Неточные совпадения
Но как ни строго хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная весть об упразднении градоначальниковой
головы в несколько минут облетела весь город. Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами и, сверх того, боялись подпасть под ответственность за то, что повиновались такому градоначальнику, у которого на плечах вместо
головы была
пустая посудина. Напротив, другие хотя тоже плакали, но утверждали, что за повиновение их ожидает не кара, а похвала.
Немного спустя после описанного выше приема письмоводитель градоначальника, вошедши утром с докладом в его кабинет, увидел такое зрелище: градоначальниково тело, облеченное в вицмундир, сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала, в виде щегольского пресс-папье, совершенно
пустая градоначальникова
голова… Письмоводитель выбежал в таком смятении, что зубы его стучали.
Все у них было как-то черство, неотесанно, неладно, негоже, нестройно, нехорошо, в
голове кутерьма, сутолока, сбивчивость, неопрятность в мыслях, — одним словом, так и вызначилась во всем
пустая природа мужчины, природа грубая, тяжелая, не способная ни к домостроительству, ни к сердечным убеждениям, маловерная, ленивая, исполненная беспрерывных сомнений и вечной боязни.
Когда все собрались в гостиной около круглого стола, чтобы в последний раз провести несколько минут вместе, мне и в
голову не приходило, какая грустная минута предстоит нам. Самые
пустые мысли бродили в моей
голове. Я задавал себе вопросы: какой ямщик поедет в бричке и какой в коляске? кто поедет с папа, кто с Карлом Иванычем? и для чего непременно хотят меня укутать в шарф и ваточную чуйку?
— Ах, как я люблю это
пустое существо! — простонал Павел Петрович, тоскливо закидывая руки за
голову. — Я не потерплю, чтобы какой-нибудь наглец посмел коснуться… — лепетал он несколько мгновений спустя.
Кивнув
головой, Самгин осторожно прошел в комнату, отвратительно
пустую, вся мебель сдвинута в один угол. Он сел на пыльный диван, погладил ладонями лицо, руки дрожали, а пред глазами как бы стояло в воздухе обнаженное тело женщины, гордой своей красотой. Трудно было представить, что она умерла.
Через стул от Кутузова сидел, вскинув руки за шею, низко наклонив
голову, незнакомый в широком, сером костюме, сначала Клим принял его за
пустое кресло в чехле.
— Я? Я — по-дурацки говорю. Потому что ничего не держится в душе… как в безвоздушном пространстве. Говорю все, что в
голову придет, сам перед собой играю шута горохового, — раздраженно всхрапывал Безбедов; волосы его, высохнув, торчали дыбом, — он выпил вино, забыв чокнуться с Климом, и, держа в руке
пустой стакан, сказал, глядя в него: — И боюсь, что на меня, вот — сейчас, откуда-то какой-то страх зверем бросится.
Шел коротконогий, шарообразный человек, покачивая
головою в такт шагам, казалось, что
голова у него
пустая, как бычий пузырь, а на лице стеклянная маска.
Я ее хотел стукнуть бутылкой —
пустой — по
голове, отец крепко высек меня, а она поставила на колени, сама встала сзади меня тоже на колени.
В помещение под вывеской «Магазин мод» входят, осторожно и молча, разнообразно одетые, но одинаково смирные люди, снимают верхнюю одежду, складывая ее на прилавки, засовывая на
пустые полки; затем они, «гуськом» идя друг за другом, спускаются по четырем ступенькам в большую, узкую и длинную комнату, с двумя окнами в ее задней стене, с
голыми стенами, с печью и плитой в углу, у входа: очевидно — это была мастерская.
В ту же минуту, из ворот, бородатый мужик выкатил
пустую бочку; золотой конь взметнул
головой, взвился на задние ноги, ударил передними по булыжнику, сверкнули искры, — Иноков остановился и нелепо пробормотал...
Драка пред магазином продолжалась не более двух-трех минут, демонстрантов оттеснили, улица быстро
пустела; у фонаря, обняв его одной рукой, стоял ассенизатор Лялечкин, черпал котелком воздух на лицо свое; на лице его были видны только зубы; среди улицы столбом стоял слепец Ермолаев, разводя дрожащими руками, гладил бока свои, грудь, живот и тряс бородой; напротив, у ворот дома, лежал гимназист, против магазина,
головою на панель, растянулся человек в розовой рубахе.
Комната, оклеенная темно-красными с золотом обоями, казалась торжественной, но
пустой, стены —
голые, только в переднем углу поблескивал серебром ризы маленький образок да из простенков между окнами неприятно торчали трехпалые лапы бронзовых консолей.
— А недавно, перед тем, как взойти луне, по небу летала большущая черная птица, подлетит ко звезде и склюнет ее, подлетит к другой и ее склюет. Я не спал, на подоконнике сидел, потом страшно стало, лег на постелю, окутался с
головой, и так, знаешь, было жалко звезд, вот, думаю, завтра уж небо-то
пустое будет…
Ах, вижу,
голова моя
Полна волнения
пустого...
Она наклонилась над
пустой тарелкою и задумчиво углубила в нее взгляд. Потом подняла
голову и взглянула на него: взгляд этот был сух и печален.
— Поздравляю с новорожденной! — заговорила Вера развязно, голосом маленькой девочки, которую научила нянька — что сказать мамаше утром в день ее ангела, поцеловала руку у бабушки — и сама удивилась про себя, как память подсказала ей, что надо сказать, как язык выговорил эти слова! —
Пустое! ноги промочила вчера,
голова болит! — с улыбкой старалась договорить она.
Все это я обдумал и совершенно уяснил себе, сидя в
пустой комнате Васина, и мне даже вдруг пришло в
голову, что пришел я к Васину, столь жаждая от него совета, как поступить, — единственно с тою целью, чтобы он увидал при этом, какой я сам благороднейший и бескорыстнейший человек, а стало быть, чтоб и отмстить ему тем самым за вчерашнее мое перед ним принижение.
Все здесь заросло, все зелень, все сад, как на Яве; нет
пустого клочка
голой земли.
Сегодня, возвращаясь с прогулки, мы встретили молодую крестьянскую девушку, очень недурную собой, но с болезненной бледностью на лице. Она шла в
пустую, вновь строящуюся избу. «Здравствуй! ты нездорова?» — спросили мы. «Была нездорова:
голова с месяц болела, теперь здорова», — бойко отвечала она. «Какая же ты красавица!» — сказал кто-то из нас. «Ишь что выдумали! — отвечала она, — вот войдите-ка лучше посмотреть, хорошо ли мы строим новую избу?»
Вот и Лизард,
пустой,
голый и гладкий утес, далеко ушедший в море от берегов.
Тут мне приходит в
голову одна самая обыкновенная мысль: ну что, если б этот пестик лежал не на виду, не на полке, с которой схватил его подсудимый, а был прибран в шкаф? — ведь подсудимому не мелькнул бы он тогда в глаза, и он бы убежал без оружия, с
пустыми руками, и вот, может быть, никого бы тогда и не убил.
Пустые и непригодные к делу мысли, как и всегда во время скучного ожидания, лезли ему в
голову: например, почему он, войдя теперь сюда, сел именно точь-в-точь на то самое место, на котором вчера сидел, и почему не на другое?
Он громко запел ту же песню и весь спирт вылил в огонь. На мгновение в костре вспыхнуло синее пламя. После этого Дерсу стал бросать в костер листья табака, сухую рыбу, мясо, соль, чумизу, рис, муку, кусок синей дабы, новые китайские улы, коробок спичек и, наконец,
пустую бутылку. Дерсу перестал петь. Он сел на землю, опустил
голову на грудь и глубоко о чем-то задумался.
А человек-то это шел наш бочар, Вавила: жбан себе новый купил, да на
голову пустой жбан и надел.
На столе возле кровати стоял
пустой штоф; а в
головах, пришпиленные булавками к стене, виднелись два акварельных рисунка: на одном, сколько можно было понять, был представлен толстый человек с гитарой в руках — вероятно, Недопюскин; другой изображал скачущего всадника…
И глаза Петра Петровича сверкнули удалой веселостью. Но вдруг он завертелся на лавке, потом задумался, потупил
голову и протянул ко мне
пустой стакан.
И Ваня опять положил свою
голову на землю. Павел встал и взял в руку
пустой котельчик.
Странное дело, чем ближе мы подходили к Уссури, тем самочувствие становилось хуже. Котомки наши были почти
пустые, но нести их было тяжелее, чем наполненные в начале дороги. Лямки до того нарезали плечи, что дотронуться до них было больно. От напряжения болела
голова, появилась слабость.
— Не надейтесь по-пустому: в этих слезах увидит он только обыкновенную боязливость и отвращение, общее всем молодым девушкам, когда идут они замуж не по страсти, а из благоразумного расчета; что, если возьмет он себе в
голову сделать счастие ваше вопреки вас самих; если насильно повезут вас под венец, чтоб навеки предать судьбу вашу во власть старого мужа…
Маленькая не по росту
голова, малокровное и узкое лицо, формой своей напоминавшее лезвие ножа, длинные изжелта-белые волосы, светло-голубые, без всякого блеска (словно
пустые) глаза, тонкие, едва окрашенные губы, длинные, как у орангутанга, мотающиеся руки и, наконец, колеблющаяся, неверная походка (точно он не ходил, а шлялся) — все свидетельствовало о каком-то ненормальном состоянии, которое близко граничило с невменяемостью.
— Слышите ли? — говорил
голова с важною осанкою, оборотившись к своим сопутникам, — комиссар сам своею особою приедет к нашему брату, то есть ко мне, на обед! О! — Тут
голова поднял палец вверх и
голову привел в такое положение, как будто бы она прислушивалась к чему-нибудь. — Комиссар, слышите ли, комиссар приедет ко мне обедать! Как думаешь, пан писарь, и ты, сват, это не совсем
пустая честь! Не правда ли?
На следующий день он не пришел на уроки, и я сидел рядом с его
пустым местом, а в моей
голове роились воспоминания вчерашнего и смутные вопросы.
Потом мысль моя перешла к книгам, и мне пришла в
голову идея: что, если бы описать просто мальчика, вроде меня, жившего сначала в Житомире, потом переехавшего вот сюда, в Ровно; описать все, что он чувствовал, описать людей, которые его окружали, и даже вот эту минуту, когда он стоит на
пустой улице и меряет свой теперешний духовный рост со своим прошлым и настоящим.
Такие ростки я, должно быть, вынес в ту минуту из беззаботных, бесцельных и совершенно благонамеренных разговоров «старших» о непопулярной реформе. Перед моими глазами были лунный вечер, сонный пруд, старый замок и высокие тополи. В
голове, может быть, копошились какие-нибудь
пустые мыслишки насчет завтрашнего дня и начала уроков, но они не оставили никакого следа. А под ними прокладывали себе дорогу новые понятия о царе и верховной власти.
На рассвете, не помню уже где именно, — в Новоград — Волынске или местечке Корце, — мы проехали на самой заре мимо развалин давно закрытого базилианского монастыря — школы… Предутренний туман застилал низы длинного здания, а вверху резко чернели ряды
пустых окон… Мое воображение населяло их десятками детских
голов, и среди них знакомое, серьезное лицо Фомы из Сандомира, героя первой прочитанной мною повести…
Шум над
головою становился всё тише, пароход уже не дрожал и не бухал по воде. Окно каюты загородила какая-то мокрая стена; стало темно, душно, узлы точно распухли, стесняя меня, и всё было нехорошо. Может быть, меня так и оставят навсегда одного в
пустом пароходе?
Накинув на
голову тяжелый полушубок, сунув ноги в чьи-то сапоги, я выволокся в сени, на крыльцо и обомлел, ослепленный яркой игрою огня, оглушенный криками деда, Григория, дяди, треском пожара, испуганный поведением бабушки: накинув на
голову пустой мешок, обернувшись попоной, она бежала прямо в огонь и сунулась в него, вскрикивая...
Вместе со стуком кремня об огниво, брызнувшими от стали искрами, воспламенением пороха на полке, что, конечно, совершается в одну секунду — исчезает шея и
голова гоголя, и дробь ударяет в
пустое место, в кружок воды, завертевшийся от мгновенного его погружения.
Сердце у него надрывалось, и в
голове,
пустой и словно оглушенной, кружились все одни и те же мысли, темные, вздорные, злые.
— Да ты чему радуешься-то, Андрошка? Знаешь поговорку: взвыла собака на свою
голову. Так и твое дело. Ты еще не успел подумать, а я уж все знаю.
Пустой ты человек, и больше ничего.
— И то меня за сумасшедшего принимают, — заговорил он, покачав
головой. — Еще покойничек Степан Романыч так-то надумал… Для него-то я и был, пожалуй, сумасшедший с этой Рублихой, а для Оникова и за умного сойду. Одним словом,
пустой колос кверху
голову носит… Тошно смотреть-то.
Голова Матюшки сделала отрицательное движение, а его могучее громадное тело отодвинулось от змея-искусителя. Землянка почти зашевелилась. «Ну нет, брат, я на это не согласен», — без слов ответила
голова Матюшки новым, еще более энергичным движением. Петр Васильич тяжело дышал. Он сейчас ненавидел этого дурака Матюшку всей душой. Так бы и ударил его по
пустой башке чем попадя…
— Полуэхту Меркулычу сорок одно с кисточкой, — говорил Морок, встречая без шапки своего заклятого врага. — Сапожки со скрипом у Полуэхта Меркулыча, головка напомажена, а сам он расповаженный…
Пустой колос
голову кверху носит.
От голода
голова и сердце
пустеют.
А через две недели после смерти Верки погибла и наивная, смешливая, кроткая, скандальная Манька Беленькая. Во время одной из обычных на Ямках общих крикливых свалок, в громадной драке, кто-то убил ее, ударив
пустой тяжелой бутылкой по
голове. Убийца так и остался неразысканным.
Вскоре после того пришлось им проехать
Пустые Поля, въехали потом и в Зенковский лес, — и Вихров невольно припомнил, как он по этому же пути ездил к Клеопатре Петровне — к живой, пылкой, со страстью и нежностью его ожидающей, а теперь — что сталось с нею — страшно и подумать! Как бы дорого теперь дал герой мой, чтобы сразу у него все вышло из
головы — и прошедшее и настоящее!
— Садись обедать-то, Михаил Поликарпыч позволит, — сказала становая, указав ему
головой на
пустой прибор.
Голос у него вздрогнул, взвизгнул и точно переломился, захрипел. Вместе с голосом он вдруг потерял свою силу, втянул
голову в плечи, согнулся и, вращая во все стороны
пустыми глазами, попятился, осторожно ощупывая ногами почву сзади себя.