Неточные совпадения
Бешенство одолело его: изо всей силы начал он бить старуху по голове, но с каждым ударом топора смех и шепот из спальни
раздавались все
сильнее и слышнее, а старушонка так вся и колыхалась от хохота.
Когда она скрылась, Клима потянуло за нею, уже не с тем, чтоб говорить умное, а просто, чтоб идти с нею рядом. Это был настолько
сильный порыв, что Клим вскочил, пошел, но на дворе
раздался негромкий, но сочный возглас Алины...
В воскресенье и в праздничные дни тоже не унимались эти трудолюбивые муравьи: тогда стук ножей на кухне
раздавался чаще и
сильнее; баба совершала несколько раз путешествие из амбара в кухню с двойным количеством муки и яиц; на птичьем дворе было более стонов и кровопролитий.
И вдруг он склонил свою хорошенькую головку мне на плечо и — заплакал. Мне стало очень, очень его жалко. Правда, он выпил много вина, но он так искренно и так братски со мной говорил и с таким чувством… Вдруг, в это мгновение, с улицы
раздался крик и
сильные удары пальцами к нам в окно (тут окна цельные, большие и в первом нижнем этаже, так что можно стучать пальцами с улицы). Это был выведенный Андреев.
«Да; только неужели это кит?..» Вдруг опять вздох, еще
сильнее,
раздался внизу, прямо под нашими ногами.
Но если бы удары продолжались чаще и
сильнее, то корпус тяжело нагруженного и вооруженного фрегата, конечно, мог бы
раздаться и рангоут, то есть верхние части мачт и реи, полететь вниз. А так как эти деревья, кажущиеся снизу лучинками, весят которое двадцать, которое десять пудов, — то всем нам приходилось тоскливо стоять внизу и ожидать, на кого они упадут.
Всякий раз, при
сильном ударе того или другого петуха,
раздавались отрывистые восклицания зрителей; но когда побежденный побежал, толпа завыла дико, неистово, продолжительно, так что стало страшно. Все привстали с мест, все кричали. Какие лица, какие страсти на них! и все это по поводу петушьей драки! «Нет, этого у нас не увидите», — сказал барон. Действительно, этот момент был самый замечательный для постороннего зрителя.
По мере того как мы шли через ворота, двором и по лестнице, из дома все
сильнее и чаще
раздавался стук как будто множества молотков. Мы прошли несколько сеней, заваленных кипами табаку, пустыми ящиками, обрезками табачных листьев и т. п. Потом поднялись вверх и вошли в длинную залу с таким же жиденьким потолком, как везде, поддерживаемым рядом деревянных столбов.
Я так ушел в свои думы, что совершенно забыл, зачем пришел сюда в этот час сумерек. Вдруг
сильный шум послышался сзади меня. Я обернулся и увидел какое-то несуразное и горбатое животное с белыми ногами. Вытянув вперед свою большую голову, оно рысью бежало по лесу. Я поднял ружье и стал целиться, но кто-то опередил меня.
Раздался выстрел, и животное упало, сраженное пулей. Через минуту я увидел Дерсу, спускавшегося по кручам к тому месту, где упал зверь.
В это время в лесу
раздался какой-то шорох. Собаки подняли головы и насторожили уши. Я встал на ноги. Край палатки приходился мне как раз до подбородка. В лесу было тихо, и ничего подозрительного я не заметил. Мы сели ужинать. Вскоре опять повторился тот же шум, но
сильнее и дальше в стороне. Тогда мы стали смотреть втроем, но в лесу, как нарочно, снова воцарилась тишина. Это повторилось несколько раз кряду.
Человек, объятый
сильной страстью, — страшный эгоист; я в отсутствии Кетчера видел одну задержку… когда же пробило девять часов,
раздался благовест к поздней обедне и прошло еще четверть часа, мною овладело лихорадочное беспокойство и малодушное отчаяние…
— И треск
сильного удара гремящего во власти Перуна
раздался в долинах далеко.
Вдруг необыкновенно яркая молния ослепила мне глаза, и тотчас почти одновременно с ней
раздался такой резкий и
сильный удар грома, что в ушах моих закололо, и я как будто потерял сознание.
Вдруг невероятный шум
раздался совсем рядом со мной, и вслед затем я получил
сильный удар по голове.
— Настасья Филипповна! Настасья Филипповна! — послышалось со всех сторон. Все заволновались, все встали с мест; все окружили ее, все с беспокойством слушали эти порывистые, лихорадочные, исступленные слова; все ощущали какой-то беспорядок, никто не мог добиться толку, никто не мог ничего понять. В это мгновение
раздался вдруг звонкий,
сильный удар колокольчика, точь-в-точь как давеча в Ганечкину квартиру.
Лаврецкий тихо встал и тихо удалился; его никто не заметил, никто не удерживал; веселые клики
сильнее прежнего
раздавались в саду за зеленой сплошной стеной высоких лип. Он сел в тарантас и велел кучеру ехать домой и не гнать лошадей.
Паншин счел девяносто и начал учтиво и спокойно брать взятки, с строгим и достойным выражением на лице. Так должны играть дипломаты; вероятно, так и он играл в Петербурге с каким-нибудь
сильным сановником, которому желал внушить выгодное мнение о своей солидности и зрелости. «Сто один, сто два, черви, сто три», — мерно
раздавался его голос, и Лаврецкий не мог понять, чем он звучал: укоризной или самодовольствием.
Вы узнаете меня, если вам скажу, что попрежнему хлопочу о журналах, — по моему настоянию мы составили компанию и получаем теперь кой-какие и политические и литературные листки. Вы смеетесь моей страсти к газетам и, верно, думаете, что мне все равно, как, бывало, прежде говаривали… Книгами мы не богаты — перечитываю старые; вообще мало занимаюсь, голова пуста. Нужно
сильное потрясение, душа жаждет ощущений, все окружающее не пополняет ее,
раздаются в ней элегические аккорды…
В эту минуту
раздался довольно
сильный удар грома, и дождь крупным ливнем застучал в стекла; в комнате стемнело. Старушка словно испугалась и перекрестилась. Мы все вдруг остановились.
— Не надо! —
раздался в толпе
сильный голос — мать поняла, что это говорил мужик с голубыми глазами. — Не допускай, ребята! Уведут туда — забьют до смерти. Да на нас же потом скажут, — мы, дескать, убили! Не допускай!
Она сильно ударила по клавишам, и
раздался громкий крик, точно кто-то услышал ужасную для себя весть, — она ударила его в сердце и вырвала этот потрясающий звук. Испуганно затрепетали молодые голоса и бросились куда-то торопливо, растерянно; снова закричал громкий, гневный голос, все заглушая. Должно быть — случилось несчастье, но вызвало к жизни не жалобы, а гнев. Потом явился кто-то ласковый и
сильный и запел простую красивую песнь, уговаривая, призывая за собой.
Отречемся от старого мира… —
раздался звонкий голос Феди Мазина, и десятки голосов подхватили мягкой,
сильной волной...
Проговоря это, Белавин взглянул значительно на Калиновича. В продолжение всего действия, когда, после
сильных криков трагика,
раздавались аплодисменты, оба они или делали гримасы, или потупляли глаза. С концом акта занавес упал. Белавин, видимо утомленный скукою, встал и взял себя за голову.
Раздалось несколько
сильных ударов кулаком в двери.
В собрании между тем происходил шум. Все уже успели узнать, что вместо Тулузова Егор Егорыч пожертвовал пятьдесят тысяч на пансион, и когда губернский предводитель подошел к своему столу и объявил, что господин Тулузов отказался от баллотировки, то почти все закричали: «Мы желаем выбрать в попечители гимназии Марфина!» Но вслед за тем
раздался еще более
сильный голос Егора Егорыча...
Все молчали, потрясенные
сильною речью Морозова; но среди общей тишины
раздался голос Иоанна.
За угрозой почти непосредственно последовало и исполнение:
раздались удары в двери; но ротмистр нашелся, что сделать: он мигнул квартальному, который тотчас же выкатил пожарную трубу, взлез со шприцем на забор и пустил в толпу
сильную холодную струю.
Последним словам своим Фома придал столько печальной иронии и сопровождал их такою жалобною улыбкою, что стоны тронутых дам
раздались снова. Все они с укором, а иные с яростью смотрели на дядю, уже начинавшего понемногу уничтожаться перед таким согласным выражением всеобщего мнения. Мизинчиков плюнул и отошел к окну. Бахчеев все
сильнее и
сильнее подталкивал меня локтем; он едва стоял на месте.
Юрий, который от
сильного волнения души, произведенного внезапною переменою его положения, не смыкал глаз во всю прошедшую ночь, теперь отдохнул несколько часов сряду; и когда они, отправясь опять в путь, отъехали еще верст двадцать пять, то солнце начало уже садиться. В одном месте, где дорога, проложенная сквозь мелкий кустарник, шла по самому краю глубокого оврага, поросшего частым лесом, им послышался отдаленный шум, вслед за которым
раздался громкий выстрел. Юрий приостановил своего коня.
В ту самую минуту как Милославский, подле которого бились с отчаянием Алексей и человек пять стрельцов, упал без чувств от
сильного сабельного удара,
раздался дикий крик казаков, которые, под командою атаманов, подоспели наконец на помощь к Пожарскому.
Вдруг над самой головой его с страшным, оглушительным треском разломалось небо; он нагнулся и притаил дыхание, ожидая, когда на его затылок и спину посыпятся обломки. Глаза его нечаянно открылись, и он увидел, как на его пальцах, мокрых рукавах струйках, бежавших с рогожи, на тюке и внизу на земле вспыхнул и раз пять мигнул ослепительно-едкий свет.
Раздался новый удар, такой же
сильный и ужасный. Небо уже не гремело, не грохотало и издавало сухие, трескучие, похожие на треск сухого дерева, звуки.
Эти строгие и мрачные суждения, отголоски суровой древности,
раздавались всё громче и наконец дошли до ушей матери Эмилии — Серафины Амато, женщины гордой,
сильной и, несмотря на свои пятьдесят лет, до сего дня сохранившей красоту уроженки гор.
Снова в тишине
раздался плеск воды, теперь
сильный и торопливый; старик сбросил плащ, быстро встал на ноги и скрылся, точно упал в черную воду, оживленную у берега светлыми точками ряби, синеватой, как серебро рыбьей чешуи.
Павел замолчал. Лунёв задумчиво посмотрел в глубь коридора. Теперь, когда они замолчали, стон
раздался слышнее. Должно быть, чья-то большая и
сильная грудь стонала и велика была её боль…
Наконец, скрипка зазвенела
сильнее; быстрее и пронзительнее
раздавались звуки.
— Что ты тут делаешь, а? Поджигать или воровать пришел? —
раздался громовый голос сзади, затем Колесов почувствовал удар, толчок и полетел с лестницы, сброшенный
сильной рукой.
Я взял ружье и вышел. На дворе было очень темно, дул
сильный ветер, так что трудно было стоять. Я прошелся к воротам, прислушался: шумят деревья, свистит ветер, и в саду, должно быть у мужика-дурачка, лениво подвывает собака. За воротами тьма кромешная, на линии ни одного огонька. И около того флигеля, где в прошлом году была контора, вдруг
раздался придушенный крик...
На успех этого письма Елена, кажется, не совсем надеялась, потому что лицо ее после решительного и смелого выражения приняло какое-то отчаянное: она заметно прислушивалась к малейшему шуму в коридоре; наконец,
раздались довольно
сильные шаги, двери к ней в нумер распахнулись, и влетел торжествующий и блистающий радостью Николя.
Тот, впрочем, без всякого зову сам не заставил себя долго дожидаться. Елизавета Петровна едва только успела покончить свои хлопоты по поводу убранства нового помещения Елены, как
раздался довольно
сильный звонок.
Прошел таким образом час, два, три; все начали чувствовать
сильное утомление; наконец
раздался звонок из комнаты присяжных.
Но в эту минуту в прихожей
раздался звонок, и уже пожилой, плешивый, наполовину седой адвокат вздрогнул так сильно, что Саше стало жалко его и неловко. И хотя был приемный час и по голосу прислуги слышно было, что это пришел клиент, Ш. на цыпочках подкрался к двери и долго прислушивался; потом, неискусно притворяясь, что ему понадобилась книга, постоял у книжного богатого шкапа и медленно вернулся на свое место. И пальцы у него дрожали
сильнее.
Во всех трех окнах ярко блеснула молния, и вслед за этим
раздался оглушительный, раскатистый удар грома, сначала глухой, а потом грохочущий и с треском, и такой
сильный, что зазвенели в окнах стекла. Лаевский встал, подошел к окну и припал лбом к стеклу. На дворе была
сильная, красивая гроза. На горизонте молнии белыми лентами непрерывно бросались из туч в море и освещали на далекое пространство высокие черные волны. И справа, и слева, и, вероятно, также над домом сверкали молнии.
Вдруг над ним
раздался свист арапника, и он почувствовал
сильную боль во всей руке своей; — как тигр вскочил Вадим… перед ним стоял Борис Петрович и осыпал его ругательствами.
Мы долго блуждали по петербургской слякоти. Была осень. Дул
сильный ветер с моря. Поднималась кода. Мы побывали на Дворцовой набережной. Разъяренная река пенилась и охлестывала волнами гранитные парапеты набережной. Из черной пропасти, в которой исчезал другой берег, иногда блестела молния, и спустя четверть минуты
раздавался тяжелый удар: в крепости палили из пушек. Вода прибывала.
Дождь пошел
сильнее; кое-где, далеко-далеко, тучи,
раздаваясь, пропускали солнечный луч; тогда косые и прямые полосы дождя сверкали серебром.
Каждый раз, как голос Никиты Федорыча
раздавался громче, бледное личико ребенка судорожно двигалось; на нем то и дело пробегали следы
сильного внутреннего волнения; наконец все тело ее разом вздрогнуло; она отскочила назад, из глаз ее брызнули в три ручья слезы; ухватившись ручонками за грудь, чтобы перевести дыхание, которое давило ей горло, она еще раз окинула сени с видом отчаяния, опустила руки и со всех ног кинулась на двор.
Все эти замечания, хохот, насмешки толпы, обступившей парня и нищенку, остервенили донельзя Архаровну; куда девались ее несчастный вид и обычное смирение! Она ругалась теперь на все бока, билась, скрежетала зубами и казалась настоящей ведьмой; разумеется, чем долее длилась эта сцена, тем
сильнее и
сильнее раздавался хохот, тем теснее становился кружок зрителей… Наконец кто-то ринулся из толпы к парню и, ухватив его за плечи, крикнул что было силы...
То вдруг стихал он, то
сильнейОн
раздавался в тишине...
— Едва он успел поднять глаза, уж одна оглобля была против его груди, и пар, вылетавший клубами из ноздрей бегуна, обдал ему лицо; машинально он ухватился руками за оглоблю и в тот же миг
сильным порывом лошади был отброшен несколько шагов в сторону на тротуар…
раздалось кругом: «задавил, задавил», извозчики погнались за нарушителем порядка, — но белый султан только мелькнул у них перед глазами и был таков.
Он быстро стал протирать глаза — мокрый песок и грязь были под его пальцами, а на его голову, плечи, щёки сыпались удары. Но удары — не боль, а что-то другое будили в нём, и, закрывая голову руками, он делал это скорее машинально, чем сознательно. Он слышал злые рыдания… Наконец, опрокинутый
сильным ударим в грудь, он упал на спину. Его не били больше.
Раздался шорох кустов и замер…