Неточные совпадения
И действительно,
в городе вновь сделалось тихо; глуповцы никаких новых бунтов не предпринимали, а сидели на завалинках и ждали. Когда же
проезжие спрашивали: как дела? — то отвечали...
Сначала он не чувствовал ничего и поглядывал только назад, желая увериться, точно ли выехал из
города; но когда увидел, что
город уже давно скрылся, ни кузниц, ни мельниц, ни всего того, что находится вокруг
городов, не было видно и даже белые верхушки каменных церквей давно ушли
в землю, он занялся только одной дорогою, посматривал только направо и налево, и
город N. как будто не бывал
в его памяти, как будто
проезжал он его давно,
в детстве.
Когда Самгин проснулся, разбуженный железным громом, поручика уже не было
в комнате. Гремела артиллерия,
проезжая рысью по булыжнику мостовой, с громом железа как будто спорил звон колоколов, настолько мощный, что казалось — он волнует воздух даже
в комнате. За кофе следователь объяснил, что
в городе назначен смотр артиллерии, прибывшей из Петрограда, а звонят, потому что — воскресенье, церкви зовут к поздней обедне.
Любила, чтоб к ней губернатор изредка заехал с визитом, чтобы приезжее из Петербурга важное или замечательное лицо непременно побывало у ней и вице-губернаторша подошла, а не она к ней, после обедни
в церкви поздороваться, чтоб, когда едет по
городу, ни один встречный не
проехал и не прошел, не поклонясь ей, чтобы купцы засуетились и бросили прочих покупателей, когда она явится
в лавку, чтоб никогда никто не сказал о ней дурного слова, чтобы дома все ее слушались, до того чтоб кучера никогда не курили трубки ночью, особенно на сеновале, и чтоб Тараска не напивался пьян, даже когда они могли бы делать это так, чтоб она не узнала.
Я узнал от смотрителя, однако ж, немного: он добавил, что там есть один каменный дом, а прочие деревянные; что есть продажа вина; что господа все хорошие и купечество знатное; что зимой живут
в городе, а летом на заимках (дачах), под камнем, «то есть камня никакого нет, — сказал он, — это только так называется»; что
проезжих бывает мало-мало; что если мне надо ехать дальше, то чтоб я спешил, а то по Лене осенью ехать нельзя, а берегом худо и т. п.
Проехали еще чрез ворота за внутреннюю, выбеленную кирпичную стену и очутились
в длинной, узенькой, мрачной улице испанского
города.
Посьет видел, как два всадника, возвращаясь из
города в лагерь,
проехали по земле, отведенной для прогулок англичанам, и как английский офицер с «Спартана» поколотил их обоих палкой за это, так что один свалился с лошади.
Проехав множество улиц, замков, домов, я выехал
в другие ворота крепости, ко взморью, и успел составить только пока заключение, что испанский
город —
город большой,
город сонный и
город очень опрятный. Едучи туда, я думал, правду сказать, что на меня повеет дух падшей, обедневшей державы, что я увижу запустение, отсутствие строгости, порядка — словом, поэзию разорения, но меня удивил вид благоустроенности, чистоты: везде видны следы заботливости, даже обилия.
Мы
проехали мимо обсерватории, построенной на луговине, на берегу залива, верстах
в четырех от
города.
Мы въехали
в город с другой стороны; там уж кое-где зажигали фонари: начинались сумерки. Китайские лавки сияли цветными огнями.
В полумраке двигалась по тротуарам толпа гуляющих; по мостовой мчались коляски. Мы опять через мост поехали к крепости, но на мосту была такая теснота от экипажей, такая толкотня между пешеходами, что я ждал минут пять
в линии колясок, пока можно было
проехать. Наконец мы высвободились из толпы и мимо крепостной стены приехали на гласис и вмешались
в ряды экипажей.
Много
проезжало омнибусов, городских карет, фермеров верхами, ехавших или
в город, или оттуда.
«
В городе, — отвечал он, — да вот не вижу улицы, не знаю, как
проехать к отелю».
Народ был
в разгоне, и Привалов
проездил по
городу до вечера, разыскивая разных нужных людей.
Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил
в вагоне, по дороге из Вены
в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами,
в каждой земле оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех главных составных частей населения, жил для этого и
в городах и
в селах, ходил пешком из деревни
в деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу,
в немецкие провинции Австрии, теперь едет
в Баварию, оттуда
в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же
проедет в Англию и на это употребит еще год; если останется из этого года время, он посмотрит и на испанцев, и на итальянцев, если же не останется времени — так и быть, потому что это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через год во всяком случае ему «нужно» быть уже
в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно» ему, чем какую-нибудь другую землю, и там он останется долго, может быть, более года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе дело, но вероятнее, что года через три он возвратится
в Россию, потому что, кажется,
в России, не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
В деревнях и маленьких городках у станционных смотрителей есть комната для
проезжих.
В больших
городах все останавливаются
в гостиницах, и у смотрителей нет ничего для проезжающих. Меня привели
в почтовую канцелярию. Станционный смотритель показал мне свою комнату;
в ней были дети и женщины, больной старик не сходил с постели, — мне решительно не было угла переодеться. Я написал письмо к жандармскому генералу и просил его отвести комнату где-нибудь, для того чтоб обогреться и высушить платье.
Проехал чрез
город, и чихнул, и высморкался
в платок, а все позабыл; да уже вспомнил, как верст за шесть отъехал от заставы.
Действительно, на войне не до бань, а той компании, с которой я мотался верхом по диким аулам,
в город и носа показывать нельзя было.
В Баку было не до бань, а Тифлис мы
проехали мимо.
Навстречу попадались чумацкие возы с скрипучими осями, двигались высокие еврейские балагулы, какие-то странники оглядывались на нас с любопытством и удивлением;
проехал обоз крымских татар, ежегодно привозивших
в наш
город виноград и арбузы.
По
городу грянула весть, что крест посадили
в кутузку. У полиции весь день собирались толпы народа.
В костеле женщины составили совет, не допустили туда полицмейстера, и после полудня женская толпа, все
в глубоком трауре, двинулась к губернатору. Небольшой одноэтажный губернаторский дом на Киевской улице оказался
в осаде. Отец,
проезжая мимо, видел эту толпу и седого старого полицмейстера, стоявшего на ступенях крыльца и уговаривавшего дам разойтись.
Дорога
в Тайболу проходила Низами, так что Яше пришлось ехать мимо избушки Мыльникова, стоявшей на тракту, как называли дорогу
в город. Было еще раннее утро, но Мыльников стоял за воротами и смотрел, как ехал Яша. Это был среднего роста мужик с растрепанными волосами, клочковатой рыжей бороденкой и какими-то «ядовитыми» глазами. Яша не любил встречаться с зятем, который обыкновенно поднимал его на смех, но теперь неловко было
проехать мимо.
Скоро я надеюсь увидеть Вильгельма, он должен
проехать через наш
город в Курган, я его на несколько дней заарестую. Надобно будет послушать и прозы и стихов. Не видал его с тех пор, как на гласисе крепостном нас собирали, — это тоже довольно давно. Получал изредка от него письма, но это не то, что свидание.
Теперь тарантас наш путешествует от Москвы уже шестой день, и ему остается
проехать еще верст около ста до уездного
города,
в котором растут родные липы наших барышень. Но на дороге у них уже близехонько есть перепутье.
— Ох! Ч!то вы мне будете говорить? Замечательный
город! Ну, совсем европейский
город. Если бы вы знали, какие улицы, электричество, трамваи, театры! А если бы вы знали, какие кафешантаны! Вы сами себе пальчики оближете. Непременно, непременно советую вам, молодой человек, сходите
в Шато-де-Флер,
в Тиволи, а также
проезжайте на остров. Это что-нибудь особенное. Какие женщины, ка-ак-кие женщины!
В двенадцать часов она на извозчике спустилась вниз,
в старый
город,
проехала в узенькую улицу, выходящую на ярмарочную площадь, и остановилась около довольно грязной чайной, велев извозчику подождать.
Отец ездил для этого дела
в город Лукоянов и подал там просьбу, он
проездил гораздо более, чем предполагал, и я с огорчением увидел после его возвращения, что мать ссорилась с ним за то — и не один раз.
Когда я глядел на деревни и
города, которые мы
проезжали,
в которых
в каждом доме жило, по крайней мере, такое же семейство, как наше, на женщин, детей, которые с минутным любопытством смотрели на экипаж и навсегда исчезали из глаз, на лавочников, мужиков, которые не только не кланялись нам, как я привык видеть это
в Петровском, но не удостоивали нас даже взглядом, мне
в первый раз пришел
в голову вопрос: что же их может занимать, ежели они нисколько не заботятся о нас? и из этого вопроса возникли другие: как и чем они живут, как воспитывают своих детей, учат ли их, пускают ли играть, как наказывают? и т. д.
Вихров при этом невольно заметил, что они
проехали все большие улицы и на самом почти выезде из
города въехали
в глухой и грязный переулок и остановились перед небольшим домиком.
Едучи уже
в Москву и
проезжая родной губернский
город, Павел, разумеется, прежде всего был у Крестовниковых. Отобедав у них, поблагодушествовал с ними, а потом вознамерился также сходить и проститься с Дрозденкой. Он застал Николая Силыча
в оборванном полинялом халате, сидящего, с трубкою
в руках, около водки и закуски и уже несколько выпившего.
Отправив все это
в городе на почту, Вихров
проехал затем
в погребок, который состоял всего из одной только маленькой и грязной комнатки, но тем не менее пользовался большою известностью во всем уезде: не было, я думаю, ни одного чиновника, ни одного помещика, который бы хоть раз
в жизни не пивал
в этом погребке,
в котором и устроено было все так, что ничего другого нельзя было делать, как только пить: сидеть можно было только около единственного стола, на котором всегда обыкновенно пили, и съесть чего-нибудь можно было достать такого, что возбуждает жажду пить, каковы: селедка, икра…
Чтобы убедиться
в этом, достаточно
проехать по коммерческому тракту, издревле существующему между
городами и уездами: Глазовским и Нолинским, и потом прокатиться но почтовому тракту, соединяющему губернский
город Вятку с тем же Глазовом.
Наконец пришел управляющий и объявил, что надо запастись провизией, потому что скоро появятся на дорогах зажоры и
в город нельзя будет
проехать.
Глядя на эти группы, невольно подумаешь, отчего бы им не сойтись
в этой деревянной на валу беседке и не затеять тут же танцев, — кстати же через
город проезжает жид с цимбалами, — и этого, я уверен, очень хочется сыну судьи, семиклассному гимназисту, и пятнадцатилетней дочери непременного члена, которые две недели без памяти влюблены друг
в друга и не имеют возможности сказать двух слов между собою.
В городе была полная паника, люди боялись говорить друг с другом, ставни всех окон на улицу были закрыты. По пустынным улицам ходили отряды солдат и тихо
проезжали под конвоем кареты с завешенными окнами.
Собственно, дорогой путники не были особенно утомлены, так как
проехали всего только несколько миль от Гарца, по которому Егор Егорыч,
в воспоминание своих прежних юношеских поездок
в эти горы, провез Сусанну Николаевну, а потом прибыл с нею
в Геттинген, желая показать Сусанне Николаевне университетский
город; кроме того, она и сама, так много слышавшая от gnadige Frau о Геттингене, хотела побывать
в нем.
— Родитель мой первоначально торговал, потом торговлю прикончил и вскоре помер… Я таким образом стал один, без всякой семьи, и вздумал ехать
в Петербург, но,
проезжая здешний
город, вижу, что он многолюдный, — решил, что дай пока здесь попробую счастия.
По окончании обеда Мартын Степаныч и Аггей Никитич сейчас же отправились
в путь.
Проехать им вместе приходилось всего только верст пятнадцать до первого уездного
города, откуда Пилецкий должен был направиться по петербургскому тракту, а Аггей Никитич остаться
в самом
городе для обревизования почтовой конторы. Но, как ни кратко было время этого переезда, Аггей Никитич, томимый жаждой просвещения, решился воспользоваться случаем и снова заговорил с Мартыном Степанычем о трактате Марфина.
Но это, конечно, не помогло. Приятель потонул
в огромном
городе, точно иголка на пыльном
проезжем шляху…
Как и всегда, я не мог
проехать мимо этого зрелища; оно притягивает меня к себе какими-то злыми чарами. Я опять вошел
в толпу, стоял, смотрел, расспрашивал и удивлялся на ту беспрепятственность, с которою совершается это ужаснейшее преступление среди бела дня и большого
города.
В продолжение утра и середины дня он весь был погружен
в арифметические расчеты: сколько он
проехал верст, сколько остается до первой станции, сколько до первого
города, до обеда, до чая, до Ставрополя и какую часть всей дороги составляет проеханное.
Какой-то меценат и тайный советник
проезжал по
городу NN, отправляясь из деревни
в Москву [Эти строки ‹т. е. от слов «Директор гимназии» и кончая словами «меценат обратил»› были выпущены ценсурой.
Если б меценат не
проезжал через
город NN, Митя поступил бы
в канцелярию, и рассказа нашего не было бы, а был бы Митя со временем старший помощник правителя дел и кормил бы он своих стариков бог знает какими доходами, — и отдохнули бы Яков Иванович и Маргарита Карловна.
Поел у Гурина пресловутой утки с груздями, заболел и еду
в деревню; свой губернский
город,
в котором меня так памятно секли,
проезжаю мимо; не останавливаюсь и
в уездном и являюсь к себе
в Одоленское — Ватажково тож.
— Почему мне знать! — отвечал
проезжий грубым голосом. — Если, боярин, — продолжал он, обращаясь к Юрию, — ты хочешь засветло приехать
в Нижний, то мешкать нечего: чай, дорога плоха, а до
города еще не близко.
В полдень обыкновенно исправник
проезжал на паре по улице; это он ехал из своего подгородного имения
в полицейское правление, но Ивану Дмитричу казалось каждый раз, что он едет слишком быстро и с каким-то особенным выражением: очевидно, спешит объявить, что
в городе проявился очень важный преступник.
Раз
в неделю его сестра — сухая, стройная и гордая — отправлялась за
город в маленькой коляске, сама правя белой лошадью, и, медленно
проезжая мимо работ, холодно смотрела, как красное мясо кирпичей связывается сухожилиями железных балок, а желтое дерево ложится
в тяжелую массу нервными нитями.
Ночью он сам потихоньку выпроводил сына за
город с
проезжими офицерами, которые обещали записать молодого человека
в полк, и потом, возвратясь к жене, открыл ей истину, горькую для ее материнского сердца.
Потом, кажется, меня везли
в санях, а там вдруг я очутилась
в каком-то нерусском
городе; из него мы
проехали в другой, там
в третий и, наконец, остановились
в этом.
— Так я
проеду прямо
в город.
Экспедиция благополучно
проехала все леса и пустыни и наконец после долгого странствия, явилась
в главном
городе «отдаленнейшего края» к генерал-губернатору.
Напрасно уверял меня дядька, что теперь распутица, что из Аксакова нельзя
проехать в Бугуруслан (уездный
город, находящийся
в двадцати пяти верстах от нашей деревни), — я ничего не хотел слушать; я хорошо знал и помнил, что, несмотря ни на какое время, каждую неделю ездили на почту.