре-то слыхал! Будто
раскапывали это кладбище, что под горой, так что ж ты думаешь? — все покойники окарач стоят, на четвереньках, как медведи. И какие барины, так те
в мундирах, а какие мужики и мещане, так те совсем голые,
в чем мать родила, так голой задницей
в небо и уставились. Ей-Богу, правда, провалиться мне на этом месте. Смехота!
Никому уж он давно был не нужен, всем уж давно он был
в тягость, но всё-таки мертвые, хоронящие мертвых, нашли нужным одеть это тотчас же загнившее пухлое тело
в хороший мундир,
в хорошие сапоги, уложить
в новый хороший гроб, с новыми кисточками на 4-х углах, потом положить этот новый гроб
в другой свинцовый и свезти его
в Moскву и там
раскопать давнишние людские кости и именно туда спрятать это гниющее, кишащее червями тело
в новом мундире и вычищенных сапогах и засыпать всё землею.
Казалось, Тихон может говорить до конца всех дней. Говорил он тихо, раздумчиво и как будто беззлобно. Он стал почти невидим
в густой, жаркой тьме позднего вечера. Его шершавая речь, напоминая ночной шорох тараканов, не пугала Артамонова, но давила своей тяжестью, изумляя до немоты. Он всё более убеждался, что этот непонятный человек сошёл с ума. Вот он длительно вздохнул, как бы свалив с плеч своих тяжесть, и продолжал всё так же однотонно
раскапывать прошлое, ненужное...
Ты его раскопай-ко, Гаврилу-то, он ведь хоть сейчас
в министры, и все тебе как на ладони покажет; только здоровьишко его подлое совсем, а то рубаха-парень.
Она рассказала, что вскоре после того, как пали у нее две коровы, рыжонка и белянка, кузнец Дрон перестал таскаться по деревне, и объясняла чудо тем, что брат тогдашнего старосты, Силантий, раздосадованный, вероятно, ночными проказами кузнеца и желая вконец отвадить беду,
раскопал его могилу, положил тело грешника ничком и вбил ему
в спину длинный-предлинный осиновый кол.
Еще таинственней рецепты с указаниями, как рыть клады, собирать траву Тирличь под Иванов день на Лысой горе у Днепра или отыскивать какой-то «святой корень» «на добрые дела», — чтобы стать невидимкой: если найдешь большой муравейник, от которого идут двенадцать дорог,
раскопай и облей его водой, и наткнешься на дыру
в земле.
— Тем, что не знает, чего желает. Этот рассуждает так, рассуждает и иначе, а у того одно рассуждение. Все около своего пальца мотает. Простую вот такую-то землю возьми, либо старую плотину
раскапывай. Что по ней, что ее руками насыпали! Хворост
в ней есть, хворост и будет, а хворост повытаскаешь, опять одна земля, только еще дуром взбуровленная. Так вот и рассуждай, что лучше-то?
Вор
раскопал табак, влез
в середину и прикрылся табаком.
Почти всю эту ночь не спал Жилин. Ночи короткие были. Видит —
в щелке светиться стало. Встал Жилин,
раскопал щелку побольше, стал смотреть.
Полез Жилин
в дыру,
раскопал пошире, чтоб и Костылину пролезть, и сидяг они — ждут, чтобы затихло
в ауле.
Заяц перескочил через дорогу, подошел к своей старой норе, выбрал местечко повыше,
раскопал снег, лег задом
в новую нору, уложил на спине уши и заснул с открытыми глазами.
— Только удивляться приходится, какое это дикое зверье. Хуже зверья! Кончен, например, бой. Обыкновенно у всех
в это время только одно желание: отдохнуть. А они первым делом бросаются
раскапывать могилы наших и начинают ругаться над трупами. Находят на это силы! А уж про раненых что и говорить!
На обратном пути от Капитона объял меня страх: не узнал ли кто, что я получил деньги от гордого коринфянина, и не пришел ли без меня и не украл ли моих денег из того места, где я их зарыл у себя под постелью?.. Побежал я домой шибко,
в тревоге, какой ранее никогда еще не знал, а прибежав, сейчас же прилег на землю,
раскопал свою похоронку и пересчитал деньги: все двести тридцать златниц, которые бросил мне гордый Ор коринфянин, были целы, и я взял и опять их зарыл и сам лег на них, как собака.
Вокруг них толпился народ, успевший проникнуть
в храмину. Подьячий Родька Косой, как кликали его бояре, чинно стоял
в углу первого стола и по мере надобности
раскапывал столбцы и, сыскав нужное, прочитывал вслух всему собранию написанное. Давно уже шел спор о «черной, или народной, дани». Миром положено было собрать двойную и умилостивить ею великого князя. Такого мнения было большинство голосов.
В быстром набеге они взяли даже столицу ногайскую город Сарайчик, не оставив
в нем камня на камне, и ушли с богатою добычею,
раскопав даже могилы и обнажив мертвецов.
Подьячий Родька Косой, как кликали его бояре, чинно стоял
в углу первого стола и по мере надобности
раскапывал столбцы и, сыскав нужное, прочитывал вслух всему собранию написанное. Давно уже шел спор о «черной, или народной, дани». Миром положено было собрать двойную и умилостивить ею великого князя. Такого мнения было большинство голосов.
Несмотря на то, что день был страшно зноен и раскаленные скалы еще более увеличивали жар
в воздухе, слабая и измученная Тения быстро достигла развалин, указанных ей разбойником Анастасом,
раскопала в сказанном месте щебень — достала сокровище и сейчас же опять пустилась с ним обратно
в город. Она пришла
в тот самый миг, когда Евлогий сказал свою речь и когда Милий хотел вступать
в темницу. Золота было много, но Тения его не весила и не считала, а все, сколько там было, бросила к ногам Милия и сказала...