Неточные совпадения
— Вот как! — проговорил князь. — Так и мне собираться? Слушаю-с, — обратился он к жене садясь. — А ты вот что, Катя, — прибавил он к меньшой
дочери, — ты когда-нибудь, в один
прекрасный день, проснись и скажи себе: да ведь я совсем здорова и весела, и пойдем с папа опять рано утром по морозцу гулять. А?
— Вы, как я слышал, собираетесь вступить в брак с
дочерью моего прихожанина и сына духовного, князя Щербацкого? — прибавил он с улыбкой. —
Прекрасная девица!
Привязался я к одной молодой и
прекрасной девице, умной и достойной, характера светлого, благородного,
дочери почтенных родителей.
Никогда
дочь его не казалась ему столь
прекрасною; он поневоле ею любовался.
Помню только, как изредка по воскресеньям к нам приезжали из пансиона две
дочери Б. Меньшая, лет шестнадцати, была поразительной красоты. Я терялся, когда она входила в комнату, не смел никогда обращаться к ней с речью, а украдкой смотрел в ее
прекрасные темные глаза, на ее темные кудри. Никогда никому не заикался я об этом, и первое дыхание любви прошло, не сведанное никем, ни даже ею.
…Восемь лет спустя, в другой половине дома, где была следственная комиссия, жила женщина, некогда
прекрасная собой, с дочерью-красавицей, сестра нового обер-полицмейстера.
Предложение его было принято; генерал давным-давно, чуть ли не накануне первого посещения Лаврецкого, спросил у Михалевича, сколько у него, Лаврецкого, душ; да и Варваре Павловне, которая во все время ухаживания молодого человека и даже в самое мгновение признания сохранила обычную безмятежность и ясность души, и Варваре Павловне хорошо было известно, что жених ее богат; а Каллиопа Карловна подумала: «Meine Tochter macht eine schöne Partie», [Моя
дочь делает
прекрасную партию (нем.).] — и купила себе новый ток.
Все, о чем Анна Марковна не смела и мечтать в ранней молодости, когда она сама еще была рядовой проституткой, — все пришло к ней теперь своим чередом, одно к одному: почтенная старость, дом — полная чаша на одной из уютных, тихих улиц, почти в центре города, обожаемая
дочь Берточка, которая не сегодня-завтра должна выйти замуж за почтенного человека, инженера, домовладельца и гласного городской думы, обеспеченная солидным приданым и
прекрасными драгоценностями…
С той поры, с того времечка пошли у них разговоры, почитай целый день, во зеленом саду на гуляньях, во темных лесах на катаньях и во всех палатах высокиих. Только спросит молода
дочь купецкая, красавица писаная: «Здесь ли ты, мой добрый, любимый господин?» Отвечает лесной зверь, чудо морское: «Здесь, госпожа моя
прекрасная, твой верный раб, неизменный друг». И не пугается она его голоса дикого и страшного, и пойдут у них речи ласковые, что конца им нет.
На одной стене висела большая картина в раззолоченных рамах, представлявшая седого старичка в цепях, заключенного в тюрьму, которого кормила грудью молодая
прекрасная женщина (его
дочь, по словам Александры Ивановны), тогда как в окошко с железной решеткой заглядывали два монаха и улыбались.
Бабушка же и тетушка ко мне не очень благоволили, а сестрицу мою любили; они напевали ей в уши, что она нелюбимая
дочь, что мать глядит мне в глаза и делает все, что мне угодно, что «братец — все, а она — ничего»; но все такие вредные внушения не производили никакого впечатления на любящее сердце моей сестры, и никакое чувство зависти или негодования и на одну минуту никогда не омрачали светлую доброту ее
прекрасной души.
Одно, совершенно случайное, открытие дало ей к тому
прекрасный повод: от кого-то она узнала, что у Еспера Иваныча есть побочная
дочь, которая воспитывается у крестьянина в деревне.
За нею три тысячи десятин земли в одной из черноземных губерний,
прекрасная усадьба и сахарный завод, не говоря уже о надеждах в будущем (еще сахарный завод), потому что она — единственная
дочь и наследница у своих родителей.
Полина поняла его очень хорошо и тотчас же написала к Петру Михайлычу записку, в которой очень любезно приглашала его с его милой
дочерью посетить их вечером, поясняя, что их общий знакомый, m-r Калинович, обещался у них читать свой
прекрасный роман, и потому они, вероятно, не откажутся разделить с ними удовольствие слышать его чтение.
Все тут дело заключалось в том, что им действительно ужасно нравились в Петербурге модные магазины, торцовая мостовая,
прекрасные тротуары и газовое освещение, чего, как известно, нет в Москве; но, кроме того, живя в ней две зимы, генеральша с известною целью давала несколько балов, ездила почти каждый раз с
дочерью в Собрание, причем рядила ее до невозможности; но ни туалет, ни таланты мамзель Полины не произвели ожидаемого впечатления: к ней даже никто не присватался.
Они стояли к нему боком. В отце он не открыл ничего особенного. Белая блуза, нанковые панталоны и низенькая шляпа с большими полями, подбитыми зеленым плюшем. Но зато
дочь! как грациозно оперлась она на руку старика! Ветер по временам отвевал то локон от ее лица, как будто нарочно, чтобы показать Александру
прекрасный профиль и белую шею, то приподнимал шелковую мантилью и выказывал стройную талию, то заигрывал с платьем и открывал маленькую ножку. Она задумчиво смотрела на воду.
Явился как-то на зимовник молодой казак, Иван Подкопаев, нанялся в табунщики, оказался
прекрасным наездником и вскоре стал первым помощником старика. Казак влюбился в хозяйскую
дочь, а та в него. Мать, видя их взаимность, хотела их поженить, но гордый отец мечтал ее видеть непременно за офицером, и были приезжавшие ремонтеры, которые не прочь бы жениться на богатой коннозаводчице.
Я застал старика с большой седой бородой, в одной рубахе и туфлях, с садовым ножом в руках за обрезкой фруктовых деревьев в
прекрасном садике. Я передал ему поклон от
дочери и рассказал о цели моего приезда.
Дело в том, что на Аннушку Арина Петровна имела виды, а Аннушка не только не оправдала ее надежд, но вместо того на весь уезд учинила скандал. Когда
дочь вышла из института, Арина Петровна поселила ее в деревне, в чаянье сделать из нее дарового домашнего секретаря и бухгалтера, а вместо того Аннушка, в одну
прекрасную ночь, бежала из Головлева с корнетом Улановым и повенчалась с ним.
В первый раз я встретил Александра Петровича в доме одного старинного, заслуженного и хлебосольного чиновника, Ивана Иваныча Гвоздикова, у которого было пять
дочерей разных лет, подававших
прекрасные надежды.
Одно в этом письме было ясно: дядя серьезно, убедительно, почти умоляя меня, предлагал мне как можно скорее жениться на прежней его воспитаннице,
дочери одного беднейшего провинциального чиновника, по фамилии Ежевикина, получившей
прекрасное образование в одном учебном заведении, в Москве, на счет дяди, и бывшей теперь гувернанткой детей его.
Молодой человек, один из первых и богатых дворян Уфимского или Оренбургского края, И. И. Тимашев, влюбился в
прекрасную татарку Тевкелеву,
дочь богатого татарского дворянина.
Милославский, помолясь богу, разделся без помощи Алексея и прилег на мягкую перину; но сон бежал от глаз его: впечатление, произведенное на Юрия появлением боярской
дочери, не совсем еще изгладилось; мысль, что, может быть, он провел весь день под одною кровлею с своей
прекрасной незнакомкой, наполняла его душу каким-то грустным, неизъяснимым чувством.
Юрий слушал со вниманием рассказ запорожца, и чем вернее казалось, что
прекрасная незнакомка —
дочь боярина Кручины, тем мрачнее становились его взоры.
Краса садов, пышная роза, и увядая,
прекраснее свежих полевых цветов: так точно, несмотря на изнурительную болезнь,
дочь боярская казалась
прекраснее всех ее окружающих девиц.
Часов в двенадцать дня Елена ходила по небольшому залу на своей даче. Она была в совершенно распущенной блузе;
прекрасные волосы ее все были сбиты, глаза горели каким-то лихорадочным огнем, хорошенькие ноздри ее раздувались, губы были пересохшие. Перед ней сидела Елизавета Петровна с сконфуженным и оторопевшим лицом;
дочь вчера из парка приехала как сумасшедшая, не спала целую ночь; потом все утро плакала, рыдала, так что Елизавета Петровна нашла нужным войти к ней в комнату.
— Ваш аттестат, по крайней мере, с такой
прекрасной отметкой о вашей нравственности, говорит совершенно противное; но если бы даже это и было так, то я, желая немножко строгой морали для моих
дочерей, вовсе не хочу стеснять тем вашей собственной жизни!..
Госпожа Жиглинская, впрочем, вскоре нашла себе покровителя и опять стала жить в
прекрасной квартире, ездить в колясках; маленькую
дочь свою она одевала как ангела; наконец, благодетель оставил ее и женился на другой.
Все эти разговоры об измельчании производят на меня всякий раз такое впечатление, как будто я нечаянно подслушал нехороший разговор о своей
дочери. Мне обидно, что обвинения огульны и строятся на таких давно избитых общих местах, таких жупелах, как измельчание, отсутствие идеалов или ссылка на
прекрасное прошлое. Всякое обвинение, даже если оно высказывается в дамском обществе, должно быть формулировано с возможною определенностью, иначе оно не обвинение, а пустое злословие, недостойное порядочных людей.
Своим умом, ловкостью и умелым обхождением Соломон так понравился придворным, что в скором времени устроился во дворце, а когда старший повар умер, то он заступил его место. Дальше говорил Соломон о том, как единственная
дочь царя,
прекрасная пылкая девушка, влюбилась тайно в нового повара, как она открылась ему невольно в любви, как они однажды бежали вместе из дворца ночью, были настигнуты и приведены обратно, как осужден был Соломон на смерть и как чудом удалось ему бежать из темницы.
Времени для угощения было довольно, так как я никогда не кормил дорогою лошадей менее 3 1/2 часов; и мы сначала довольно лениво относились к
прекрасному доппель-кюммелю, но мало-помалу дело пошло успешнее. Сам Крюднер, бывший не дурак выпить, разогрелся и, взявши гитару, начал наигрывать разные вальсы, а затем, исполняя шубертовского «Лесного царя», фальцетом выводил куплеты о танцующих царских
дочерях.
После обеда Семен Николаевич отправлялся на часок отдохнуть и затем уже проводил вечер, слушая
прекрасную игру на рояли преимущественно одной из
дочерей, или же большею частию за карточным столом с гостями.
Влево от левых ворот в той же ограде находилась
прекрасная сельская церковь, куда по воскресеньям приходили крестьяне с женами и
дочерьми в пестрых платках, со множеством живых цветов на голове.
Мочалов-сын и тогда уже показывал необыкновенный талант, бездну огня и чувства;
дочь ничего не обещала, несмотря на
прекрасные глаза, хотя и была впоследствии несколько лет любимицей Москвы и даже знаменитостью, особенно когда выучилась с голосу подражать некоторым блестящим местам в игре Семеновой, приезжавшей от времени до времени восхищать Москву.
— Я вас, Сергей Петрович, с первого раза полюбил, как сына, а потому могу открыть вам душу. Катерина Архиповна моя… я про нее ничего не могу сказать… Семьянинка
прекрасная, только неровна к
дочерям: двух старших не любит, а младшую боготворит.
— Ну, думала, — продолжала Катерина Архиповна: — приехала в Москву, наняла почище квартиру, думала, дело делом, а может быть, бог приведет и
дочерей устроить. Вот тебе теперь и чистота. Одними окурками насорит все комнаты. Вот в зале здесь с своим
прекрасным гардеробом расположится, — принимай посторонних людей. Подумали ли вы хоть о гардеробе-то своем? Ведь здесь столица, а не деревня; в засаленном фраке — на вас все пальцем будут показывать.
— Это ваша правда, она с нами не живет, — отвечал Хозаров. — Я настоял, наконец, чтобы она изволила существовать отдельно от нас и даже не бывала в моем доме, но какая от этого польза? Я не вижу только ее
прекрасной особы; но ее идеи, ее мысли живут в моем доме, потому что они вбиты в голову
дочери, которая, к несчастью, сама собою не может сообразить, что дважды два — четыре.
Наконец, умерла Лиза, в
прекрасный летний вечер, вместе с закатом солнца, и тут только как бы очнулся Вельчанинов. Когда мертвую убрали, нарядив ее в праздничное белое платьице одной из
дочерей Клавдии Петровны, и положили в зале на столе, с цветами в сложенных ручках, — он подошел к Клавдии Петровне и, сверкая глазами, объявил ей, что он сейчас же привезет и «убийцу». Не слушая советов повременить до завтра, он немедленно отправился в город.
«Черкес! видал я здесь
прекрасныхСвободы нежных
дочерей,
Но не сравню их взоров страстных
С приветом северных очей.
Благодарю,
прекрасная Мария!
Земная пища часто не должна
Ласкать того, кто пищею духовной
Владеет. — До свиданья! Донна, до свиданья!
И вы, почтенный друг мой, Алварец!
Желаю, чтоб небес благословенье
Сошло на дом ваш… и… чтоб ваша
дочьУтешилась скорей; я думаю,
Она и не замедлит. Ха! ха! ха! прощайте!
Там же я увидел несравненную вашу
дочь, Наталью Васильевну, — и с тех пор благородный и
прекрасный образ ее живет в моей душе.
Александра Ивановна. Были. Князь жив, но промотал все и спился с кругу. Она подавала на высочайшее имя и спасла кое-какие крохи и оставила его. Но зато прекрасно воспитала детей. Il faut lui rendre cette justice [Надо ей отдать справедливость (франц.)].
Дочь прекрасная музыкантша, а сын кончил университет и очень мил. Только Маша, я думаю, не очень рада. Некстати теперь ей гости. А вот и Nicolas.
Из окон был
прекрасный вид кругом:
Налево, то есть к западу, рядами
Блистали кровли, трубы и потом
Меж ними церковь с круглыми главами,
И кое-где в тени — отрада днем —
Уютный сад, обсаженный рябиной,
С беседкою, цветами и малиной,
Как детская игрушка, если вам
Угодно, или как меж знатных дам
Румяная крестьянка —
дочь природы,
Испуганная блеском гордой моды.
— Что так болит у Иуды? Кто приложил огонь к его телу? Он сына своего отдает собакам! Он
дочь свою отдает разбойникам на поругание, невесту свою — на непотребство. Но разве не нежное сердце у Иуды? Уйди, Фома, уйди, глупый. Пусть один останется сильный, смелый,
прекрасный Иуда!
Кроме всегдашнего мужского общества, слушательницами были: Катерина Алексевна Хвостова, родная сестра хозяйки (женщина замечательная по уму и
прекрасным качествам), две ее незамужние
дочери, девица Турсукова, сочинительница Анна Петровна Бунина и другие.
Не удивительно также, что честные отцы и мужья не находят суда на помещика благодаря
прекрасному судебному устройству в России; они большею частью находятся в положении того господина Тьерселен, у которого Берье украл, по поручению Людовика XV, одиннадцатилетнюю
дочь. Все эти грязные гадости возможны: стоит только вспомнить грубые и развращенные нравы части русского дворянства, чтобы в этом убедиться. Но что касается до крестьян, то они далеко не равнодушно переносят разврат своих господ.
— Я везу вас теперь, Борис Андреич, — отвечал Петр Васильич с расстановкой, — в один очень почтенный дом — к Тиходуевым. Это препочтенное семейство. Старик служил полковником и
прекрасный человек. Жена его тоже
прекрасная дама. У них две
дочери, чрезвычайно любезные особы, воспитаны отлично, и состояние есть. Не знаю, какая вам больше понравится: одна этак будет поживее, другая — потише; другая-то, признаться, уже слишком робка. Но обе могут за себя постоять. Вот вы увидите.
— Но зато у него были
дочери,
прекрасные, как гурии из садов Пророка. Ребенком я видел их и запомнил…
Толпою сродниц и роем молодых невольниц окруженная, жила там
прекрасная собой и добрая сердцем ордынская царица,
дочь хорасанского хана…
Старый князь Болконский сообщает
дочери известие о гибели Андрея в аустерлицкой битве. «Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что-то просияло в ее лучистых,
прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней».