Неточные совпадения
— Раскольников прищурил
глаза и выждал, — разыскивал — и для того и зашел сюда, — об убийстве старухи чиновницы, — произнес он, наконец, почти шепотом, чрезвычайно
приблизив свое лицо
к лицу Заметова.
— Вы ко мне? — сказала она,
приближая к решетке свое улыбающееся, с косящими
глазами лицо.
Николаев остановился и грубо схватил Ромашова за рукав. Видно было, что внезапный порыв гнева сразу разбил его искусственную сдержанность. Его воловьи
глаза расширились, лицо налилось кровью, в углах задрожавших губ выступила густая слюна. Он яростно закричал, весь наклоняясь вперед и
приближая свое лицо в упор
к лицу Ромашова...
Хотя в этом кортеже и старались все иметь печальные лица (секретарь депутатского собрания успел даже выжать из
глаз две — три слезинки), но истинного горя и сожаления ни в ком не было заметно, за исключением, впрочем, дворовой прачки Петра Григорьича — женщины уже лет сорока и некрасивой собою: она ревмя-ревела в силу того, что последнее время барин
приблизил ее
к себе, и она ужасно этим дорожила и гордилась!
— Но ведь ты меня любишь? Ты любишь меня? — промолвила она,
приблизив к нему свое лицо, и
глаза ее, еще полные слез, засверкали веселостью счастья. Ты любишь меня и в этом гадком платье?
— Превосходный! — повторила и г-жа Петицкая,
приближая носовой платок
к глазам.
Дело было вот в чем. Когда профессор
приблизил свой гениальный
глаз к окуляру, он впервые в жизни обратил внимание на то, что в разноцветном завитке особенно ярко и жирно выделялся один луч. Луч этот был ярко-красного цвета и из завитка выпадал, как маленькое острие, ну, скажем, с иголку, что ли.
Все
глаза были устремлены на эту предварительную операцию, которая
приближала к самому любопытному моменту. Ожидали, что Сганарель сейчас же должен был показаться наружу; но он, очевидно, понимал в чем дело и ни за что не шел.
Медленно
приближая ангелочка
к своей груди, он не сводил сияющих
глаз с хозяйки и улыбался тихой и кроткой улыбкой, замирая в чувстве неземной радости.
— Идея прекрасная, Сергей Степанович! — выговорил он и встал со стаканом в руке.
Глаза его обежали и светелку с видом на пестрый ковер крыш и церковных глав, и то, что стояло на столе, и своего собеседника, и себя самого, насколько он мог видеть себя. — У вас есть инициатива! — уже горячее воскликнул он и поднял стакан,
приблизив его
к Калакуцкому.
— Я люблю вас! — бормотал он,
приближая свои
глаза к ее большим, испуганным
глазам. — Вы так прекрасны! Страдаю я сейчас, но, клянусь, всю жизнь я просидел бы так, страдая и глядя в ваши
глаза. Но… молчите, умоляю вас!
Если она
приблизила его
к себе, если принимает его с
глазу на
глаз, то единственно для того, чтобы этим способом мстить ему, чтобы наслаждаться его мучениями.
Приблизив свои
глаза к самому лицу художника, я осторожным шепотом, как того требовали обстоятельства, спросил его медленно, разделяя каждое слово...