Неточные совпадения
Момент символических намеков, знаменательных улыбок, сиреневых веток прошел невозвратно. Любовь делалась строже, взыскательнее, стала
превращаться в какую-то обязанность; явились взаимные права. Обе стороны открывались более и более: недоразумения, сомнения исчезали или уступали место более ясным и положительным
вопросам.
Не играя
вопросом о любви и браке, не путая
в него никаких других расчетов, денег, связей, мест, Штольц, однако ж, задумывался о том, как примирится его внешняя, до сих пор неутомимая деятельность с внутреннею, семейною жизнью, как из туриста, негоцианта он
превратится в семейного домоседа?
Если Ольге приходилось иногда раздумываться над Обломовым, над своей любовью к нему, если от этой любви оставалось праздное время и праздное место
в сердце, если
вопросы ее не все находили полный и всегда готовый ответ
в его голове и воля его молчала на призыв ее воли, и на ее бодрость и трепетанье жизни он отвечал только неподвижно-страстным взглядом, — она впадала
в тягостную задумчивость: что-то холодное, как змея, вползало
в сердце, отрезвляло ее от мечты, и теплый, сказочный мир любви
превращался в какой-то осенний день, когда все предметы кажутся
в сером цвете.
Политический
вопрос с 1830 года делается исключительно
вопросом мещанским, и вековая борьба высказывается страстями и влечениями господствующего состояния. Жизнь свелась на биржевую игру, все
превратилось в меняльные лавочки и рынки — редакции журналов, избирательные собрания, камеры. Англичане до того привыкли все приводить, к лавочной номенклатуре, что называют свою старую англиканскую церковь — Old Shop. [Старая лавка (англ.).]
В чем состоит душевное равновесие? почему оно наполняет жизнь отрадой?
в силу какого злого волшебства мир живых, полный чудес, для него одного
превратился в пустыню? — вот
вопросы, которые ежеминутно мечутся перед ним и на которые он тщетно будет искать ответа…
При этом тема эта
превращается в довольно банальный
вопрос о том, оправдывает ли христианство творчество культуры, то есть, другими словами, не является ли христианство принципиально обскурантским?
Словом сказать, все те скандалы, которыми так обильно было существование недавно канувшего
в вечность Национального собрания и которые так ясно доказали, что политическая арена слишком легко
превращается в арену для разрешения
вопроса: при, ком или при чем выгоднее? — благоразумно при этом умалчивая: для кого?
Звуча наудачу, речь писателя
превращается в назойливое сотрясание воздуха. Слово утрачивает ясность, внутреннее содержание мысли ограничивается и суживается. Только один
вопрос стоит вполне определенно: к чему растрачивается пламя души? Кого оно греет? на кого проливает свой свет?
Если, наконец, встретятся незнакомые, еще не видавшие друг друга, то вдруг лица обоих
превращаются в знаки
вопроса; они остановятся и оборотятся назад раза два, а пришедши домой, опишут и костюм и походку нового лица, и пойдут толки и догадки, и кто, и откуда, и зачем.
Отворяю дверь и от изумления
превращаюсь в знак
вопроса.
Наденька уже раскрыла рот, чтобы рассмеяться, но взглянула на один из столиков, задрапированных акациями, и
превратилась в немой
вопрос.
При этом
вопросе Анны Юрьевны барон весь
превратился в слух.
Англия одарена величайшим смыслом жизни и деятельности, но всякое деяние ее есть частное; общечеловеческое у британца
превращается в национальное; всеобъемлющий
вопрос сводится на местный.
Приведу, для примера, один
вопрос, разным образом, но чрезвычайно часто предлагаемый дилетантами: «Как безвидное, внутреннее
превратилось в видимое, внешнее, и что оно было прежде существования внешнего?» Наука потому не обязана на это отвечать, что она и не говорила, что два момента, существующие как внутреннее и внешнее, можно разъять так, чтоб один момент имел действительность без другого.
Ответ на этот
вопрос был бы совершенно ясен, если бы петербургское правительство сколько-нибудь догадывалось бы о своем национальном призвании, если б этот тупой и мертвящий деспотизм мог ужиться с какою-нибудь человеческою мыслию. Но при настоящем положении дел какой добросовестный человек решится предложить западным славянам соединение с империею, находящеюся постоянно
в осадном положении, — империею, где скипетр
превратился в заколачивающую насмерть палку?
Что бы действительно было, если бы на Дмитрия не пало подозрение
в отцеубийстве и он соединился бы с Грушенькой? Что бы было?.. Не надо и ответа. От одного лишь
вопроса оргийно мятущееся грозное море
превращается в плоское, отвратительное болото.
Между тем, вчера он недоумевал, как можно ставить жизни
вопросы об ее смысле и ценности; вселенная говорила ему. «жизнь и блеск!» Сегодня же она, сама
в себе нисколько не изменившаяся, говорит ему: «погребение!» И напрасны попытки силою представления и воспоминания удержаться при вчерашнем жизнеотношении; то, что вчера было полно покоряющей душу убедительности, сегодня
превратилось в мертвые слова, брезгливо отвергаемые душою.
…Есть еще один
вопрос, на который ты ждешь ответа: зачем Я пришел на землю и решился на такой невыгодный обмен — из Сатаны, «всемогущего, бессмертного, повелителя и властелина»,
превратился в… тебя? Я устал искать слова, которых нет, и я отвечу тебе по-английски, французски, итальянски и немецки, на языках, которые мы оба с тобою хорошо понимаем: мне стало скучно…
в аду, и Я пришел на землю, чтобы лгать и играть.
Этого
вопроса он не испугался. Он пошел бы на женитьбу, если б так следовало поступить. Зачем обманывать самого себя?.. И
в брачной жизни Серафима останется такою же. Пока страсть владеет ею — она не уйдет от него; потом — он не поручится. Даже теперь,
в разгаре влечения к нему, она не постыдилась высказать свое злобное себялюбие. Предайся он ей душой и телом — у него
в два-три года вместо сердца будет медный пятак, и тогда они
превратятся в закоренелых сообщников по всякой житейской пошлости и грязи.
Оба они были воинствующие гегельянцы, и Бакунин после фанатического оправдания всякой действительности (когда сам начитывал Белинскому гегельянскую доктрину) успел
превратиться сначала
в революционера на якобинский манер и произвести бунт у немцев, был ими захвачен и выдан русскому правительству, насиделся
в сибирской ссылке и бежал оттуда через Японию
в Лондон, где состоял несколько лет при Герцене и
в известной степени влиял на него, особенно
в вопросе о польском восстании.
Вопроса о значении и пользе выставок вообще я здесь решать не стану. Конечно, они имеют (или имели тогда) свой смысл. Но для людей не специальных сведений и интересов — каждая выставка
превращается, более или менее,
в базар,
в ярмарку,
в грандиозную «толкучку». Так вышло и с выставкой 1867 года, и с последующими:
в 1878,
в 1889 и
в 1900 годах.
Он из беллетриста и стихотворца (как известный уже переводчик песен Гейне)
превратился в работника по экономическим
вопросам, по политике и публицистике, сделался сторонником самых тогда"разрывных"идей, почитателем таких мыслителей, как Сен-Симон, Луи-Блан, Прудон.
«Таким образом, — думал Караулов, — последняя страсть графа Владимира
превратилась в привычку». Лучше ли для него это — вот
вопрос?