Неточные совпадения
Другой приехал с
разноюПоделкой деревянною —
И вывалил весь воз!
Науки бывают
разные; одни трактуют об удобрении полей, о построении жилищ человеческих и скотских, о воинской доблести и непреоборимой твердости — сии суть полезные;
другие, напротив, трактуют о вредном франмасонском и якобинском вольномыслии, о некоторых якобы природных человеку понятиях и правах, причем касаются даже строения мира — сии суть вредные.
Когда кончилось чтение обзора, общество сошлось, и Левин встретил и Свияжского, звавшего его нынче вечером непременно в Общество сельского хозяйства, где будет читаться знаменитый доклад, и Степана Аркадьича, который только что приехал с бегов, и еще много
других знакомых, и Левин еще поговорил и послушал
разные суждения о заседании, о новой пьесе и о процессе.
Левин часто замечал при спорах между самыми умными людьми, что после огромных усилий, огромного количества логических тонкостей и слов спорящие приходили наконец к сознанию того, что то, что они долго бились доказать
друг другу, давным давно, с начала спора, было известно им, но что они любят
разное и потому не хотят назвать того, что они любят, чтобы не быть оспоренными.
Воз был увязан. Иван спрыгнул и повел за повод добрую, сытую лошадь. Баба вскинула на воз грабли и бодрым шагом, размахивая руками, пошла к собравшимся хороводом бабам. Иван, выехав на дорогу, вступил в обоз с
другими возами. Бабы с граблями на плечах, блестя яркими цветами и треща звонкими, веселыми голосами, шли позади возов. Один грубый, дикий бабий голос затянул песню и допел ее до повторенья, и дружно, в раз, подхватили опять с начала ту же песню полсотни
разных, грубых и тонких, здоровых голосов.
— Что такое? что? кого? — Доверенность? кому? что? — Опровергают? — Не доверенность. — Флерова не допускают. — Что же, что под судом? — Этак никого не допустят. Это подло. — Закон! — слышал Левин с
разных сторон и вместе со всеми, торопившимися куда-то и боявшимися что-то пропустить, направился в большую залу и, теснимый дворянами, приблизился к губернскому столу, у которого что-то горячо спорили губернский предводитель, Свияжский и
другие коноводы.
Кабинет Свияжского была огромная комната, обставленная шкафами с книгами и с двумя столами — одним массивным письменным, стоявшим по середине комнаты, и
другим круглым, уложенным звездою вокруг лампы на
разных языках последними нумерами газет и журналов.
Узнав, что доктор еще не вставал, Левин из
разных планов, представлявшихся ему, остановился на следующем: Кузьме ехать с запиской к
другому доктору, а самому ехать в аптеку за опиумом, а если, когда он вернется, доктор еще не встанет, то, подкупив лакея или насильно, если тот не согласится, будить доктора во что бы то ни стало.
На
другой день он тотчас же отправил нарочного в Кизляр за
разными покупками; привезено было множество
разных персидских материй, всех не перечесть.
У этого помещика была тысяча с лишком душ, и попробовал бы кто найти у кого
другого столько хлеба зерном, мукою и просто в кладях, у кого бы кладовые, амбары и сушилы [Сушилы — «верхний этаж над амбарами, ледниками и проч., где лежат пух, окорока, рыба высушенная, овчины, кожи
разные».
Конечно, можно бы заметить, что в доме есть много
других занятий, кроме продолжительных поцелуев и сюрпризов, и много бы можно сделать
разных запросов.
Чиновники были отставлены от должности; дома гражданской архитектуры поступили в казну и обращены были на
разные богоугодные заведения и школы для кантонистов, [Кантонисты — солдатские сыновья, с самого рождения определенные в военное ведомство.] все распушено было в пух, и Чичиков более
других.
Но хуже всего было то, что потерялось уваженье к начальству и власти: стали насмехаться и над наставниками, и над преподавателями, директора стали называть Федькой, Булкой и
другими разными именами; завелись такие дела, что нужно было многих выключить и выгнать.
Но уже ни капитала, ни
разных заграничных вещиц, ничего не осталось ему; на все это нашлись
другие охотники.
— Да не найдешь слов с вами! Право, словно какая-нибудь, не говоря дурного слова, дворняжка, что лежит на сене: и сама не ест сена, и
другим не дает. Я хотел было закупать у вас хозяйственные продукты
разные, потому что я и казенные подряды тоже веду… — Здесь он прилгнул, хоть и вскользь, и без всякого дальнейшего размышления, но неожиданно удачно. Казенные подряды подействовали сильно на Настасью Петровну, по крайней мере, она произнесла уже почти просительным голосом...
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в
разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с
другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Желая чем-нибудь занять время, он сделал несколько новых и подробных списков всем накупленным крестьянам, прочитал даже какой-то том герцогини Лавальер, [«Герцогиня Лавальер» — роман французской писательницы С. Жанлис (1746–1830).] отыскавшийся в чемодане, пересмотрел в ларце
разные находившиеся там предметы и записочки, кое-что перечел и в
другой раз, и все это прискучило ему сильно.
В картишки, как мы уже видели из первой главы, играл он не совсем безгрешно и чисто, зная много
разных передержек и
других тонкостей, и потому игра весьма часто оканчивалась
другою игрою: или поколачивали его сапогами, или же задавали передержку его густым и очень хорошим бакенбардам, так что возвращался домой он иногда с одной только бакенбардой, и то довольно жидкой.
Когда игра в разбойники прекратилась, мы пошли на верх, начали возиться и щеголять
друг перед
другом разными гимнастическими штуками.
Вот послышались шаги папа на лестнице; выжлятник подогнал отрыскавших гончих; охотники с борзыми подозвали своих и стали садиться. Стремянный подвел лошадь к крыльцу; собаки своры папа, которые прежде лежали в
разных живописных позах около нее, бросились к нему. Вслед за ним, в бисерном ошейнике, побрякивая железкой, весело выбежала Милка. Она, выходя, всегда здоровалась с псарными собаками: с одними поиграет, с
другими понюхается и порычит, а у некоторых поищет блох.
Теперь мы отойдем от них, зная, что им нужно быть вместе одним. Много на свете слов на
разных языках и
разных наречиях, но всеми ими, даже и отдаленно, не передашь того, что сказали они в день этот
друг другу.
Весь этот вечер до десяти часов он провел по
разным трактирам и клоакам, переходя из одного в
другой. Отыскалась где-то и Катя, которая опять пела
другую лакейскую песню, о том, как кто-то, «подлец и тиран...
А Миколка намахивается в
другой раз, и
другой удар со всего размаху ложится на спину несчастной клячи. Она вся оседает всем задом, но вспрыгивает и дергает, дергает из всех последних сил в
разные стороны, чтобы вывезти; но со всех сторон принимают ее в шесть кнутов, а оглобля снова вздымается и падает в третий раз, потом в четвертый, мерно, с размаха. Миколка в бешенстве, что не может с одного удара убить.
(Василий Иванович уже не упомянул о том, что каждое утро, чуть свет, стоя о босу ногу в туфлях, он совещался с Тимофеичем и, доставая дрожащими пальцами одну изорванную ассигнацию за
другою, поручал ему
разные закупки, особенно налегая на съестные припасы и на красное вино, которое, сколько можно было заметить, очень понравилось молодым людям.)
Ее с одной стороны ограничивает невысокая песчаная насыпь железной дороги, с
другой — густое мелколесье, еще недавно оно примыкало вплоть к насыпи, от него осталось множество пней
разной высоты, они торчат по всей равнине.
Дни и ночи по улице, по крышам рыкал не сильный, но неотвязный ветер и воздвигал между домами и людьми стены отчуждения; стены были невидимы, но чувствовались в том, как молчаливы стали обыватели, как подозрительно и сумрачно осматривали
друг друга и как быстро, при встречах, отскакивали в
разные стороны.
Осторожно входил чистенько одетый юноша, большеротый, широконосый, с белесыми бровями; карие глаза его расставлены далеко один от
другого, но одинаково удивленно смотрят в
разные стороны, хотя назвать их косыми — нельзя.
Разного роста, различно одетые, они все были странно похожи
друг на
друга, как солдаты одной и той же роты.
— Самгин, земляк мой и
друг детства! — вскричала она, вводя Клима в пустоватую комнату с крашеным и покосившимся к окнам полом. Из дыма поднялся небольшой человек, торопливо схватил руку Самгина и, дергая ее в
разные стороны, тихо, виновато сказал...
Он сидел, курил, уставая сидеть — шагал из комнаты в комнату, подгоняя мысли одну к
другой, так провел время до вечерних сумерек и пошел к Елене. На улицах было не холодно и тихо, мягкий снег заглушал звуки, слышен был только шорох, похожий на шепот. В
разные концы быстро шли разнообразные люди, и казалось, что все они стараются как можно меньше говорить, тише топать.
Бальзаминова.
Разные перевороты могут быть с человеком: один из богатства в бедность приходит, а
другой из бедности в богатство.
Между тем в доме суматоха продолжалась. То из одного, то из
другого окна выглянет голова; сзади старухи дверь отворялась немного и затворялась; оттуда выглядывали
разные лица.
Как все тихо, все сонно в трех-четырех деревеньках, составляющих этот уголок! Они лежали недалеко
друг от
друга и были как будто случайно брошены гигантской рукой и рассыпались в
разные стороны, да так с тех пор и остались.
Там есть и добрая волшебница, являющаяся у нас иногда в виде щуки, которая изберет себе какого-нибудь любимца, тихого, безобидного,
другими словами, какого-нибудь лентяя, которого все обижают, да и осыпает его, ни с того ни с сего,
разным добром, а он знай кушает себе да наряжается в готовое платье, а потом женится на какой-нибудь неслыханной красавице, Милитрисе Кирбитьевне.
Не знают, чем и накормить его в то утро, напекут ему булочек и крендельков, отпустят с ним соленья, печенья, варенья, пастил
разных и
других всяких сухих и мокрых лакомств и даже съестных припасов. Все это отпускалось в тех видах, что у немца нежирно кормят.
Год прошел со времени болезни Ильи Ильича. Много перемен принес этот год в
разных местах мира: там взволновал край, а там успокоил; там закатилось какое-нибудь светило мира, там засияло
другое; там мир усвоил себе новую тайну бытия, а там рушились в прах жилища и поколения. Где падала старая жизнь, там, как молодая зелень, пробивалась новая…
По этому плану предполагалось ввести
разные новые экономические, полицейские и
другие меры. Но план был еще далеко не весь обдуман, а неприятные письма старосты ежегодно повторялись, побуждали его к деятельности и, следовательно, нарушали покой. Обломов сознавал необходимость до окончания плана предпринять что-нибудь решительное.
Ему живо представилось, как он объявлен женихом, как на
другой, на третий день приедут
разные дамы и мужчины, как он вдруг станет предметом любопытства, как дадут официальный обед, будут пить его здоровье. Потом… потом, по праву и обязанности жениха, он привезет невесте подарок…
Как страшно стало ему, когда вдруг в душе его возникло живое и ясное представление о человеческой судьбе и назначении, и когда мелькнула параллель между этим назначением и собственной его жизнью, когда в голове просыпались один за
другим и беспорядочно, пугливо носились, как птицы, пробужденные внезапным лучом солнца в дремлющей развалине,
разные жизненные вопросы.
Еще более призадумался Обломов, когда замелькали у него в глазах пакеты с надписью нужное и весьма нужное, когда его заставляли делать
разные справки, выписки, рыться в делах, писать тетради в два пальца толщиной, которые, точно на смех, называли записками; притом всё требовали скоро, все куда-то торопились, ни на чем не останавливались: не успеют спустить с рук одно дело, как уж опять с яростью хватаются за
другое, как будто в нем вся сила и есть, и, кончив, забудут его и кидаются на третье — и конца этому никогда нет!
— Подумаешь, — сказал он, — что мы живем в то время, когда не было почт, когда люди, разъехавшись в
разные стороны, считали
друг друга погибшими и в самом деле пропадали без вести.
Другая причина — приезд нашего родственника Бориса Павловича Райского. Он живет теперь с нами и, на беду мою, почти не выходит из дома, так что я недели две только и делала, что пряталась от него. Какую бездну ума,
разных знаний, блеска талантов и вместе шума, или «жизни», как говорит он, привез он с собой и всем этим взбудоражил весь дом, начиная с нас, то есть бабушки, Марфеньки, меня — и до Марфенькиных птиц! Может быть, это заняло бы и меня прежде, а теперь ты знаешь, как это для меня неловко, несносно…
Они вышли на
другой двор, где были
разные службы, кладовые, людские, погреба и конюшни.
Надежда Васильевна и Анна Васильевна Пахотины, хотя были скупы и не ставили собственно личность своего братца в грош, но дорожили именем, которое он носил, репутацией и важностью дома, преданиями, и потому, сверх определенных ему пяти тысяч карманных денег, в
разное время выдавали ему субсидии около такой же суммы, и потом еще, с выговорами, с наставлениями, чуть не с плачем, всегда к концу года платили почти столько же по счетам портных, мебельщиков и
других купцов.
Он замолчал, припоминал Беловодову, разговор с ней, сходство между той и
другой, и
разные причины этого сходства, и причины несходства.
Она подумала, подумала, потом опустила руку в карман, достала и
другое письмо, пробежала его глазами, взяла перо, тщательно вымарала некоторые слова и строки в
разных местах и подала ему.
Когда он ездил на конфирмацию, то к нему приехал аббат Риго поздравить с первым причастием, и оба кинулись в слезах
друг другу на шею, и аббат Риго стал его ужасно прижимать к своей груди, с
разными жестами.
Оставим это,
друг мой; а «вериги» мои — вздор; не беспокойся об них. Да еще вот что: ты знаешь, что я на язык стыдлив и трезв; если разговорился теперь, то это… от
разных чувств и потому что — с тобой;
другому я никому и никогда не скажу. Это прибавляю, чтобы тебя успокоить.
Впрочем, из этой великолепной картины, как и из многих
других, ничего не выходило. Приготовление бумаги для фотографических снимков требует, как известно, величайшей осторожности и внимания. Надо иметь совершенно темную комнату, долго приготовлять
разные составы, давать время бумаге вылеживаться и соблюдать
другие, подобные этим условия. Несмотря на самопожертвование Гошкевича, с которым он трудился, ничего этого соблюсти было нельзя.
Мы с бароном делали наблюдения над всеми сидевшими за столом лицами, которые стеклись с
разных концов мира «для стяжаний», и тихонько сообщали
друг другу свои замечания.