Неточные совпадения
— Ани? (так звала она дочь свою Анну) Здорова. Очень поправилась. Ты хочешь видеть ее?
Пойдем, я тебе покажу ее. Ужасно много было хлопот, — начала она рассказывать, — с нянями. У нас Итальянка была кормилицей. Хорошая, но так глупа! Мы ее хотели отправить, но девочка так
привыкла к ней, что всё еще держим.
Вскоре у бабушки в спальне поднялась штора, зашипел в сенях самовар, голуби и воробьи начали слетаться
к тому месту, где
привыкли получать от Марфеньки корм. Захлопали двери,
пошли по двору кучера, лакеи, а занавеска все не шевелилась.
Но это все неважное: где же важное? А вот: 9-го октября, после обеда, сказали, что едут гокейнсы. И это не важность: мы
привыкли. Вахтенный офицер
посылает сказать обыкновенно
К. Н. Посьету. Гокейнсов повели в капитанскую каюту. Я был там. «А! Ойе-Саброски! Кичибе!» — встретил я их, весело подавая руки; но они молча, едва отвечая на поклон, брали руку. Что это значит? Они, такие ласковые и учтивые, особенно Саброски: он шутник и хохотун, а тут… Да что это у всех такая торжественная мина; никто не улыбается?
Шли мы теперь без проводника, по приметам, которые нам сообщил солон. Горы и речки так походили друг на друга, что можно было легко ошибиться и
пойти не по той дороге. Это больше всего меня беспокоило. Дерсу, наоборот, относился ко всему равнодушно. Он так
привык к лесу, что другой обстановки, видимо, не мог себе представить. Для него было совершенно безразлично, где ночевать — тут или в ином месте…
Проникнуть в самую глубь тайги удается немногим. Она слишком велика. Путнику все время приходится иметь дело с растительной стихией. Много тайн хранит в себе тайга и ревниво оберегает их от человека. Она кажется угрюмой и молчаливой… Таково первое впечатление. Но кому случалось поближе с ней познакомиться, тот скоро
привыкает к ней и тоскует, если долго не видит леса. Мертвой тайга кажется только снаружи, на самом деле она полна жизни. Мы с Дерсу
шли не торопясь и наблюдали птиц.
Не надобно забывать и то нравственное равнодушие, ту шаткость мнений, которые остались осадком от перемежающихся революций и реставраций. Люди
привыкли считать сегодня то за героизм и добродетель, за что завтра
посылают в каторжную работу; лавровый венок и клеймо палача менялись несколько раз на одной и той же голове. Когда
к этому
привыкли, нация шпионов была готова.
Приезжие
идут во второй зал, низенький, с широкими дубовыми креслами. Занимают любимый стол,
к которому
привыкли, располагаясь на разлатых диванах…
— Харитина, помнишь мою свадьбу? — заговорил он, не открывая глаз, — ему страстно хотелось исповедаться. — Тогда в моленной… У меня голова закружилась… и потом весь вечер я видел только тебя. Это грешно… я мучился… да. А потом все прошло… я
привык к жене… дети
пошли… Помнишь, как ты меня целовала тогда на мельнице?
Следовательно, приучив сначала молодую собаку
к себе,
к подаванью поноски,
к твердой стойке даже над кормом, одним словом,
к совершенному послушанию и исполнению своих приказаний, отдаваемых на каком угодно языке, для чего в России прежде ломали немецкий, а теперь коверкают французский язык, — охотник может
идти с своею ученицей в поле или болото, и она, не дрессированная на парфорсе, будет находить дичь, стоять над ней, не гоняться за живою и бережно подавать убитую или раненую; все это будет делать она сначала неловко, непроворно, неискусно, но в течение года совершенно
привыкнет.
Тит только качал головой. Татьяна теперь была в доме большухой и всем заправляла. Помаленьку и Тит
привык к этому и даже слушался Татьяны, когда речь
шла о хозяйстве. Прежней забитой бабы точно не бывало. Со страхом ждала Татьяна момента, когда Макар узнает, что Аграфена опять поселилась в Kepжацком конце. Когда Макар вернулся из лесу, она сама первая сказала ему это. Макар не пошевелился, а только сдвинул сердито брови.
Я пишу, глядя на ваш портрет, — как будто говорю. Позвольте еще сказать, что я желал бы, чтоб вы сбрили бороду. Никак не могу
к ней
привыкнуть, хоть Сашенька меня уверяла в Ялуторовске, что борода
к вам очень
идет. Добывши ваш портрет, я не согласен с ее мнением…
У меня голова кругом
идет, не могу еще
привыкнуть к бесказематной жизни.
Ромашов вышел на крыльцо. Ночь стала точно еще гуще, еще чернее и теплее. Подпоручик ощупью
шел вдоль плетня, держась за него руками, и дожидался, пока его глаза
привыкнут к мраку. В это время дверь, ведущая в кухню Николаевых, вдруг открылась, выбросив на мгновение в темноту большую полосу туманного желтого света. Кто-то зашлепал по грязи, и Ромашов услышал сердитый голос денщика Николаевых, Степана...
— Ну, и
слава богу. А теперь, на радостях, еще по бокальчику выпьем — вон, я вижу, в бутылке еще осталось. Не
привык я
к шампанскому, хотя и случалось в посторонних домах полакомиться. Ну, да на этот раз, ежели и сверх обыкновенного весел буду, так Аннушка простит.
То положу дитя в корытце да хорошенько ее вымою, а если где на кожечке сыпка зацветет, я ее сейчас мучкой подсыплю; или головенку ей расчесываю, или на коленях качаю ее, либо, если дома очень соскучусь, суну ее за пазуху да
пойду на лиман белье полоскать, — и коза-то, и та
к нам
привыкла, бывало за нами тоже гулять
идет.
Продолжая ехать далее, князь и Михеич встретили еще много опричников. Иные были уже пьяны, другие только
шли в кабак. Все смотрели нагло и дерзко, а некоторые даже делали вслух такие грубые замечания насчет всадников, что легко можно было видеть, сколь они
привыкли к безнаказанности.
—
Иди к нему,
иди, ничего! Только не кури при нем сразу-то, дай
привыкнуть…
Привыкши к этому в ней, мы и на сей раз весу словам её не придали, а она встала,
пошла к двери, да вдруг, подняв руки
к горлу, и упала, прямо на порог лицом. Подняли её, разбилась, кровь носом
идёт, положили на скамью, отдышалась немножко — хрипит...
Но только
к тому человек не
привыкнет и того не перенесет, чего бог не
пошлет!
Ему только жалко было смотреть, как она убивалась понапрасну, и он старался ее утешить, говоря, что,
слава богу, всё кончилось благополучно, что они
к этому
привыкли, что завтра батюшка проснется весел, простит сестрицу Александру Степановну, что всё
пойдет по-прежнему прекрасно.
Работа в газете
шла чередом. Я уже
привык к ней и относился
к печатным строчкам с гонорарной точки зрения. Во всяком случае, работа была интересная и очень полезная, потому что вводила в круг новых знаний и новых людей. Своих товарищей-репортеров я видал очень редко, за исключением неизменного Фрея. «Академия» попрежнему сходилась в трактире Агапыча или в портерной. Прихожу раз утром, незадолго до масленицы, с отчетом в трактир.
Издали еще увидели они старуху, сидевшую с внучком на завалинке. Петра и Василия не было дома: из слов Анны оказалось, что они отправились — один в Озеро, другой — в Горы; оба
пошли попытать счастья, не найдут ли рыбака, который откупил бы их место и взял за себя избы. Далее сообщала она, что Петр и Василий после продажи дома и сдачи места отправятся на жительство в «рыбацкие слободы»,
к которым оба уже
привыкли и где, по словам их, жизнь привольнее здешней. Старушка следовала за ними.
Милая тётушка, не делайте за меня честолюбивых планов,
привыкните к мысли, что я
пошел по совершенно-особенной дороге, но которая хороша и, я чувствую, приведет меня
к счастию.
— Ну спасибо. Смотрите же, я
привыкла вам верить. Я буду ждать вас сегодня, завтра, я из дому не буду выходить. А теперь я должна вас оставить. Герцогиня
идет по аллее… Она увидала меня, и я не могу не подойти
к ней… До свиданья… Дайте же мне вашу руку, vite,vite. До свидания.
В один из холоднейших и ненастнейших московских дней
к дому князя подходила молодая, стройная девушка, брюнетка, с очень красивыми, выразительными, умными чертами лица. Она очень аккуратно и несколько на мужской лад была одета и, как видно,
привыкла ходить пешком. Несмотря на слепящую вьюгу и холод, она
шла смело и твердо, и только подойдя
к подъезду княжеского дома, как бы несколько смутилась.
Телятев.
Привыкнут понемножку. Ну, конечно, сначала многих из нас, кавалеров, побьют довольно чувствительно, особенно купцы; многих сведут
к мировым; а там дело и
пойдет своим порядком. Первые должны пожертвовать собой, зато другим будет хорошо. Без жертв никакое полезное нововведение не обходится.
Дела продолжали
идти в прежнем порядке; но со мной случилась перемена, которая для всех должна показаться странною, неестественною, потому что в продолжении полутора месяца я бы должен был
привыкнуть к новому образу жизни; я стал задумываться и грустить; потом грусть превратилась в периодическую тоску, наконец, в болезнь.
Не могу я
привыкнуть к ихнему шуму, и все кажется:
идет что-то страшное.
Да, было всего, а главное — стала
привыкать Охоня
к старому воеводе, который тешил ее да баловал. Вот только кончил скверно: увидел игумена Моисея и продал с первого слова, а еще сколько грозился против игумена. Обидно Охоне больше всего, что воевода испугался и не выстоял ее. Все бы по-другому
пошло, кабы старик удержался.
Надобно сказать правду, что сначала ему было несколько трудно
привыкать к таким ограничениям, но потом как-то привыклось и
пошло на лад; даже он совершенно приучился голодать по вечерам; но зато он питался духовно, нося в мыслях своих вечную идею будущей шинели.
Анна Павловна, сидевшая в своей спальне, слышала весь этот разговор; но, кажется, она
привыкла к подобным выходкам мужа и только покачала головой с какою-то горькою улыбкой, когда он назвал ее писательницей. Она была очень худа и бледна. Через четверть часа Мановский вернулся и, казалось, был еще более чем-то раздосадован. Он прямо
пошел в спальню.
Все
шло как нельзя лучше для студента: старушка его полюбила, маленькая брюнетка час от часу
к нему
привыкала, и вот в один вечер Эльчанинов, оставшись наедине с Верочкой (так звали брюнетку), долго и высокопарно толковал ей о любви, а потом, как бы невольно схвативши ее пухленькую ручку, покрыл ее страстными поцелуями.
Он все испытал, и ему еще в юности опротивели все удовольствия, которые можно достать за деньги; любовь светских красавиц тоже опротивела ему, потому что ничего не давала сердцу; науки тоже надоели, потому что он увидел, что от них не зависит ни
слава, ни счастье; самые счастливив люди — невежды, а
слава — удача; военные опасности тоже ему скоро наскучили, потому что он не видел в них смысла и скоро
привык к ним.
Привыкая ко всем воинским упражнениям, они в то же самое время слушают и нравоучение, которое доказывает им необходимость гражданского порядка и законов; исполняя справедливую волю благоразумных Начальников, сами приобретают нужные для доброго Начальника свойства; переводя Записки Юлия Цесаря, Монтекукулли или Фридриха, переводят они и лучшие места из Расиновых трагедий, которые раскрывают в душе чувствительность; читая Историю войны, читают Историю и государств и человека; восхищаясь
славою Тюрена, восхищаются и добродетелию Сократа;
привыкают к грому страшных орудий смерти и пленяются гармониею нежнейшего Искусства; узнают и быстрые воинские марши, и живописную игру телодвижений, которая, выражая действие музыки, образует приятную наружность человека.
Мы еще всё не можем
привыкнуть к мысли о том, что нужно самому о себе заботиться, нужно работать, нужно
идти самим, а не ждать, чтобы пришли
к нам благодетели, которые начнут переставлять нам ноги.
— Я торгую только стеной и крышей, за что сам плачу мошеннику — хозяину этой дыры, купцу 2-й гильдии Иуде Петунникову, пять целковых в месяц, — объяснял Кувалда деловым тоном, — ко мне
идет народ,
к роскоши непривычный… а если ты
привык каждый день жрать — вон напротив харчевня. Но лучше, если ты, обломок, отучишься от этой дурной привычки. Ведь ты не барин — значит, что ты ешь? Сам себя ешь!
«Э, проклятый парубок! опять помандровал
к девкам…» — подумал мельник, и не хотелось что-то ему
идти в пустую мельницу. Хоть и
привык, а все-таки вспоминалось иной раз, что под мельничным полом, промежду сваями, не одни рыбы да ужи плавают в темной воде…
Прохор Прохорыч. По незаконности духовной-с! Двадцать седьмой год, Николай Михайлыч, купаюсь в чернилах;
слава богу, пора
привыкнуть к делопроизводству… незаконность дела по запаху слышу.
— Ну вот. Это ведь всегда так. Взять хоть скотину: гонят ее, например, по дороге
к околице. Станет теленок брыкаться, с дороги соскакивать, сейчас его пастух опять на дорогу гонит. Он вправо — он его справа кнутиком, он влево — его и слева. Глядишь — и
привык, придет в возраст, уж он ни вправо, ни влево, а прямо
идет, куда требуется. Верно ли?
Очнись, Василий
Семенович! Ты старый человек!
По дурости ты это говоришь
Или по злобе на меня — не знаю.
Нет, я души своей не продавал
И не продам. Душа дороже денег,
Мы знаем твердо, ты не позабыл ли?
Мы тем живем, что Бог в торгу
пошлет;
К поборам да
к посулам не
привыкли;
Ты будь покоен, сам я не возьмусь
Ни собирать, ни соблюдать казну:
Мы старикам дадим на сбереженье,
Уж только не тебе, ты не взыщи!
Постоянно один у другого на глазах, они
привыкли друг
к другу, знали все слова и жесты один другого. День
шёл за днём и не вносил в их жизнь почти ничего, что развлекало бы их. Иногда, по праздникам, они ходили в гости
к таким же нищим духом, как сами, иногда
к ним приходили гости, пили, пели, нередко — дрались. А потом снова один за другим тянулись бесцветные дни, как звенья невидимой цепи, отягчавшей жизнь этих людей работой, скукой и бессмысленным раздражением друг против друга.
— Все трясет, батюшка Егор Иваныч, — ответил издалека голос невидимого Степана. — Днем еще крепимся понемногу, а как вечер, так и
пошло трясти. Да ведь, Егор Иваныч, ничего не поделаешь…
Привыкли мы
к этому.
Часто,
идя вместе на охоту, я слышу его кашель, такой странный, отрывистый и сухой, что я долго не мог
к нему
привыкнуть: все мне казалось, что Талимон чему-то внезапно рассмеялся, и я с любопытством оборачивался в его сторону.
И тени вечера становились удушливее, гуще. Навстречу Лёньке попадались казаки и казачки и проходили мимо, не обращая на него внимания, уже успев
привыкнуть к наплыву голодающих из России. Он тоже лениво скользил потускневшим взглядом по их сытым крупным фигурам и быстро
шёл к церкви, — крест её сиял за деревьями впереди его.
Новых людей мало приходило в слободу, заброшенную на край города, и все обитатели ее
привыкли друг
к другу и не замечали, что время
идет, и не видели, как растет молодое и старится старое.
Впрочем, привычка эта вырабатывается скорее, чем можно бы думать, и я не знаю случая, чтобы медик, одолевший препаровку трупов, отказался от врачебной дороги вследствие неспособности
привыкнуть к стонам и крови. И
слава богу, разумеется, потому что такое относительное «очерствение» не только необходимо, но прямо желательно; об этом не может быть и спора. Но в изучении медицины на больных есть другая сторона, несравненно более тяжелая и сложная, в которой далеко не все столь же бесспорно.
Заболел раз татарин, пришли
к Жилину: «Поди, полечи». Жилин ничего не знает, как лечить.
Пошел, посмотрел, думает: «Авось поздоровеет сам». Ушел в сарай, взял воды, песку, помешал. При татарах нашептал на воду, дал выпить. Выздоровел на его счастье татарин. Стал Жилин немножко понимать по-ихнему. И которые татары
привыкли к нему, — когда нужно, кличут: «Иван, Иван!» — а которые все, как на зверя, косятся.
— Что? — Близорукие глаза Наруковой сощурились более обыкновенного, стараясь рассмотреть выражение лица ее помощницы. — Что вы хотите делать? Но это сущее безумие… Ради одной испорченной девчонки бросать насиженное место… бросать детей,
к которым вы
привыкли… нас, наконец… уж не говорю о себе… кто вас так любит… так ценит. Подумайте хорошенько, Елена Дмитриевна… Вы бедная девушка без связей и знакомств… Куда вы
пойдете? Где будете искать места?
Сегодня остановимся на этом, дорогой товарищ. Я давно не писал, и мне снова надо
привыкать к твоему тусклому и плоскому лику, разрисованному румянами пощечин, и я немного забыл те слова, что говорятся между порядочными и недавно битыми людьми.
Пойди вон, мой друг. Сегодня и медная труба, и ты першишь у меня в горле, червячок. Оставь меня.
— Да; ты должен
идти один, — отвечала матушка и рассказала мне, что когда я утром ходил
к Альтанским, мой двоюродный дядя, этот важный статский генерал, был у нее и передал свое желание немедленно со мною познакомиться. — А знакомиться с ним, — добавила maman, — тебе гораздо лучше один на один, чем бы ты выглядывал, как цыпленок, из-под крыла матери. Притом же тебе надо
привыкать к обхождению с людьми и уметь самому ставить себя на настоящую ногу; а это приобретается только навыком и практикой.