Ямщик повернул к воротам, остановил лошадей; лакей Лаврецкого
приподнялся на козлах и, как бы готовясь соскочить, закричал: «Гей!» Раздался сиплый, глухой лай, но даже собаки не показалось; лакей снова приготовился соскочить и снова закричал: «Гей!» Повторился дряхлый лай, и, спустя мгновенье, на двор, неизвестно откуда, выбежал человек в нанковом кафтане, с белой, как снег, головой; он посмотрел, защищая глаза от солнца, на тарантас, ударил себя вдруг обеими руками по ляжкам, сперва немного заметался на месте, потом бросился отворять ворота.
Потом он вдруг повернулся, собрал вожжи,
приподнялся на козлах и крикнул… Лошади сразу подобрались, подхватили с места, и мы помчались с вершины холма под гору.
Неточные совпадения
Я
приподнялся. Тарантас стоял
на ровном месте по самой середине большой дороги; обернувшись с
козел ко мне лицом, широко раскрыв глаза (я даже удивился, я не воображал, что они у него такие большие), Филофей значительно и таинственно шептал...
Извозчик опять вытягивает шею,
приподнимается и с тяжелой грацией взмахивает кнутом. Несколько раз потом оглядывается он
на седока, но тот закрыл глаза и, по-видимому, не расположен слушать. Высадив его
на Выборгской, он останавливается у трактира, сгибается
на козлах и опять не шевельнется… Мокрый снег опять красит набело его и лошаденку. Проходит час, другой…
Нетерпение барыни достигает крайних пределов. Движение и говор подзадоривают ее. Она велит заложить коляску и сама едет
на пожар. Ночь темна и холодна. Почва слегка почерствела от слабого, предутреннего мороза, и лошади глухо стучат по ней, как по ковру. Лакей Гаврила сидит
на козлах рядом с кучером и нетерпеливо ерзает. Он оглядывается, бормочет, то и дело
приподнимается с таким видом, как будто от него зависит судьба Крещенского…