Неточные совпадения
Стародум(целуя сам ее руки). Она в твоей душе. Благодарю Бога, что в самой тебе нахожу твердое основание твоего
счастия. Оно не будет зависеть ни от знатности, ни от богатства. Все это
прийти к тебе может; однако для тебя есть
счастье всего этого больше. Это то, чтоб чувствовать себя достойною всех благ, которыми ты можешь наслаждаться…
— Да я… не знаю! — сказал Дронов, втискивая себя в кресло, и заговорил несколько спокойней, вдумчивее: — Может — я не радуюсь, а боюсь. Знаешь, человек я пьяный и вообще ни
к черту не годный, и все-таки — не глуп. Это, брат, очень обидно — не дурак, а никуда не годен. Да. Так вот, знаешь, вижу я всяких людей, одни делают политику, другие — подлости, воров развелось до того много, что
придут немцы, а им грабить нечего! Немцев — не жаль, им так и надо, им в наказание — Наполеонов
счастье. А Россию — жалко.
— Я не за тем
пришла к тебе, бабушка, — сказала Вера. — Разве ты не знаешь, что тут все решено давно? Я ничего не хочу, я едва хожу — и если дышу свободно и надеюсь ожить, так это при одном условии — чтоб мне ничего не знать, не слыхать, забыть навсегда… А он напомнил! зовет туда, манит
счастьем, хочет венчаться!.. Боже мой!..
Она была тоже в каком-то ненарушимо-тихом торжественном покое
счастья или удовлетворения, молча чем-то наслаждалась, была добра, ласкова с бабушкой и Марфенькой и только в некоторые дни
приходила в беспокойство, уходила
к себе, или в сад, или с обрыва в рощу, и тогда лишь нахмуривалась, когда Райский или Марфенька тревожили ее уединение в старом доме или напрашивались ей в товарищи в прогулке.
Однако, несмотря на порядок и хозяйственный расчет, Еремей Лукич понемногу
пришел в весьма затруднительное положение: начал сперва закладывать свои деревеньки, а там и
к продаже приступил; последнее прадедовское гнездо, село с недостроенною церковью, продала уже казна,
к счастью, не при жизни Еремея Лукича, — он бы не вынес этого удара, — а две недели после его кончины.
Судьи, надеявшиеся на его благодарность, не удостоились получить от него ни единого приветливого слова. Он в тот же день отправился в Покровское. Дубровский между тем лежал в постеле; уездный лекарь, по
счастию не совершенный невежда, успел пустить ему кровь, приставить пиявки и шпанские мухи.
К вечеру ему стало легче, больной
пришел в память. На другой день повезли его в Кистеневку, почти уже ему не принадлежащую.
— Я, — сказал он, —
пришел поговорить с вами перед окончанием ваших показаний. Давнишняя связь моего покойного отца с вашим заставляет меня принимать в вас особенное участие. Вы молоды и можете еще сделать карьеру; для этого вам надобно выпутаться из дела… а это зависит, по
счастию, от вас. Ваш отец очень принял
к сердцу ваш арест и живет теперь надеждой, что вас выпустят; мы с князем Сергием Михайловичем сейчас говорили об этом и искренно готовы многое сделать; дайте нам средства помочь.
Вот этот-то народный праздник,
к которому крестьяне привыкли веками, переставил было губернатор, желая им потешить наследника, который должен был приехать 19 мая; что за беда, кажется, если Николай-гость тремя днями раньше
придет к хозяину? На это надобно было согласие архиерея; по
счастию, архиерей был человек сговорчивый и не нашел ничего возразить против губернаторского намерения отпраздновать 23 мая 19-го.
На его
счастье, у матушки случились дела в Москве. С отъездом барыни опасения Ваньки-Каина настолько угомонились, что
к нему возвратилась прежняя проказливость. Каждый вечер
приходил он в девичью, ужинал вместе с девушками и шутки шутил.
Были у водочника Петра Смирнова два приказчика — Карзин и Богатырев. Отошли от него и открыли свой винный погреб в Златоустинском переулке, стали разливать свои вина, — конечно, мерзость. Вина эти не шли. Фирма собиралась уже прогореть, но, на
счастье,
пришел к ним однажды оборванец и предложил некоторый проект, а когда еще показал им свой паспорт, то оба в восторг
пришли: в паспорте значилось — мещанин Цезарь Депре…
Чрезвычайная просьба у меня
к вам, многоуважаемый князь, даже, признаюсь, затем, собственно, и пришел-с: с их домом вы уже знакомы и даже жили у них-с; то если бы вы, благодушнейший князь, решились мне в этом способствовать, собственно лишь для одного генерала и для
счастия его…
Нужно было ехать через Балчуговский завод; Кишкин повернул лошадь объездом, чтобы оставить в стороне господский дом. У старика кружилась голова от неожиданного
счастья, точно эти пятьсот рублей свалились
к нему с неба. Он так верил теперь в свое дело, точно оно уже было совершившимся фактом. А главное, как приметы-то все сошлись: оба несчастные, оба не знают, куда голову приклонить. Да тут золото само полезет. И как это раньше ему Кожин не
пришел на ум?.. Ну, да все
к лучшему. Оставалось уломать Ястребова.
«Телеграмма» вернулась, а за ней
пришла и Нюрочка. Она бросилась на шею
к Самойлу Евтихычу, да так и замерла, — очень уж обрадовалась старику, которого давно не видала. Свой, родной человек… Одета она была простенько, в ситцевую кофточку, на плечах простенький платок, волосы зачесаны гладко. Груздев долго гладил эту белокурую головку и прослезился: бог
счастье послал Васе за родительские молитвы Анфисы Егоровны. Таисья отвернулась в уголок и тоже плакала.
Прихожу к тому ручью,
С милой где гулял я.
Он бежит, я слезы лью,
Счастье убежало.
Томно ручеек журчит,
Делит грусть со мною
И как будто говорит:
Нет ее с тобою.
Раз мне
пришла мысль, что
счастье не зависит от внешних причин, а от нашего отношения
к ним, что человек, привыкший переносить страдания, не может быть несчастлив, и, чтобы приучить себя
к труду, я, несмотря на страшную боль, держал по пяти минут в вытянутых руках лексиконы Татищева или уходил в чулан и веревкой стегал себя по голой спине так больно, что слезы невольно выступали на глазах.
К губернатору Вихров, разумеется, не поехал, а отправился
к себе домой, заперся там и лег спать. Захаревские про это узнали вечером. На другой день он
к ним тоже не шел, на третий — тоже, — и так прошла целая неделя. Захаревские сильно недоумевали. Вихров, в свою очередь, чем долее у них не бывал, тем более и более начинал себя чувствовать в неловком
к ним положении;
к счастию его, за ним
прислал губернатор.
Еще
счастье девке, что на ту пору Михаила Трофимыча в окружные от нас переманили, а
к нам Живоглота
прислали.
Ему противно было слушать, как дядя, разбирая любовь его, просто, по общим и одинаким будто бы для всех законам, профанировал это высокое, святое, по его мнению, дело. Он таил свои радости, всю эту перспективу розового
счастья, предчувствуя, что чуть коснется его анализ дяди, то, того и гляди, розы рассыплются в прах или превратятся в назем. А дядя сначала избегал его оттого, что вот, думал, малый заленится, замотается,
придет к нему за деньгами, сядет на шею.
— Забудем летние глупости, милый Алеша. Прошел сезон, мы теперь стали большие. В Москве
приходите к нам потанцевать. А теперь прощайте. Желаю вам
счастья и успехов.
— Я знаю, что
к Шатову
пришла жена и родила ребенка, — вдруг заговорил Виргинский, волнуясь, торопясь, едва выговаривая слова и жестикулируя. — Зная сердце человеческое… можно быть уверенным, что теперь он не донесет… потому что он в
счастии… Так что я давеча был у всех и никого не застал… так что, может быть, теперь совсем ничего и не надо…
Присылали за нею даже из уезда
к помещицам — до того все веровали в ее знание,
счастье и ловкость в решительных случаях.
— Ну так знайте, что Шатов считает этот донос своим гражданским подвигом, самым высшим своим убеждением, а доказательство, — что сам же он отчасти рискует пред правительством, хотя, конечно, ему много простят за донос. Этакой уже ни за что не откажется. Никакое
счастье не победит; через день опомнится, укоряя себя, пойдет и исполнит.
К тому же я не вижу никакого
счастья в том, что жена, после трех лет,
пришла к нему родить ставрогинского ребенка.
Ночью Глумову было сонное видение: стоит будто бы перед ним Стыд.
К счастию, в самый момент его появления Глумов перевернулся на другой бок, так что не успел даже рассмотреть, каков он из себя. Помнит только, что
приходил Стыд, — и больше ничего. Сообщив мне об этом утром, он задумался.
Так-де чинить неповадно!» Этот горячий поступок разрушил в один миг успех прежних переговоров, и не миновать бы Серебряному опалы, если бы,
к счастью его, не
пришло в тот же день от Москвы повеление не заключать мира, а возобновить войну.
Но вот мало-помалу наступило безразличное настроение, в какое впадают преступники после сурового приговора, он думал уже о том, что, слава богу, теперь все уже прошло, и нет этой ужасной неизвестности, уже не нужно по целым дням ожидать, томиться, думать все об одном; теперь все ясно; нужно оставить всякие надежды на личное
счастье, жить без желаний, без надежд, не мечтать, не ждать, а чтобы не было этой скуки, с которой уже так надоело нянчиться, можно заняться чужими делами, чужим
счастьем, а там незаметно наступит старость, жизнь
придет к концу — и больше ничего не нужно.
— Это она
прислала булки. Смешная, право,
к чему скрываться? Я тоже была смешной и глупой, а вот ушла оттуда и уже никого не боюсь, думаю и говорю вслух, что хочу, — и стала счастливой. Когда жила дома, и понятия не имела о
счастье, а теперь я не поменялась бы с королевой.
Так месяца два шло, а в
счастье никакой перемены нет, и вдруг один раз
приходит к ним в палатку адъютант, расстроенный, весь бледный, и говорит им что-то по-французски, робко и несмело, а должно быть, самое неприятное.
— Есть, — отвечала бабушка, — и я сама имею
счастие многих знать с духом и с благородным сердцем, но только все они вроссыпь
приходят… Склейки нет, без призвания
к делу наша дворянская сила в пустоцвет идет, а заботливые люди чудаками кажутся. Вон у меня человека видите… вон тот, что у окна с предводителем стоит разговаривает… Рогожин, бедный дворянин, весьма замечательный.
Рогожин,
к счастию своему, никогда не знал, что в этом споре все преимущества были на его стороне, ему и в ум не
приходило, что Gigot называл ему не исторические лица, а спрашивал о вымышленных героях третьестепенных французских романов, иначе, конечно, он еще тверже обошелся бы с бедным французом.
Быть может, Веретьев и еще откинул бы несколько фарсов, прежде нежели объяснить, в чем дело, но,
к счастью для нас, в эту минуту
пришел Кирсанов. Он был видимо расстроен; чистенькое и бледное лицо его приняло желтоватые тоны, тонкие губы сжались; новенький вицмундирчик вздрагивал на его плечах.
К счастью, Транквиллитатин на ту пору отлучился куда-то из города; он не мог
прийти к нам раньше завтрашнего дня; нужно было воспользоваться ночью! Тетка не запиралась у себя в комнате, да и у нас в целом доме ключи не действовали в замках; но куда она положит часы, где спрячет? До вечера она их носила в кармане и даже не раз вынимала и рассматривала их; но ночью — где они ночью будут? Ну, уж это мое дело отыскать, думал я, потрясая кулаками.
Шерамур, которому до сих пор никакие комбинации никогда не
приходили, думал просто: оставить деньги у Танты и водить
к ней голодных, пока она подаст счет и скажет: tout est fini. [все кончено — франц.] Но Tante Grillade была гораздо дальнозорче и умнее Шерамура, и притом, на
счастье его, она имела на него планы.
Ступендьев. Это ничего, ваше сиятельство. Это так; женщина,
пришла и ушла;
к сожалению,
пришла и,
к счастию, ушла. А вот позвольте, я вам лучше представлю мою супругу.
— Ну и везет вам сегодня, — мрачно сказал брат Евпраксии Васильевны, сильнее всего боявшийся слишком большого
счастья, за которым идет такое же большое горе. Евпраксии Васильевне было приятно, что наконец-то
к Николаю Дмитриевичу
пришли хорошие карты, и она на слова брата три раза сплюнула в сторону, чтобы предупредить несчастье.
Заболел раз татарин,
пришли к Жилину: «Поди, полечи». Жилин ничего не знает, как лечить. Пошел, посмотрел, думает: «Авось поздоровеет сам». Ушел в сарай, взял воды, песку, помешал. При татарах нашептал на воду, дал выпить. Выздоровел на его
счастье татарин. Стал Жилин немножко понимать по-ихнему. И которые татары привыкли
к нему, — когда нужно, кличут: «Иван, Иван!» — а которые все, как на зверя, косятся.
Тетушку и это уже не занимало: она усиленно хозяйничала, и один раз, поехав на поле, так растряслась по кочкам, что в тот же день бог дал ей дочь — прехорошенькую княжну.
К счастию, ребенок хотя
пришел на свет немножко и рановременно, но это ему не повредило.
Сгорая стихотворства страстью,
К тебе я
прихожу, ручей:
Завидую пиита
счастью,
Вкусившего воды твоей,
Парнасским лавром увенчанна.
Счастье уруса, что Керим не за местью
к нему, не для канлы
пришел.
К счастью Артура, денежные пакеты, которые он получал из родины, с каждым месяцем становились всё меньше и меньше,
приходили в Париж всё реже и реже…Сотни постепенно вытесняли собой тысячи.
Это был Никита Афанасьевич Бекетов,
к которому, как тогда говорили, «
счастье во сне
пришло».
Нос Машеньки краснеет и пухнет, глаза наливаются слезами; она, по-видимому, ждет от меня ответа, но,
к счастью, мы уже
пришли…
Перед смертью
пришла в рассудок, узнала, где находится, потребовала
к себе священника, исполнила все христианские обязанности, со слезами просила прощения, особенно у тебя, у всех, кого когда-либо обидела, пожелала тебе
счастия (это были ее последние слова) и скончалась тихо на руках людей, совершенно ей чужих.
— Великий муж! как дань моего глубочайшего высокопочитания
пришел я положить
к подножию вашему энтузиасмус моего
счастия.
— На второй день Рождества, значит, является
к нам супруг ейный в трезвом виде, как следствует, в аккурате и такую речь повел: «Иван Силыч, — меня так кликают, — чем по мелочи мне с вас за разрушение моего семейного
счастья брать, не лучше ли
к окончательной цифре
прийти, в виде отступного, и супругу тогда я вам мою законную по документу передам и никаких против нее и вас претензий иметь не буду».
Антон был счастлив: он спас честь любимой девушки; он будет обладать ею. Едва верил
счастию своему. Исполняя волю Образца и еще более собственного сердца, решился он переехать завтра ж
к Аристотелю, а от него на другой двор, какой ему назначат. Ныне ж мог еще ночевать под одною кровлею с Анастасией. Смеркалось уж, когда он, простясь с своим благодетелем и сватом, вышел из двора его. Было идти далеко. Лошади не
прислал Курицын, как обещал. Он спешил.
Война России и Турции была тогда в полном разгаре. Ласси уже
прислал в Петербург ключи покоренного Азова, а Миних, ознаменовав взятием и разорением Перекопа, Бахчисарая, Ахмечети и Кинбурна первый из своих крымских походов, деятельно готовился
к целому ряду последующих. Нет ничего мудреного, если желание Густава Бирона отведать военного
счастия, заявленное всемогущему обер-камергеру, решило участь гвардии в дальнейших подвигах Миниха.
Он находился в таком настроении, что говорил бы еще очень долго, но,
к счастью, послышался голос кучера.
Пришли наши лошади. Мы сели в коляску, и Сорок Мучеников, сняв шапку, подсадил нас обоих и с таким выражением, как будто давно уже ждал случая, чтобы прикоснуться
к нашим драгоценным телам.
— А вчерась, разве забыла, барыня Дарья Николаевна меня
к себе служить звала… Вот я сегодня
пришел, да на мое
счастье, на нее и наткнись… Поклонился ей смиренно и попросил…
Если бы князь Василий обладал прежнею прозорливостью, то по одному апатичному выражению лица сына он понял бы, как далек последний не только от искреннего желания исполнить последнюю его волю, но даже вообще от всей этой тяжелой обстановки родительского дома.
К счастью для умирающего, он от непривычного волнения ослаб и впал в забытье. До самой смерти, последовавшей недели через две после описанной нами сцены, он не
приходил в полное сознание и умер тихо, как бы заснув.
— Да, это было
счастье, — сказала она тихим грудным голосом; — для меня наверное это было
счастье. — Она помолчала. — И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я
пришла к нему… — Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленках и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить...