Неточные совпадения
Дедушка
принял ее желание за неблагодарность, прогневался и сослал бедную Наталью за
наказание на скотный двор в степную деревню.
Когда подписан был протокол, Николай Парфенович торжественно обратился к обвиняемому и прочел ему «Постановление», гласившее, что такого-то года и такого-то дня, там-то, судебный следователь такого-то окружного суда, допросив такого-то (то есть Митю) в качестве обвиняемого в том-то и в том-то (все вины были тщательно прописаны) и
принимая во внимание, что обвиняемый, не признавая себя виновным во взводимых на него преступлениях, ничего в оправдание свое не представил, а между тем свидетели (такие-то) и обстоятельства (такие-то) его вполне уличают, руководствуясь такими-то и такими-то статьями «Уложения о
наказаниях» и т. д., постановил: для пресечения такому-то (Мите) способов уклониться от следствия и суда, заключить его в такой-то тюремный замок, о чем обвиняемому объявить, а копию сего постановления товарищу прокурора сообщить и т. д., и т. д.
Но Александр умер, и Аракчеев пал. Дело Витберга при Николае
приняло тотчас худший вид. Оно тянулось десять лет и с невероятными нелепостями. Обвинительные пункты, признанные уголовной палатой, отвергаются сенатом. Пункты, в которых оправдывает палата, ставятся в вину сенатом. Комитет министров
принимает все обвинения. Государь, пользуясь «лучшей привилегией царей — миловать и уменьшать
наказания», прибавляет к приговору — ссылку на Вятку.
Пристав
принял показания, и дело пошло своим порядком, полиция возилась, уголовная палата возилась с год времени; наконец суд, явным образом закупленный, решил премудро: позвать мужа Ярыжкиной и внушить ему, чтоб он удерживал жену от таких
наказаний, а ее самое, оставя в подозрении, что она способствовала смерти двух горничных, обязать подпиской их впредь не наказывать.
Дети составляют бремя в экономическом отношении и
наказание божие за грехи, но это не мешает ссыльным, если у них нет своих детей,
принимать и усыновлять чужих.
Шаховской, заведовавший в семидесятых годах дуйскою каторгой, высказывает мнение, которое следовало бы теперешним администраторам
принять и к сведению и к руководству: «Вознаграждение каторжных за работы дает хотя какую-нибудь собственность арестанту, а всякая собственность прикрепляет его к месту; вознаграждение позволяет арестантам по взаимном соглашении улучшать свою пищу, держать в большей чистоте одежду и помещение, а всякая привычка к удобствам производит тем большее страдание в лишении их, чем удобств этих более; совершенное же отсутствие последних и всегда угрюмая, неприветливая обстановка вырабатывает в арестантах такое равнодушие к жизни, а тем более к
наказаниям, что часто, когда число наказываемых доходило до 80 % наличного состава, приходилось отчаиваться в победе розог над теми пустыми природными потребностями человека, ради выполнения которых он ложится под розги; вознаграждение каторжных, образуя между ними некоторую самостоятельность, устраняет растрату одежды, помогает домообзаводству и значительно уменьшает затраты казны в отношении прикрепления их к земле по выходе на поселение».
Мари поняла наконец, что слишком далеко зашла, отняла руку, утерла слезы, и старалась
принять более спокойный вид, и взяла только с Вихрова слово, чтоб он обедал у них и провел с нею весь день. Павел согласился. Когда самому Эйсмонду за обедом сказали, какой проступок учинил Вихров и какое ему последовало за это
наказание, он пожал плечами, сделал двусмысленную мину и только, кажется, из боязни жены не заметил, что так и следовало.
И,
принимая молчание князя за согласие, он тотчас велел отвесть пленных в сторону, где предложенное им
наказание было исполнено точно и скоро, несмотря ни на угрозы, ни на бешенство Хомяка.
Вероятно, он
принимает также за чистую монету и мнение, что плохие стихи составляют грех пред Аполлоном и что плохих писателей в
наказание топят в реке Лете!..
Когда же, по естественному ходу дел, доходит до отдачи, то он сердится и ругается: он
принимает это как несчастье,
наказание, вроде пожара, наводнения, штрафа, а не как должную, законную расплату за то, что для него делают другие.
Эти пятнадцать тысяч ему следовало бы подарить!» — решил князь мысленно; но в то же время у него в голове сейчас явилось новое противоречие тому: «Этими пятнадцатью тысячами дело никак бы не кончилось, — думал он, — Елена, подстрекаемая Жуквичем, вероятно, пойдет по этому пути все дальше и дальше и, чего доброго, вступит в какой-нибудь польский заговор!» Князь был не трус, готов был стать в самую отчаянную и рискованную оппозицию и даже с удовольствием бы
принял всякое политическое
наказание, но он хотел, чтоб это последовало над ним за какое-нибудь дорогое и близкое сердцу его дело.
— Ходил я к одному старцу, советовался с ним… — глухо заговорил Савоська. — Как, значит, моему горю пособить. Древний этот старец, пожелтел даже весь от старости… Он мне и сказал слово: «Потуда тебя Федька будет мучить, покуда ты
наказание не
примешь… Ступай, говорит, в суд и объявись: отбудешь свою казнь и совесть найдешь». Я так и думал сделать, да боюсь одного: суды боле милостивы стали — пожалуй, без
наказания меня совсем оставят… Куда я тогда денусь?
Людям, удивлявшимся этой новой странной выходке Бенни, он отвечал, что не желает пользоваться привилегиею своего иностранного подданства и хочет
принять на себя ту же самую степень
наказания, какая будет определена всем русским подданным, осужденным с ним по одному делу; но ходатайство Бенни о принятии его в русское подданство не удовлетворено, и он выслан за границу как иностранец.
Когда же он их увещевал к любви между братии, тогда негодовали на него и не
принимали ни его советов, ни советов старейшин и вельмож мудрых; чрез что повсюду правосудия в народе и обидимым обороны, а злым исправления и
наказания не доставляли, и начали судии грабить и продавать правосудие и суд».
Или — у Кошихина есть такое известие о чиновниках: хотя, говорит он, за взятки и положено
наказание, и чиновники клянутся и крест целуют, чтобы посулов не
принимать, но «ни во что вера их и заклинательство: от прелести очей свои удержати не могут и руки ко взятию скоро допущают, хотя не сами собою, однако по задней лестнице через жену, или дочерь, или через сына, и брата, и человека, и не ставят того себе во взятые посулы, будто про то и не ведают» (стр. 93).
Будет ли при конституциях казначей? — вот в чем вопрос. И вопрос очень существенный, ежели
принять в соображение, что жизненные припасы с каждым годом делаются дороже и дороже, а потребности, благодаря развитию культурности, увеличиваются не по дням, а по часам. Черта ли и в конституциях, ежели при них должности казначея не полагается! Ободрать… вот это — бесподобно! Вот при «Уложении о
наказаниях» нет казначея — поэтому оно ни для кого и не лестно. Но, может быть, поэтому-то именно оно и дано нам.
Между ними ходило предание, что праотцы их за какую-то вину должны были подвергнуться
наказанию кнутом и ссылке в Сибирь в каторжную работу; что их простили за то, что они
приняли русскую веру, и переселили на другие места; что Магомет их проклял и что потому они живут бедно.
Мы с доктором В. можем друг другу laissez faire; но ежели в народе составится общество, и члены этого общества,
приняв на себя какие-нибудь обязанности, согласятся положить штраф или
наказание за нарушение этих обязанностей, — то тут уже не laissez pas faire, тут уже «всякие штрафы запрещены».
Каторжные работы непременно сопряжены с поселением навсегда; ссылка на поселение страшна именно своею пожизненностью; приговоренный к арестантским ротам, по отбытии
наказания, если общество не соглашается
принять его в свою среду, ссылается в Сибирь; лишение прав почти во всех случаях носит пожизненный характер и т. д.
Толстой
принял присягу, что под страхом строжайшего
наказания будет вечно молчать о том, что должно будет ему исполнить в следующую ночь.
— Что ж мне теперь с тобой делать? А?
Принимая во внимание твое умственное убожество, тебя отпустить бы следовало; соображаясь же с поступком и твоею наглостью, тебе задать надо… Непременно надо… Довольно уж вас баловать… До-воль-но! Послал за урядником… Акт сейчас составим… Послал… Улика налицо… Пеняй на себя… Не я тебя наказываю, а тебя твой грех наказывает… Умел грешить, сумей и
наказание претерпеть… Охо-хоххх… Господи, прости нас грешных! Беда с этими… Ну, как у вас яровое?..
Да и в мировой юстиции, особенно в City (где судьи из альдерманов, то есть из членов городской управы), бесплодность уголовных репрессий в мире воров и мошенников
принимала на ваших глазах гомерические размеры. Когда масса так испорчена нищетой и заброшенностью,
наказания, налагаемые мировыми судьями, производят трагикомическое впечатление. Я довольно насмотрелся на сцены у альдерманов и у судей других частей Лондона, чтобы быть такого именно мнения.
Новый удар
принял бедный Горлицын в сердце, будто истинное
наказание Божье.
— Так-то, пожалуй, и так… Я понимаю, что для вас такое решение очень важно и готов построить защиту на этой почве, но должен предупредить вас, что она очень зыбка, и если защита не удастся, что очень возможно, суд вас не пощадит и присудит к высшей мере
наказания…
Примите в расчет и это.
В государственные дела он не вмешивался, но при правительнице Анне Леопольдовне против воли
принял участие в важнейших делах. Когда императрица Елизавета вступила на престол, в тот же день Левенвольдт был заключен в крепость и предан суду. Суд этот продолжался несколько лет. Его приговорили к смертной казни, а императрица смягчила
наказание, заменив казнь ссылкою в Сибирь, с лишением чинов, орденов и дворянства.
Задумались люди сановитые, стали собираться каждый день на вече, почесывали затылки, теребили свои бороды и наконец решили — бить челом владыке Феофилу, чтобы он благословил
принять на себя труд голосом духовного слова не только успокоить неистовую толпу, но и запретить народу, под страхом проклятия, отлучения от церкви, гнева Божия и
наказания, буйствовать и разбойничать.
Природа, как бы сочувствуя
наказанию низких злодеев,
приняла ликующий вид: небо прояснилось, и луна обливала свои матовым светом замерзшую ленту реки, крутой берег, покрытый снежной пеленой, и все продолжавшую лежать недвижимо на охабне бледную, подобно окружавшему ее снегу, княжну Евпраксию.
Петька
принял это к сведению, и когда через несколько времени Филимонов, видимо, неудовлетворенный вполне беседой Петьки с медведем, приказал его высечь, то Петька, после первых же ударов, крикнул два слова, которые тотчас же заставили исполнителей барской воли прекратить
наказание. Слова эти были роковые для того времени...