Как я уже сказал выше, мне пришлось поместиться в одном спальном отделении с бесшабашными советниками. Натурально, мы некоторое время дичились друг друга. Старики вполголоса переговаривались между собой и, тихо воркуя, сквернословили. Оба были недовольны, оба ссылались на графа Михаила Николаевича и на графа Алексея Андреича, оба сетовали не то на
произвол власти, не то на умаление ее — не поймешь, на что именно. Но что меня всего больше огорчило — оба искали спасения… в конституции!!
Неточные совпадения
Припомнил нечто из истории Кайданова, подслушал выражения вроде:"
власть","свобода","
произвол","анархия","средостение","собор", свалил этот скудный материал в одну кучу и стал выводить букву за буквой.
«Народы страдают, — говорит он, — от
произвола, жестокости и насилий светской
власти; нужно противодействие этой
власти.
Исторические лица 1612 года были в вашей
власти, вы могли выставлять их по
произволу; исторические лица 1812 года вам не дадутся.
В тот же день, узнав, что Ермил находится еще на деревне и только на другое утро рано препровождается в город для исполнения известных законных формальностей, которые, имея целью ограничить
произвол помещиков, служили только источником добавочных доходов для предержащих
властей, — в тот же день я отыскал его и, за неимением собственных денег, вручил ему узелок, в который увязал два носовых платка, пару стоптанных башмаков, гребенку, старую ночную рубашку и совсем новенький шелковый галстук.
Как ярко проглядывает здесь старинный
произвол помещичьей
власти, не имеющей в виду ничего, кроме собственного обогащения!
Конгресс уполномочивает объявить войну. Мои представители уполномочивают делать это злодеяние от моего имени и по своему
произволу. Они имеют
власть обратить целую нацию в безбожных убийц и разбойников, они имеют
власть объявлять справедливыми и правыми все эти ужасы, они имеют право дозволять совершение всех преступлений, и всё это на основании моего уполномочия.
На белой вывеске, прибитой к задку телеги, крупными печатными буквами было написано, что такого-то числа и года в селе Малиновцах «по
произволу Господа пламенем пожара истребило храм» и что мирской сход с разрешения и благословения надлежащих
властей постановил послать «доброхотных желателей» за сбором подаяния на построение храма.
Она с живым участием расспрашивала его про студентскую историю, про причины и весь ход ее; сама, в свою очередь, рассказывала про Варшаву, про Польшу, про страдания своей отчизны и даже про свои семейные обстоятельства, из которых Хвалынцев узнал, что муж ее, по одному дикому
произволу русских
властей, выслан под присмотр полиции, на житье в Славнобубенск, что она нарочно приехала в Петербург хлопотать за него, за облегчение его печальной участи, и живет уже здесь несколько месяцев.
Конечно,
власть не может быть только чистым
произволом правителей, и в принудительную форму права, облеченного защитой организованного принуждения, может быть закономерно включено не всякое содержание, а лишь принимаемое или попускаемое фактическим правосознанием.
В селе Кладенце «господа» не живали, народ был оброчный; кроме рекрутчины, почти ни на чем и не сказывался
произвол вотчинной
власти; всем орудовал мир; да и родился он, когда все село перешло уже в временнообязанное состояние.
Русский народ и правительство доживали ту эпоху, которую можно назвать эпохою отсутствия сознания законности. Мало кто верил или надеялся на силу закона. Боялись лиц, облеченных правительственною
властью, без всякого к ним внутреннего уважения, и то только тех, которые заявили о себе каким-нибудь энергичным действием, хотя бы и не вполне законном. Существовало полное убеждение, что
произвол и сила личности выше всякого закона.
— Совершенно верно, господин прокурор, меня содержат здесь по какому-то
произволу административных
властей, и я прошу вашего заступничества.
Для выхода же из трагического бессилия необходим внутренний психический сдвиг, необходима иная духовная атмосфера
власти, более свободная, более правдолюбивая, воодушевленная не корыстными, классовыми и слишком человеческими идеями, а объективными национальными и государственными идеями, не зависящими от человеческого
произвола.
Народ в состоянии здоровья и вменяемости должен решать судьбу России не по
произволу своей воли, отдавшейся во
власть мгновенных настроений, а по согласию своей воли с историческим существованием в великом прошлом и великом будущем.
Если уже говорить про это безобразие, то можно говорить только одно: то, что закона такого не может быть, что никакие указы, зерцала, печати и высочайшие повеления не сделают закона из преступления, а что, напротив, облечение в законную форму такого преступления (как то, что взрослые люди одного, только одного, лучшего сословия могут по воле другого, худшего сословия — дворянского и чиновничьего — подвергаться неприличному, дикому, отвратительному наказанию) доказывает лучше всего, что там, где такое мнимое узаконение преступления возможно, не существует никаких законов, а только дикий
произвол грубой
власти.