Неточные совпадения
Никогда он с таким жаром и успехом не
работал, как когда жизнь его шла
плохо и в особенности когда он ссорился с женой.
— Осталось неизвестно, кто убил госпожу Зотову?
Плохо работает ваша полиция. Наш Скотланд-ярд узнал бы, о да! Замечательная была русская женщина, — одобрил он. — Несколько… как это говорится? — обре-ме-не-на знаниями, которые не имеют практического значения, но все-таки обладала сильным практическим умом. Это я замечаю у многих: русские как будто стыдятся практики и прячут ее, орнаментируют религией, философией, этикой…
«Живем —
плохо, а
работаем — вот как хорошо!»
— Старик Суворин утверждает, что будто Горемыкин сказал ему: «Это не
плохо, что усадьбы жгут, надо потрепать дворянство, пусть оно перестанет
работать на революцию». Но, бог мой, когда же мы
работали на революцию?
Поярков
работал в каком-то частном архиве, и по тому, как бедно одевался он, по истощенному лицу его можно было заключить, что работа оплачивается
плохо. Он часто и ненадолго забегал к Любаше, говорил с нею командующим тоном, почти всегда куда-то посылал ее, Любаша покорно исполняла его поручения и за глаза называла его...
Это было не очень приятно: он не стремился посмотреть, как
работает законодательный орган Франции, не любил больших собраний, не хотелось идти еще и потому, что он уже убедился, что очень
плохо знает язык французов.
«Как можно! А как не отдашь в срок? если дела пойдут
плохо, тогда подадут ко взысканию, и имя Обломова, до сих пор чистое, неприкосновенное…» Боже сохрани! Тогда прощай его спокойствие, гордость… нет, нет! Другие займут да потом и мечутся,
работают, не спят, точно демона впустят в себя. Да, долг — это демон, бес, которого ничем не изгонишь, кроме денег!
Захар стал еще неуклюжее, неопрятнее; у него появились заплаты на локтях; он смотрит так бедно, голодно, как будто
плохо ест, мало спит и за троих
работает.
— На Варваринском прииске
плохо, — объяснил Василий Назарыч, не глядя на старика. — Значит, летом нам
работать негде будет…
— Простому рабочему везде
плохо: что у конпании нашей
работать, что у золотопромышленников… — жаловался иногда Яша Малый, когда оставался с зятем Прокопием с глазу на глаз. — На что Мыльников, и тот вон как обул нас на обе ноги.
Ему давно не нравился многоречивый, всё знающий человек, похожий на колдуна, не нравился и возбуждал почтение, близкое страху. Скуластое лицо, спрятанное в шерстяной массе волос, широконосое и улыбающееся тёмной улыбкой до ушей, казалось хитрым, неверным и нечестным, но было в нём — в его едва видных глазах — что-то устойчивое и подчинявшее Матвея.
Работал Маркуша
плохо, лениво, только клетки делал с любовью, продавал их монахиням и на базаре, а деньги куда-то прятал.
Они давали очень мало дохода не потому, чтобы местность была невыгодна для сбыта хлеба, но потому, что они, кроме того что
плохо работали, были малоземельны и находились отчасти в общем владении с бабушкой Бактеевой и теткой Курмышевой.
— Да! Знаешь — люди, которые
работают, совершенно не похожи на нас, они возбуждают особенные мысли. Как хорошо, должно быть, чувствует себя каменщик, проходя по улицам города, где он строил десятки домов! Среди рабочих — много социалистов, они, прежде всего, трезвые люди, и, право, у них есть свое чувство достоинства. Иногда мне кажется, что мы
плохо знаем свой народ…
— Верно, — сказал Паркер, всматриваясь. Память его усиленно
работала, так как лицо попеременно вытягивалось, улыбалось и силилось признать, кто я такой. — Что-то припоминаю, — заговорил он нерешительно, — но извините, последние годы
плохо вижу.
Но в общем всё шло не
плохо, хотя иногда внезапно охватывало и стесняло какое-то смущение, как будто он, Яков Артамонов, хозяин, живёт в гостях у людей, которые
работают на него, давно живёт и надоел им, они, скучно помалкивая, смотрят на него так, точно хотят сказать...
Он любил
работать, увлекался делом, унывал, когда печь пекла
плохо или тесто медленно всходило, сердился и ругал хозяина, если он покупал сырую муку, и был по-детски весел и доволен, если хлебы из печи выходили правильно круглые, высокие, «подъемистые», в меру румяные, с тонкой хрустящей коркой.
Рабы всегда были одинаковы, они всегда повиновались, их всегда
плохо кормили, и они вечно исполняли великое и чудесное, иногда обоготворяя тех, кто заставлял их
работать, чаще проклиная их, изредка возмущаясь против своих владык…
Не только в частной жизни работников, но даже в самой работе их Овэн умел избегнуть всяких понуждений и взысканий; он никогда не поднимал шуму из-за того, зачем человек наработал мало или
плохо, никогда не заставлял
работать против воли.
Анна Устиновна. Что это, право, Лиза нейдет! Сердце у меня не на месте. Девушка беззащитная, кроткая, вся в отца — долго ль ее обидеть? Народ бессовестный, видят, что девушка
плохо одета, ну и пристают. А не знают того, что эта девушка, как только на ноги поднялась, так семью кормить стала, с утра до ночи
работает, отдыху не знает, что мы на нее чуть не молимся. Захворай она, так мы наголодаемся.
Он говорил о том, как много приходится
работать, когда хочешь стать образцовым сельским хозяином. А я думал: какой это тяжелый и ленивый малый! Он, когда говорил о чем-нибудь серьезно, то с напряжением тянул «э-э-э-э» и
работал так же, как говорил, — медленно, всегда опаздывая, пропуская сроки. В его деловитость я
плохо верил уже потому, что письма, которые я поручал ему отправлять на почту, он по целым неделям таскал у себя в кармане.
С ранней молодости ее держали в черном теле:
работала она за двоих, а ласки никакой никогда не видала; одевали ее
плохо; жалованье она получала самое маленькое; родни у ней все равно что не было: один какой-то старый ключник, [Ключник — слуга, ведавший в барском доме съестными припасами, кладовой и погребом.] оставленный за негодностью в деревне, доводился ей дядей да другие дядья у ней в мужиках состояли, вот и все.
Перевязка была очень болезненна, но сердце у девочки
работало слишком
плохо, чтобы ее можно было хлороформировать.
Плохо, если человек думает, что в нем нет грехов и ему незачем
работать над собой. Но так же
плохо, когда человек думает, что он родился весь в грехах и в грехах умрет, и что поэтому ему и незачем над собой
работать. Оба заблуждения одинаково губительны.
— Дурни!.. Хоть бы и вовсе заборов не было, и задатков ежели бы вы не взяли, все же сходнее сбежать. Ярманке еще целый месяц стоять — плохо-плохо четвертную
заработаешь, а без пачпорта-то тебя водяной в острог засадит да по этапу оттуда. Разве к зи́ме до домов-то доплететесь… Плюнуть бы вам, братцы слепые!.. Эй, помя́нете мое слово!..
Вы были всегда безукоризненно честны, но за это только почитают; всегда были очень умны, но… женщины учителей не любят, и… кто развивает женщину, тот
работает на других, тот готовит ее другому; вы наконец не скрывали, или
плохо скрывали, что вы живете и дышите одним созерцанием ее действительно очаровательной красоты, ее загадочной, как Катя Форова говорит, роковой натуры; вы, кажется, восторгались ее беспрерывными порываниями и тревогами, но…
У него спиралось дыхание от злобы и бешенства: ему, Андрею Ивановичу, как нищему, приходится ждать милости от Александры Михайловны! Захотелось чего, — покланяйся раньше, попроси, а она еще подумает, дать ли. Как же, теперь она
зарабатывает деньги, ей и власть, и все. До чего ему пришлось дожить! И до чего вообще он опустился, в какой норе живет, как
плохо одет, — настоящий ночлежник! А Ляхов, виновник всего этого, счастлив и весел, и товарищи все счастливы, и никому до него нет дела.
Она лежала на полатях и протяжно охала. Я исследовал ее. Дело было
плохо: сердце переставало
работать, появился отек легких.
— Ай я
плохо работаю? Никогда у меня завалов нету.