Неточные совпадения
Теперь припомнил он, что видел в прошлую ночь Андрия, проходившего по табору с какой-то женщиною, и поник седою головою, а все еще не хотел верить, чтобы могло случиться такое позорное дело и чтобы собственный
сын его
продал веру и душу.
— Фабричные, мастеровые, кто наделы сохранил, теперь
продают их, — ломают деревню, как гнилое дерево!
Продают землю как-то зря. Сосед мой, ткач,
продал полторы десятины за четыреста восемьдесят целковых,
сына обездолил, парень на крахмальный завод нанялся. А печник из села, против нас, за одну десятину взял четыреста…
— Два тридцать — хошь? Душу
продаю, сукиному
сыну…
— Вы, Нифонт Иванович, ветхозаветный человек. А молодежь, разночинцы эти… не дремлют! У меня письмоводитель в шестом году наблудил что-то, арестовали. Парень — дельный и неглуп, готовился в университет. Ну, я его вызволил. А он, ежа ему за пазуху, сукину
сыну, снял у меня копию с одного документа да и
продал ее заинтересованному лицу. Семь тысяч гонорара потерял я на этом деле. А дело-то было — беспроигрышное.
— Во сне сколько ни ешь — сыт не будешь, а ты — во сне онучи жуешь. Какие мы хозяева на земле? Мой
сын, студент второго курса, в хозяйстве понимает больше нас. Теперь, брат, живут по жидовской науке политической экономии, ее даже девчонки учат.
Продавай все и — едем! Там деньги сделать можно, а здесь — жиды, Варавки, черт знает что…
Продавай…
— Так… бездельник, — сказала она полулежа на тахте, подняв руки и оправляя пышные волосы. Самгин отметил, что грудь у нее высокая. — Живет восторгами.
Сын очень богатого отца, который что-то
продает за границу. Дядя у него — член Думы. Они оба с Пыльниковым восторгами живут. Пыльников недавно привез из провинции жену, косую на правый глаз, и 25 тысяч приданого. Вы бываете в Думе?
— Ага, — оживленно воскликнул Бердников. — Да, да, она скупа, она жадная! В делах она — палач. Умная. Грубейший мужицкий ум, наряженный в книжные одежки. Мне — она — враг, — сказал он в три удара, трижды шлепнув ладонью по своему колену. — Росту промышленности русской — тоже враг. Варягов зовет — понимаете?
Продает англичанам огромное дело. Ростовщица. У нее в Москве подручный есть, какой-то хлыст или скопец, дисконтом векселей занимается на ее деньги, хитрейший грабитель! Раб ее, сукин
сын…
Иногда придет к нему Маша, хозяйская девочка, от маменьки, сказать, что грузди или рыжики
продают: не велит ли он взять кадочку для себя, или зазовет он к себе Ваню, ее
сына, спрашивает, что он выучил, заставит прочесть или написать и посмотрит, хорошо ли он пишет и читает.
— Да как же вдруг этакое сокровище подарить! Ее
продать в хорошие, надежные руки — так… Ах, Боже мой! Никогда не желал я богатства, а теперь тысяч бы пять дал… Не могу, не могу взять: ты мот, ты блудный
сын — или нет, нет, ты слепой младенец, невежа…
Прочти им, а деткам особенно, о том, как братья
продали в рабство родного брата своего, отрока милого, Иосифа, сновидца и пророка великого, а отцу сказали, что зверь растерзал его
сына, показав окровавленную одежду его.
По учинении ж ** земским судом по сему прошению исследований открылось: что помянутый нынешний владелец спорного имения гвардии поручик Дубровский дал на месте дворянскому заседателю объяснение, что владеемое им ныне имение, состоящее в означенном сельце Кистеневке, ** душ с землею и угодьями, досталось ему по наследству после смерти отца его, артиллерии подпоручика Гаврила Евграфова
сына Дубровского, а ему дошедшее по покупке от отца сего просителя, прежде бывшего провинциального секретаря, а потом коллежского асессора Троекурова, по доверенности, данной от него в 17… году августа 30 дня, засвидетельствованной в ** уездном суде, титулярному советнику Григорью Васильеву
сыну Соболеву, по которой должна быть от него на имение сие отцу его купчая, потому что во оной именно сказано, что он, Троекуров, все доставшееся ему по купчей от канцеляриста Спицына имение, ** душ с землею,
продал отцу его, Дубровского, и следующие по договору деньги, 3200 рублей, все сполна с отца его без возврата получил и просил оного доверенного Соболева выдать отцу его указную крепость.
Сухаревка — дочь войны. Смоленский рынок —
сын чумы. Он старше Сухаревки на 35 лет. Он родился в 1777 году. После московской чумы последовал приказ властей
продавать подержанные вещи исключительно на Смоленском рынке и то только по воскресеньям во избежание разнесения заразы.
Действительно, жизнь девушки не очень интересна: в доме властвует самодур и мошенник Пузатов, брат Марьи Антиповны; а когда его нет, так подглядывает за своею дочерью и за молодой женой
сына — ворчливая старуха, мать Пузатова, богомольная, добродушная и готовая за грош
продать человека.
«Ты жалеешь меня! — вскричал он, — ты, дитя, да еще, может быть, пожалеет меня и другой ребенок, мой
сын, le roi de Rome; [римский король (фр.).] остальные все, все меня ненавидят, а братья первые
продадут меня в несчастии!» Я зарыдал и бросился к нему; тут и он не выдержал; мы обнялись, и слезы наши смешались.
Базар на Ключевском был маленький, всего лавок пять; в одной старший
сын Основы сидел с мукой, овсом и разным харчем, в другой торговала разною мелочью старуха Никитична, в третьей хромой и кривой Желтухин
продавал разный крестьянский товар: чекмени, азямы, опояски, конскую сбрую, пряники, мед, деготь, веревки, гвозди, варенье и т. д.
— Анна Марковна, не сморгнув,
продаст на растление наших сестер и дочерей, заразит нас всех и наших
сыновей сифилисом.
— Вон на Петра Матвеева посмотреть любо! — вторит ему попадья, — старшего
сына в запрошлом году женил, другого — по осени женить собирается. Две новых работницы в доме прибудет. Сам и в город возок сена свезет, сам и купит, и
продаст — на этом одном сколько выгадает! А мы, словно прикованные, сидим у окошка да ждем барышника: какую он цену назначит — на том и спасибо.
Четыре казака ехали за ним: Ферапонтов, длинный, худой, первый вор и добытчик, — тот самый, который
продал порох Гамзале; Игнатов, отслуживающий срок, немолодой человек, здоровый мужик, хваставшийся своей силой; Мишкин, слабосильный малолеток, над которым все смеялись, и Петраков, молодой, белокурый, единственный
сын у матери, всегда ласковый и веселый.
И потому все те, которые выделывают,
продают, употребляют оружие, содействуют всяким военным приготовлениям, этим самым вооружаются против мирного господства
сына божьего на земле.
— Да, убили… — сказал нехотя Дымов. — Купцы, отец с
сыном, ехали образа
продавать. Остановились тут недалече в постоялом дворе, что теперь Игнат Фомин держит. Старик выпил лишнее и стал хвалиться, что у него с собой денег много. Купцы, известно, народ хвастливый, не дай бог… Не утерпит, чтоб не показать себя перед нашим братом в лучшем виде. А в ту пору на постоялом дворе косари ночевали. Ну, услыхали это они, как купец хвастает, и взяли себе во внимание.
Князь великий Всеволод! Доколе
Муки нам великие терпеть?
Не тебе ль на суздальском престоле
О престоле отчем порадеть?
Ты и Волгу веслами расплещешь,
Ты шеломом вычерпаешь Дон,
Из живых ты луков стрелы мечешь,
Сыновьями Глеба окружен.
Если б ты привел на помощь рати,
Чтоб врага не выпустить из рук, —
Продавали б девок по ногате,
А рабов — по резани на круг.
Князь начал после того себе гладить грудь, как бы желая тем утишить начавшуюся там боль; но это не помогало: в сердце к нему, точно огненными когтями, вцепилась мысль, что были минуты, когда Елена и
сын его умирали с голоду, а он и думать о том не хотел; что, наконец, его Елена, его прелестная Елена, принуждена была
продать себя этому полуживотному Оглоблину.
— Он не примет, но мать его примет, — отвечала торжествующая Марья Александровна, — она примет тихонько от него. Ты
продала же свои серьги, теткин подарок, и помогла ей полгода назад; я это знаю. Я знаю, что старуха стирает белье на людей, чтоб кормить своего несчастного
сына.
— Да-с, так-с это, именно так-с, — продолжал Истомин. — И все это так именно потому, что сынове мира сего мудрейши
сынов света суть, всвоем роде. Праздник на вашей улице. Женщины, не наши одни русские женщины, а все почти женщины, в целом мире, везде они одной с вами религии — одному с вами золотому богу кланяются. Всегда они нас
продадут за вас, будьте в этом благонадежны.
Она всю жизнь привыкла жить так широко, что не могла представить себе даже того положения, в котором был
сын, т. е. того, что нынче-завтра дела могли устроиться так, что у них ничего не останется, и
сыну придется всё
продать и жить и содержать мать одной службой, которая в его положении могла ему дать много-много 2000 рублей.
— Он роду не простого, — сказал Гаврила Афанасьевич, — он
сын арапского салтана. Басурмане взяли его в плен и
продали в Цареграде, а наш посланник выручил и подарил его царю. Старший брат арапа приезжал в Россию с знатным выкупом и…..
Для этого же младшего
сына продают в кабалу аль в солдаты и деньги приобщают к домашнему капиталу.
Все это делается не иначе, как от честности, от усиленной честности, до того, что и младший проданный
сын верует, что его не иначе, как от честности
продали, — а уж это идеал, когда сама жертва радуется, что ее на заклание ведут.
На другой день получил я письмо от И. И. Панаева, в котором он от имени Одоевского, Плетнева, Врасского, Краевского и от себя умолял, чтоб Гоголь не
продавал своих прежних сочинений Смирдину за пять тысяч (и новой комедии в том числе), особенно потому, что новая комедия будет напечатана в «
Сыне отечества» или «Библиотеке для чтения», а Врасский предлагает шесть тысяч с правом напечатать новую комедию в «Отечественных записках».
В Полном собрании есть, например, указ Петра I о том, «что крестьян
продают на розницу, как скотов, и даже так, что от семей, от отца или от матери, дочь или
сына помещик
продает, отчего немалый вопль бывает».
Все это были качества, очень подходящие для полицейской службы, которой добивался Рыжов, — и он был сделан солигалическим квартальным, а мать его продолжала печь и
продавать свои пироги на том самом базаре, где
сын ее должен был установить и держать добрые порядки: блюсти вес верный и меру полную и утрясенную.
— Я те принесу, покажу. Увидишь — не хуже. По нужде
продаёт, — предложил
сын.
Толстая книга и две тетради, писанные рукою Шишкова, через месяц после его смерти были случайно куплены
сыном моим на Апраксинском рынке, где
продают книги и рукописи на рогожках: это был «Корнеслов» и «Сравнительный словарь» славянских наречий.
Продавец знал, что
продает, и сам сказал моему
сыну, что рукописи принадлежат Александру Семенычу Шишкову, писаны им самим и что он купил в его доме все книги и бумаги, оставшиеся после покойного.
Отец
продал ее за пароход, мать любила, но сама же уговаривала идти за старика, что хочет их всех осчастливить; брат… да что и поминать его, сам он был у отца забитый
сын, а теперь, разбогатев от вырученного за счастье сестры парохода, живет себе припеваючи в своей Казани, и нет об нем ни слуху ни духу.
— Рада бы не слушать, да молва, что ветер, сама в окна лезет, — отвечала Аксинья Захаровна. — Намедни без тебя кривая рожа, Пахомиха, из Шишкина притащилась… Новины [Новина — каток крестьянского холста в три стены, то есть в 30 аршин длины.] хотела
продать… И та подлюха спрашивает: «Котору кралю за купецкого-то
сына ладили?» А девицы тут сидят, при них паскуда тако слово молвила… Уж задала же я ей купецкого
сына… Вдругорядь не заглянет на двор.
Кто из дома в дом перешел на житье, готовь «боран перехожий», кто хлеб
продал на торгу, «спозем» подавай,
сына выделил — «деловое», женил его — и с князя, и с княгини «убрусный алтын» да, кроме того, хлеб с калачом; а дочь замуж выдал — «выводную куницу» плати.
А ежели Субханкулов скажет, что Мокея Данилыча надо у самого хана выкупить, а он дешево своих рабов не
продает, так вы молвите ему: а как же, мол, ты, Махметушка, два года тому назад астраханского купеческого
сына Махрушева Ивана Филипыча с женой да с двумя ребятишками у хана за сто, за двести тиллэ выкупил?
—
Сын мой! Михаил! Я что такое? Кто? Я… подлец!
Продал мать твою!
Продал за тридесять сребреников… Накажи меня господь! Михаил Иваныч! Поросеночек! Где твоя мать? Фюить! Нету! Продана в рабство! Ну, что ж? Подлец я… значит…
Верьте, что мужичок
продаст ему за меньшую цену, нежели вам, так он привык верить, что
сын Израиля единственный его благодетель в нуждах и сверх того держит ключ к источнику живительной и отуманивающей влаги.
Везде начал преследовать меня голос: ты
продал своего
сына!
— Покарал меня Господь Бог в
сыне моем, не дал мне, грешному, порадоваться, отозвал к себе ангела, отец которого душу свою черту
продал… Ох, грехи, грехи незамолимые…
Давыдов начал подходы, и патер, соблазнившись ценой — Петр Иванович довел ее до пяти тысяч рублей — согласился
продать бумаги графа, тем более, что с ними не связывалось никакого имущества, которого у графа не было, так как его отец пожертвовал все свое состояние одному из католических монастырей польского королевства, а
сына отдал на попечение монахов.
Не смели говорить, что я уступил или
продал своего
сына, ибо временщик по власти своей мог тогда зажать рот железною рукой; однако ж самые приближенные Нарышкиных намекали мне глазами и усмешкою о том, что я желал скрыть.
— Ничего; за то
сын ее Витт вырастет вором, а дочка Вирина будет
продавать себя в пристани.
Сперва все допытывался он у Гриши об Евпраксии Михайловне, да не про то, как душу спасает, какого держится толку, из каких старцев у нее отец духовный, а в каком капитале, каковы у нее дела по торговле, воротились ли из Москвы
сыновья, за наличные ли деньги товар они
продали…