Неточные совпадения
— А, молодой человек! Он вырос.
Право, совсем
мужчина делается. Здравствуй, молодой человек.
— Ну, вот вам еще доказательство, что она бледна, — продолжала приятная дама, — я помню, как теперь, что я сижу возле Манилова и говорю ему: «Посмотрите, какая она бледная!»
Право, нужно быть до такой степени бестолковыми, как наши
мужчины, чтобы восхищаться ею. А наш-то прелестник… Ах, как он мне показался противным! Вы не можете себе представить, Анна Григорьевна, до какой степени он мне показался противным.
— Дебатирован был в последнее время вопрос: имеет ли
право член коммуны входить к другому члену в комнату, к
мужчине или женщине, во всякое время… ну, и решено, что имеет…
— Да, — тут многое от церкви, по вопросу об отношении полов все вообще
мужчины мыслят более или менее церковно. Автор — умный враг и —
прав, когда он говорит о «не тяжелом, но губительном господстве женщины». Я думаю, у нас он первый так решительно и верно указал, что женщина бессознательно чувствует свое господство, свое центральное место в мире. Но сказать, что именно она является первопричиной и возбудителем культуры, он, конечно, не мог.
Редко слышал он возгласы восторга, а если они раздавались, то чаще всего из уст женщин пред витринами текстильщиков и посудников, парфюмеров, ювелиров и меховщиков. Впрочем, можно было думать, что большинство людей немело от обилия впечатлений. Но иногда Климу казалось, что только похвалы женщин звучат искренней радостью, а в суждениях
мужчин неудачно скрыта зависть. Он даже подумал, что, быть может, Макаров
прав: женщина лучше
мужчины понимает, что все в мире — для нее.
А осмотр усилил раздражение Самгина, невольно заставив его согласиться, что Туробоев
прав: в этом капище собрались действительно отборные люди: среди
мужчин преобладали толстые, лысые, среди женщин — пожилые и более или менее жестоко оголенные.
— Сбоку, — подхватила Пелагея Ивановна, — означает вести; брови чешутся — слезы; лоб — кланяться; с
правой стороны чешется —
мужчине, с левой — женщине; уши зачешутся — значит, к дождю, губы — целоваться, усы — гостинцы есть, локоть — на новом месте спать, подошвы — дорога…
Ему живо представилось, как он объявлен женихом, как на другой, на третий день приедут разные дамы и
мужчины, как он вдруг станет предметом любопытства, как дадут официальный обед, будут пить его здоровье. Потом… потом, по
праву и обязанности жениха, он привезет невесте подарок…
— Вперед, вперед! — говорит Ольга, — выше, выше, туда, к той черте, где сила нежности и грации теряет свои
права и где начинается царство
мужчины!
— Да взгляните же на меня:
право, посватаюсь, — приставал Нил Андреич, — мне нужна хозяйка в доме, скромная, не кокетка, не баловница, не охотница до нарядов… чтобы на другого
мужчину, кроме меня, и глазом не повела… Ну, а вы у нас ведь пример…
Но не требовать этого, значит тоже ничего не требовать, оскорблять женщину, ее человеческую натуру, творчество Бога, значит прямо и грубо отказывать ей в
правах на равенство с
мужчиной, на что женщины справедливо жалуются.
Всякий из
мужчин знает
правую сторону, сойдутся и разойдутся, он вправо и я вправо.
— Опять… — произносила Хиония Алексеевна таким тоном, как будто каждый шаг Привалова по направлению к бахаревскому дому был для нее кровной обидой. — И чего он туда повадился? Ведь в этой Nadine,
право, даже интересного ничего нет… никакой женственности. Удивляюсь, где только у этих
мужчин глаза… Какой-нибудь синий чулок и… тьфу!..
— Да… Но ведь миллионами не заставишь женщину любить себя… Порыв, страсть — да разве это покупается на деньги? Конечно, все эти Бахаревы и Ляховские будут ухаживать за Приваловым: и Nadine и Sophie, но… Я,
право, не знаю, что находят
мужчины в этой вертлявой Зосе?.. Ну, скажите мне, ради бога, что в ней такого: маленькая, сухая, вертлявая, белобрысая… Удивляюсь!
Селение Сянь-ши-хеза расположено на
правом берегу Имана. На другом конце поляны около леса находилось брошенное удэгейское стойбище, состоявшее из восьми юрт. Все удэгейцы в числе 65 человек (21
мужчина, 12 женщин и 32 детей) бросили свои жилища и ушли на Вагунбе.
«Когда
мужчина признает равноправность женщины с собою, он отказывается от взгляда на нее, как на свою принадлежность. Тогда она любит его, как он любит ее, только потому, что хочет любить, если же она не хочет, он не имеет никаких
прав над нею, как и она над ним. Поэтому во мне свобода.
Но имеешь ли
право теперь подвергать
мужчину тому, чтоб он получил пощечину?
— Все основано на деньгах, говорите вы, Дмитрий Сергеич; у кого деньги, у того власть и
право, говорят ваши книги; значит, пока женщина живет на счет
мужчины, она в зависимости от него, — так — с, Дмитрий Сергеич?
Жены сосланных в каторжную работу лишались всех гражданских
прав, бросали богатство, общественное положение и ехали на целую жизнь неволи в страшный климат Восточной Сибири, под еще страшнейший гнет тамошней полиции. Сестры, не имевшие
права ехать, удалялись от двора, многие оставили Россию; почти все хранили в душе живое чувство любви к страдальцам; но его не было у
мужчин, страх выел его в их сердце, никто не смел заикнуться о несчастных.
— Поговорим, папа, серьезно… Я смотрю на брак как на дело довольно скучное, а для
мужчины и совсем тошное. Ведь брак для
мужчины — это лишение всех особенных
прав, и твои принцы постоянно бунтуют, отравляют жизнь и себе и жене. Для чего мне муж-герой? Мне нужен тот нормальный средний человек, который терпеливо понесет свое семейное иго. У себя дома ведь нет ни героев, ни гениев, ни особенных людей, и в этом, по-моему, секрет того крошечного, угловатого эгоизма, который мы называем семейным счастьем.
[Если судить по некоторым отрывочным данным, по намекам, то грамотные благополучнее отбывают наказание, чем неграмотные; по-видимому, среди последних относительно больше рецидивистов, а первые легче получают крестьянские
права; в Сиянцах записано мною 18 грамотных
мужчин, и из них 13, то есть почти все взрослые грамотные, имеют крестьянское звание.
Ссыльным
мужчинам разрешается жениться на преступницах, лица же женского пола, лишенные всех
прав состояния, до перечисления в крестьянское сословие могут выходить только за ссыльных.
Исполнение своего намерения Иван Петрович начал с того, что одел сына по-шотландски; двенадцатилетний малый стал ходить с обнаженными икрами и с петушьим пером на складном картузе; шведку заменил молодой швейцарец, изучивший гимнастику до совершенства; музыку, как занятие недостойное
мужчины, изгнали навсегда; естественные науки, международное
право, математика, столярное ремесло, по совету Жан-Жака Руссо, и геральдика, для поддержания рыцарских чувств, — вот чем должен был заниматься будущий «человек»; его будили в четыре часа утра, тотчас окачивали холодной водой и заставляли бегать вокруг высокого столба на веревке; ел он раз в день по одному блюду; ездил верхом, стрелял из арбалета; при всяком удобном случае упражнялся, по примеру родителя, в твердости воли и каждый вечер вносил в особую книгу отчет прошедшего дня и свои впечатления, а Иван Петрович, с своей стороны, писал ему наставления по-французски, в которых он называл его mon fils [Мой сын (фр.).] и говорил ему vous.
— А за то, что нынче девки не в моде.
Право, посмотришь, свет-то навыворот пошел. Бывало, в домах ли где, в собраниях ли каких, видишь, все-то кавалеры с девушками, с барышнями, а барышни с кавалерами, и таково-то славно, таково-то весело и пристойно. Парка парку себе отыскивает. А нынче уж нет! Все пошло как-то таранты на вон. Все
мужчины, как идолы какие оглашенные, все только около замужних женщин так и вертятся, так и кривляются, как пауки; а те тоже чи-чи-чи! да га-га-га! Сами на шею и вешаются.
Если
мужчина, на стороне которого все
права и преимущества, может эксплуатировать женщин в свою пользу, не заслуживая ничьего порицания, то почему же женщина не может распорядиться точно так же единственным своим преимуществом?
А какие,
право, эти
мужчины смешные!
Вслед за ней вышел и сам папаша. Это был худой и высокий
мужчина с выдавшеюся вперед, как у обезьян, нижнею челюстью, в щеголеватом вицмундире и со звездой на
правой стороне. При появлении его все подтянулись.
Старик вынул из бумажника фотографию. В кресле сидит
мужчина средних лет, гладко причесанный, елейного вида, с правильными чертами лица, окаймленного расчесанной волосок к волоску не широкой и не узкой бородой. Левая рука его покоится на двух книгах, на маленьком столике,
правая держится за шейную часовую цепочку, сбегающую по бархатному жилету под черным сюртуком.
Здесь я не могу пройти молчанием странную участь Марьи Станиславовны. Кажется, еще с четырнадцатилетнего возраста ее все почти
мужчины, знавшие молоденькую панну, считали каким-то
правом для себя ухаживать за нею. И Марья Станиславовна от этого ухаживания чувствовала великое удовольствие. Аггей Никитич совершенно не подозревал этой черты в ней.
Я был здоров, силен, хорошо знал тайны отношений
мужчины к женщине, но люди говорили при мне об этих тайнах с таким бессердечным злорадством, с такой жестокостью, так грязно, что эту женщину я не мог представить себе в объятиях
мужчины, мне трудно было думать, что кто-то имеет
право прикасаться к ней дерзко и бесстыдно, рукою хозяина ее тела. Я был уверен, что любовь кухонь и чуланов неведома Королеве Марго, она знает какие-то иные, высшие радости, иную любовь.
На все такие предварительные условия и предъявления будущих
прав жены Алексей Степаныч отвечал с подобострастием, что «все желания Софьи Николавны для него закон и что его счастие будет состоять в исполнении ее воли…», и этот ответ, недостойный
мужчины, верный признак, что на любовь такого человека нельзя положиться, что он не может составить счастья женщины, — мог понравиться такой умной девушке.
Находясь в подобном положении, женщина, разумеется, должна позабыть, что и она такой же человек, с такими же самыми
правами, как и
мужчина.
— Я не видела, не знаю, но говорят, что вы,
мужчины, еще в детстве начинаете с горничными и потом уже по привычке не чувствуете никакого отвращения. Я не знаю, не знаю, но я даже читала… Жорж, ты, конечно,
прав, — сказала она, подходя к Орлову и меняя свой тон на ласковый и умоляющий, — в самом деле, я сегодня не в духе. Но ты пойми, я не могу иначе. Она мне противна, и я боюсь ее. Мне тяжело ее видеть.
А всё оттого, что их унизили, лишили их равных
прав с
мужчинами.
— Как властвованье женщин? — сказал я. —
Права, преимущества
прав на стороне
мужчин.
Ну, и вот освобождают женщину, дают ей всякие
права, равные
мужчине, но продолжают смотреть на нее как на орудие наслаждения, так воспитывают ее и в детстве и общественным мнением.
Не в том отсутствие
прав женщины, что она не может вотировать или быть судьей — заниматься этими делами не составляет никаких
прав, — а в том, чтобы в половом общении быть равной
мужчине, иметь
право пользоваться
мужчиной и воздерживаться от него по своему желанию, по своему желанию избирать
мужчину, а не быть избираемой.
Тогда чтоб и
мужчина не имел этих
прав.
И вот, чтоб возместить это
право, она действует на чувственность
мужчины, через чувственность покоряет его так, что он только формально выбирает, а в действительности выбирает она. А раз овладев этим средством, она уже злоупотребляет им и приобретает страшную власть над людьми.
Теперь же женщина лишена того
права, которое имеет
мужчина.
— Ты сядешь рядом со мной, — сказал он, — поэтому сядь на то место, которое будет от меня слева, — сказав это, он немедленно удалился, и в скором времени, когда большинство уселось, я занял кресло перед столом, имея по
правую руку Дюрока, а по левую — высокую, тощую, как жердь, даму лет сорока с лицом рыжего худого
мужчины и такими длинными ногтями мизинцев, что, я думаю, она могла смело обходиться без вилки.
— Ты
права! — говорил он, — чего мне желать теперь? — пускай придут убийцы… я был счастлив!.. чего же более для меня? — я видал смерть близко на ратном поле, и не боялся… и теперь не испугаюсь: я
мужчина, я тверд душой и телом, и до конца не потеряю надежды спастись вместе с тобою… но если надобно умереть, я умру, не вздрогнув, не простонав… клянусь, никто под небесами не скажет, что твой друг склонил колена перед низкими палачами!..
Я вышел и в родильной комнате заглянул в зеркало. Зеркало это показало то, что обычно показывало: перекошенную физиономию явно дегенеративного типа с подбитым как бы
правым глазом. Но — и тут уже зеркало не было виновато — на
правой щеке дегенерата можно было плясать, как на паркете, а на левой тянулась густая рыжеватая поросль. Разделом служил подбородок. Мне вспомнилась книга в желтом переплете с надписью «Сахалин». Там были фотографии разных
мужчин.
Напрасно рассудок говорил бедной женщине, что это не должно ее беспокоить, что, отторгнувшись от Бахтиарова, она не имеет никакого
права обязывать его, как
мужчину, на верность, что это даже лучше, потому что предохранит ее самое навсегда от падения.
Старики перепугались и уже всем хором принялись бранить Лизу, толкуя ей, каждый по-своему, что
мужчина имеет
право говорить о любви только невесте; если же он скажет это не невесте, то тотчас же должен сделать предложение; в противном случае он низкий человек и ищет только одной погибели девушки.
Бедонегова. Да,
право, так. Какие эти
мужчины! Увидят молоденькую девушку — так уж как глаза-то таращат. А разве не все равно вообще весь женский пол?
— Да, пять лет! — вздохнула Таня. — Много воды утекло с тех пор. Скажите, Андрюша, по совести, — живо заговорила она, глядя ему в лицо, — вы отвыкли от нас? Впрочем, что же я спрашиваю? Вы
мужчина, живете уже своею, интересною жизнью, вы величина… Отчуждение так естественно! Но как бы ни было, Андрюша, мне хочется, чтобы вы считали нас своими. Мы имеем на это
право.
Дульчин. На ваше презрение я желал бы вам ответить самой страстной любовью, но… что вы сказали о
мужчинах, то же следует сказать и о женщинах: на страстную любовь имеют
право только женщины с большим состоянием.
Вечером два доктора — один костлявый, лысый, с широкою рыжею бородою, другой с еврейским лицом, черномазый и в дешевых очках — делали Ольге Михайловне какую-то операцию. К тому, что чужие
мужчины касались ее тела, она относилась совершенно равнодушно. У нее уже не было ни стыда, ни воли, и каждый мог делать с нею, что хотел. Если бы в это время кто-нибудь бросился на нее с ножом или оскорбил Петра Дмитрича, или отнял бы у нее
права на маленького человечка, то она не сказала бы ни одного слова.
Чеглов. Я!.. Повторяю тебе, я! И считаю это долгом своим, потому что ты тиран: ты женился на ней, зная, что она не любит тебя, и когда она в первое время бегала от тебя, ты силою вступил в
права мужа; наконец, ты иезуит: показывая при людях к ней ласковость и доброту, ты мучил ее ревностью — целые ночи грыз ее за какой-нибудь взгляд на другого
мужчину, за вздох, который у нее, может быть, вырвался от нелюбви к тебе — я все знаю.