Неточные совпадения
В течение двух дней он внимательно
просмотрел подарок Козлова:
книгу Радищева, — лондонское издание Герцена в одном томе с сочинением князя Щербатова «О повреждении нравов в России», — Данилевского «Россия и Европа», антисоциалиста Ле-Бона «Социализм», заглянул и в книжки Ницше.
— Хлам? — Дронов почесал висок. — Нет, не хлам, потому что читается тысячами людей. Я ведь, как будущий книготорговец, должен изучать товар, я
просматриваю все, что издается — по беллетристике, поэзии, критике, то есть все, что откровенно выбалтывает настроения и намерения людей. Я уже числюсь в знатоках
книги, меня Сытин охаживает, и вообще — замечен!
Больше отец и сын не проговорили ни одного слова. Для обоих было все ясно, как день. Галактион, впрочем, этого ожидал и вперед приготовился ко всему. Он настолько владел собой, что
просмотрел с отцом все
книги, отсчитался по разным статьям и дал несколько советов относительно мельницы.
— Извольте, — сказала она и, желая загладить насмешливый тон Калиновича, взяла
книгу, сначала
просмотрела всю предназначенную для чтения сцену, а потом начала читать вовсе не шутя.
В почтовой конторе при появлении начальника губернии, произошел маленький переполох: чиновники, удивленные и отчасти испуганные таким нечаянным посещением его, принялись проворно запаковывать и запечатывать деньги и документы Петра Григорьича и писать со слов управляющего адресы, а губернатор тем временем, развернув
книгу денежных выдач, стал
просматривать ее.
— Да, прошу тебя, пожалуй усни, — и с этими словами отец протопоп, оседлав свой гордый римский нос большими серебряными очками, начал медленно перелистывать свою синюю
книгу. Он не читал, а только перелистывал эту
книгу и при том останавливался не на том, что в ней было напечатано, а лишь
просматривал его собственной рукой исписанные прокладные страницы. Все эти записки были сделаны разновременно и воскрешали пред старым протопопом целый мир воспоминаний, к которым он любил по временам обращаться.
— Это уж просто наглость! — воскликнул Препотенский и, отойдя в сторону, сел и начал
просматривать новую
книгу.
Долинский тоже лег в постель, но как было еще довольно рано, то он не спал и
просматривал новую книжку. Прошел час или два. Вдруг дверь из коридора очень тихо скрипнула и отворилась. Долинский опустил
книгу на одеяло и внимательно посмотрел из-под ладони.
Долинский
просмотрел заметки и, подойдя к окну, пробежал три страницы далее Дорушкиной закладки, отнес
книгу на стол в комнату Доры и сам снова вышел в залу. В его маленькой, одинокой квартире было совершенно тихо. Городской шум только изредка доносился сюда с легким ветерком через открытую форточку и в ту же минуту замирал.
В четверг только на час уходил к Колесникову и передал ему деньги. Остальное время был дома возле матери; вечером в сумерки с ней и Линочкой ходил гулять за город. Ночью
просматривал и жег письма; хотел сжечь свой ребяческий старый дневник, но подумал и оставил матери. Собирал вещи, выбрал одну
книгу для чтения; сомневался относительно образка, но порешил захватить с собою — для матери.
— Мерекаю самоучкой, — сказал бродяга, приседая у чемодана и без спроса открывая крышку. Семенов смотрел на это, не говоря ни слова. Федор стал раскрывать одну
книгу за другой,
просматривая заглавия и иногда прочитывая кое-что из середины. При этом его высокий лоб собирался в морщины, а губы шевелились, несмотря на то, что он читал про себя. Видно было, что чтение стоило ему некоторого усилия.
Бухгалтер иногда, после нескольких минут молчания, снова развертывал
книгу и,
просмотрев ее внимательно, произносил...
Каждый день, с восьми часов утра до двух часов пополудни, Ферапонтов сидел за своей конторкой, то
просматривая с большим вниманием лежавшую перед ним толстую
книгу, то прочитывая какие-то бумаги, то, наконец, устремляя печальный взгляд на довольно продолжительное время в окно, из которого виднелась колокольня, несколько домовых крыш и клочок неба.
Темнело. Сменили второй самовар. В маленькие окна тянуло из сада росистою свежестью и запахом спелых вишен. Токарев взял со стола продолговатую серенькую книжку и стал
просматривать. Это были протоколы недавнего ганноверского съезда немецкой социал-демократической партии [Съезд состоялся в Ганновере в 1899 году и осудил Э. Бернштейна, автора
книги «Проблемы социализма» (1898), в которой ревизуются основные положения марксизма.].
Стоя перед шкафом, он записывал взятые учениками
книги и вычеркивал возвращаемые, а ученики, толпились вокруг шкафа, брали с полок книжки,
просматривали, выбирали.
Дмитрий Павлович вписал в расход,
просмотрел и проверил
книги, оказавшиеся в порядке, наличность сумм, в присутствии состоявшего при нем артельщика, запер шкафы, взял ключ и собрался уже идти в кабинет «самого», как вошел служитель с приглашением от Корнилия Потаповича.
«Как же так печатают неправильно против закона?» спросил он. Я ничего не мог ему ответить. Я оставил
книгу и
просмотрел ее всю.
Книга содержит: 1) 31 молитву с поучениями о коленопреклонениях и сложении перстов; 2) объяснение символа веры; 3) ничем не объясненные выписки из 5-й главы Матфея, почему-то названные заповедями для получения блаженства; 4) десять заповедей с объяснениями, большей частью упраздняющими их, и 5) тропари на праздники.
Сегодня он
просматривал календарь с самой первой прокладной страницы, на которой было написано: «По рукоположении меня 4-го февраля 1831 года преосвященным Гавриилом во иерея, получил я от него сию
книгу в подарок за мое доброе прохождение семинарских наук и за поведение».
Он не читал, а только перелистывал эту
книгу, и притом останавливался не на том, что в ней было напечатано, а только
просматривал его собственною рукою исписанные прокладные страницы.