Неточные совпадения
Вот теперь трактирщик сказал, что не дам вам
есть, пока не заплатите за
прежнее; ну, а коли не заплатим?
Слуга. Так-с. Он говорил: «Я ему обедать не дам, покамест он не заплатит мне за
прежнее». Таков уж ответ его
был.
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и войска
было лестною наградою службы моей, как вдруг получил я известие, что граф,
прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.
Стародум. Так. Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на любовь бы походила. Это
будет гораздо прочнее. Тогда после двадцати лет женитьбы найдете в сердцах ваших
прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее
быть может! Надобно, мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и
будете оба совершенно благополучны.
Он не
был ни технолог, ни инженер; но он
был твердой души прохвост, а это тоже своего рода сила, обладая которою можно покорить мир. Он ничего не знал ни о процессе образования рек, ни о законах, по которому они текут вниз, а не вверх, но
был убежден, что стоит только указать: от сих мест до сих — и на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему, и направо и налево,
будет продолжать течь река.
Величавая дикость
прежнего времени исчезла без следа; вместо гигантов, сгибавших подковы и ломавших целковые, явились люди женоподобные, у которых
были на уме только милые непристойности.
Произошло объяснение; откупщик доказывал, что он и прежде
был готов по мере возможности; Беневоленский же возражал, что он в
прежнем неопределенном положении оставаться не может; что такое выражение, как"мера возможности", ничего не говорит ни уму, ни сердцу и что ясен только закон.
Шелеп, которым он бичевал себя,
был бархатный (он и доселе хранится в глуповском архиве); пост же состоял в том, что он к
прежним кушаньям прибавил рыбу тюрбо, [Палтус (франц. turbot).] которую выписывал из Парижа на счет обывателей.
Так, например, он говорит, что на первом градоначальнике
была надета та самая голова, которую выбросил из телеги посланный Винтергальтера и которую капитан-исправник приставил к туловищу неизвестного лейб-кампанца; на втором же градоначальнике
была надета
прежняя голова, которую наскоро исправил Байбаков, по приказанию помощника городничего, набивши ее, по ошибке, вместо музыки вышедшими из употребления предписаниями.
Известно
было также, что и к мадам де Помпадур проник он отнюдь не с помощью какой-то"особенности", а просто с помощью денежных приношений, и при ее посредстве избавился от суда и даже получил высшее против
прежнего назначение.
Но тут встретилось новое затруднение: груды мусора убывали в виду всех, так что скоро нечего
было валить в реку. Принялись за последнюю груду, на которую Угрюм-Бурчеев надеялся, как на каменную гору. Река задумалась, забуровила дно, но через мгновение потекла веселее
прежнего.
Когда же Помпадурша
была,"за слабое держание некоторой тайности", сослана в монастырь и пострижена под именем инокини Нимфодоры, то он первый бросил в нее камнем и написал"Повесть о некоторой многолюбивой жене", в которой делал очень ясные намеки на
прежнюю свою благодетельницу.
Через полтора или два месяца не оставалось уже камня на камне. Но по мере того как работа опустошения приближалась к набережной реки, чело Угрюм-Бурчеева омрачалось. Рухнул последний, ближайший к реке дом; в последний раз звякнул удар топора, а река не унималась. По-прежнему она текла, дышала, журчала и извивалась; по-прежнему один берег ее
был крут, а другой представлял луговую низину, на далекое пространство заливаемую в весеннее время водой. Бред продолжался.
И точно: несмотря на то что первые шаги Прыща
были встречены глуповцами с недоверием, они не успели и оглянуться, как всего у них очутилось против
прежнего вдвое и втрое.
Она
была уверена, что она танцует мазурку с ним, как и на
прежних балах, и пятерым отказала мазурку, говоря, что танцует.
Она благодарна
была отцу за то, что он ничего не сказал ей о встрече с Вронским; но она видела по особенной нежности его после визита, во время обычной прогулки, что он
был доволен ею. Она сама
была довольна собою. Она никак не ожидала, чтоб у нее нашлась эта сила задержать где-то в глубине души все воспоминания
прежнего чувства к Вронскому и не только казаться, но и
быть к нему вполне равнодушною и спокойною.
― Не угодно ли? ― Он указал на кресло у письменного уложенного бумагами стола и сам сел на председательское место, потирая маленькие руки с короткими, обросшими белыми волосами пальцами, и склонив на бок голову. Но, только что он успокоился в своей позе, как над столом пролетела моль. Адвокат с быстротой, которой нельзя
было ожидать от него, рознял руки, поймал моль и опять принял
прежнее положение.
Анна села в коляску в еще худшем состоянии, чем то, в каком она
была, уезжая из дома. К
прежним мучениям присоединилось теперь чувство оскорбления и отверженности, которое она ясно почувствовала при встрече с Кити.
«Да, я распоряжусь», решила она и, возвращаясь к
прежним мыслям, вспомнила, что что-то важное душевное
было не додумано еще, и она стала вспоминать, что̀. «Да, Костя неверующий», опять с улыбкой вспомнила она.
Несмотря на то, что вся внутренняя жизнь Вронского
была наполнена его страстью, внешняя жизнь его неизменно и неудержимо катилась по
прежним, привычным рельсам светских и полковых связей и интересов.
Организм, разрушение его, неистребимость материи, закон сохранения силы, развитие —
были те слова, которые заменили ему
прежнюю веру.
Так как никто не обращал на него внимания и он, казалось, никому не
был нужен, он потихоньку направился в маленькую залу, где закусывали, и почувствовал большое облегчение, опять увидав лакеев. Старичок-лакей предложил ему покушать, и Левин согласился. Съев котлетку с фасолью и поговорив с лакеем о
прежних господах, Левин, не желая входить в залу, где ему
было так неприятно, пошел пройтись на хоры.
Более всего его при этом изумляло и расстраивало то, что большинство людей его круга и возраста, заменив, как и он,
прежние верования такими же, как и он, новыми убеждениями, не видели в этом никакой беды и
были совершенно довольны и спокойны.
Кроме того, новый начальник этот еще имел репутацию медведя в обращении и
был, по слухам, человек совершенно противоположного направления тому, к которому принадлежал
прежний начальник и до сих пор принадлежал сам Степан Аркадьич.
И увидав, что, желая успокоить себя, она совершила опять столько раз уже пройденный ею круг и вернулась к
прежнему раздражению, она ужаснулась на самое себя. «Неужели нельзя? Неужели я не могу взять на себя? — сказала она себе и начала опять сначала. — Он правдив, он честен, он любит меня. Я люблю его, на-днях выйдет развод. Чего же еще нужно? Нужно спокойствие, доверие, и я возьму на себя. Да, теперь, как он приедет, скажу, что я
была виновата, хотя я и не
была виновата, и мы уедем».
Дела эти занимали его не потому, чтоб он оправдывал их для себя какими-нибудь общими взглядами, как он это делывал прежде; напротив, теперь, с одной стороны, разочаровавшись неудачей
прежних предприятий для общей пользы, с другой стороны, слишком занятый своими мыслями и самым количеством дел, которые со всех сторон наваливались на него, он совершенно оставил всякие соображения об общей пользе, и дела эти занимали его только потому, что ему казалось, что он должен
был делать то, что он делал, — что он не мог иначе.
«Я должен объявить свое решение, что, обдумав то тяжелое положение, в которое она поставила семью, все другие выходы
будут хуже для обеих сторон, чем внешнее statu quo, [
прежнее положение] и что таковое я согласен соблюдать, но под строгим условием исполнения с ее стороны моей воли, то
есть прекращения отношений с любовником».
Анализуя свое чувство и сравнивая его с
прежними, она ясно видела, что не
была бы влюблена в Комисарова, если б он не спас жизни Государя, не
была бы влюблена в Ристич-Куджицкого, если бы не
было Славянского вопроса, но что Каренина она любила за него самого, за его высокую непонятую душу, за милый для нее тонкий звук его голоса с его протяжными интонациями, за его усталый взгляд, за его характер и мягкие белые руки с напухшими жилами.
Вронский понял, что дальнейшие попытки тщетны и что надо пробыть в Петербурге эти несколько дней, как в чужом городе, избегая всяких сношений с
прежним светом, чтобы не подвергаться неприятностям и оскорблениям, которые
были так мучительны для него.
Всё
было, как и после
прежних счетов, чисто и ясно.
Прелесть, которую он испытывал в самой работе, происшедшее вследствие того сближение с мужиками, зависть, которую он испытывал к ним, к их жизни, желание перейти в эту жизнь, которое в эту ночь
было для него уже не мечтою, но намерением, подробности исполнения которого он обдумывал, — всё это так изменило его взгляд на заведенное у него хозяйство, что он не мог уже никак находить в нем
прежнего интереса и не мог не видеть того неприятного отношения своего к работникам, которое
было основой всего дела.
Следующие два препятствия, канава и барьер,
были перейдены легко, но Вронский стал слышать ближе сап и скок Гладиатора. Он послал лошадь и с радостью почувствовал, что она легко прибавила ходу, и звук копыт Гладиатора стал слышен опять в том же
прежнем расстоянии.
Представьте себе, должен бы я
был сказать ему, что у вас хозяйство ведется, как у старика, что вы нашли средство заинтересовывать рабочих в успехе работы и нашли ту же середину в усовершенствованиях, которую они признают, — и вы, не истощая почвы, получите вдвое, втрое против
прежнего.
Вся жизнь ее, все желания, надежды
были сосредоточены на одном этом непонятном еще для нее человеке, с которым связывало ее какое-то еще более непонятное, чем сам человек, то сближающее, то отталкивающее чувство, а вместе с тем она продолжала жить в условиях
прежней жизни.
Со времени своего возвращения из-за границы Алексей Александрович два раза
был на даче. Один раз обедал, другой раз провел вечер с гостями, но ни разу не ночевал, как он имел обыкновение делать это в
прежние годы.
«Да, пройдет время, всё устрояющее время, и отношения восстановятся
прежние, — сказал себе Алексей Александрович, — то
есть восстановятся в такой степени, что я не
буду чувствовать расстройства в течении своей жизни.
— Нет, разорву, разорву! — вскрикнула она, вскакивая и удерживая слезы. И она подошла к письменному столу, чтобы написать ему другое письмо. Но она в глубине души своей уже чувствовала, что она не в силах
будет ничего разорвать, не в силах
будет выйти из этого
прежнего положения, как оно ни ложно и ни бесчестно.
И никакими усилиями воображения нельзя уже
было возвратить
прежнюю мадам Шталь.
Теперь с ним не
было того, что бывало при
прежних придумываемых успокоениях, когда надо
было восстановить весь ход мысли для того, чтобы найти чувство.
Анна уже
была дома. Когда Вронский вошел к ней, она
была одна в том самом наряде, в котором она
была в театре. Она сидела на первом у стены кресле и смотрела пред собой. Она взглянула на него и тотчас же приняла
прежнее положение.
Внешние отношения Алексея Александровича с женою
были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла в том, что он еще более
был занят, чем прежде. Как и в
прежние года, он с открытием весны поехал на воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним трудом здоровье и, как обыкновенно, вернулся в июле и тотчас же с увеличенною энергией взялся за свою обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала на дачу, а он остался в Петербурге.
То, что почти целый год для Вронского составляло исключительно одно желанье его жизни, заменившее ему все
прежние желания; то, что для Анны
было невозможною, ужасною и тем более обворожительною мечтою счастия, — это желание
было удовлетворено. Бледный, с дрожащею нижнею челюстью, он стоял над нею и умолял успокоиться, сам не зная, в чем и чем.
Об удовольствиях холостой жизни, которые в
прежние поездки за границу занимали Вронского, нельзя
было и думать, так как одна попытка такого рода произвела неожиданное и несоответствующее позднему ужину с знакомыми уныние в Анне.
Вронский только в первую минуту
был ошеломлен после впечатлений совсем другого мира, привезенных им из Москвы; но тотчас же, как будто всунул ноги в старые туфли, он вошел в свой
прежний веселый и приятный мир.
Отказаться от лестного и опасного назначения в Ташкент, по
прежним понятиям Вронского,
было бы позорно и невозможно. Но теперь, не задумываясь ни на минуту, он отказался от него и, заметив в высших неодобрение своего поступка, тотчас же вышел в отставку.
Обольщение это
было непродолжительно. Больной заснул спокойно, но чрез полчаса кашель разбудил его. И вдруг исчезли все надежды и в окружающих его и в нем самом. Действительность страдания, без сомнения, даже без воспоминаний о
прежних надеждах, разрушила их в Левине и Кити и в самом больном.
Восхищение пред этою его картиной шевельнуло в Михайлове
прежнее волнение, но он боялся и не любил этого праздного чувства к прошедшему, и потому, хотя ему и радостны
были эти похвалы, он хотел отвлечь посетителей к третьей картине.
О, я прошу тебя: не мучь меня по-прежнему пустыми сомнениями и притворной холодностью: я, может
быть, скоро умру, я чувствую, что слабею со дня на день… и, несмотря на это, я не могу думать о будущей жизни, я думаю только о тебе…
Я не намекал ни разу ни о пьяном господине, ни о
прежнем моем поведении, ни о Грушницком. Впечатление, произведенное на нее неприятною сценою, мало-помалу рассеялось; личико ее расцвело; она шутила очень мило; ее разговор
был остер, без притязания на остроту, жив и свободен; ее замечания иногда глубоки… Я дал ей почувствовать очень запутанной фразой, что она мне давно нравится. Она наклонила головку и слегка покраснела.
Теперь вот какие у меня подозрения: они, то
есть секунданты, должно
быть, несколько переменили свой
прежний план и хотят зарядить пулею один пистолет Грушницкого.