Неточные совпадения
Но, с другой стороны, не меньшего вероятия заслуживает и то соображение, что как ни привлекательна теория учтивого обращения, но, взятая изолированно, она нимало не гарантирует людей от внезапного вторжения теории обращения неучтивого (как это и доказано впоследствии появлением на арене истории такой
личности, как майор Угрюм-Бурчеев), и, следовательно, если мы действительно желаем утвердить учтивое обращение на прочном основании, то все-таки прежде всего должны снабдить людей настоящими якобы
правами.
Да, да — каждая мысль имеет
право быть высказанной, каждая
личность обладает неоспоримым
правом мыслить свободно, независимо от насилия эпохи и среды», — это Клим Иванович Самгин твердо помнил.
А минутами ему казалось, что он чем-то руководит, что-то направляет в жизни огромного города, ведь каждый человек имеет
право вообразить себя одной из тех
личностей, бытие которых окрашивает эпохи. На собраниях у Прейса, все более многолюдных и тревожных, он солидно говорил...
— Если общество не ценит
личность, оно вооружает ее
правом враждебного отношения к обществу…
«А еще — он признал за
личностью право научного бесстрастного наблюдения явлений», — хотел сказать Самгин, но не решился и сказал сонным голосом...
Симон Картинкин был атавистическое произведение крепостного
права, человек забитый, без образования, без принципов, без религии даже. Евфимья была его любовница и жертва наследственности. В ней были заметны все признаки дегенератной
личности. Главной же двигательной пружиной преступления была Маслова, представляющая в самых низких его представителях явление декадентства.
Демократия не может быть в принципе, в идее ограничена сословными и классовыми привилегиями, внешне-общественными аристократиями, но она должна быть ограничена
правами бесконечной духовной природы человеческой
личности и нации, ограничена истинным подбором качеств.
На одном съезде социал-демократов было высказано мнение, что пролетариат может лишить
личность ее, казалось бы, неотъемлемых
прав, например,
права свободы мысли, если это будет в существенных интересах пролетариата.
Русский народ слишком живет в национально-стихийном коллективизме, и в нем не окрепло еще сознание
личности, ее достоинства и ее
прав.
Это требует исключительного уважения к человеку, к
личности, к ее
правам, к ее духовно самоуправляющейся природе.
Народовластие так же может лишить
личность ее неотъемлемых
прав, как и единовластие.
Можно установить четыре периода в отношении человека к космосу: 1) погружение человека в космическую жизнь, зависимость от объектного мира, невыделенность еще человеческой
личности, человек не овладевает еще природой, его отношение магическое и мифологическое (примитивное скотоводство и земледелие, рабство); 2) освобождение от власти космических сил, от духов и демонов природы, борьба через аскезу, а не технику (элементарные формы хозяйства, крепостное
право); 3) механизация природы, научное и техническое овладение природой, развитие индустрии в форме капитализма, освобождение труда и порабощение его, порабощение его эксплуатацией орудий производства и необходимость продавать труд за заработную плату; 4) разложение космического порядка в открытии бесконечно большого и бесконечно малого, образование новой организованности, в отличие от органичности, техникой и машинизмом, страшное возрастание силы человека над природой и рабство человека у собственных открытий.
В ней есть вечные мистические реакции против всякой культуры, против личного начала, против
прав и достоинства
личности, против всяких ценностей.
Но реальность «мы» нисколько не дает
права признавать примат общества над человеческой
личностью.
Отвлеченно-демократическая общественная идеология сняла ответственность с
личности, с духа человеческого, а потому и лишила
личность автономии и неотъемлемых
прав.
Во имя некоторой бесспорной правды демократии, идущей на смену нашей исконной неправде, мы готовы были забыть, что религия демократии, как она была провозглашена Руссо и как была осуществляема Робеспьером, не только не освобождает
личности и не утверждает ее неотъемлемых
прав, но совершенно подавляет
личность и не хочет знать ее автономного бытия.
— Кто имеет
право порицать выводы из факта, когда существует факт? Ваша
личность в данной обстановке — факт; ваши поступки — необходимые выводы из этого факта, делаемые природою вещей. Вы за них не отвечаете, а порицать их — глупо.
У меня была сильная реакция против революционного аскетизма русской интеллигенции, который подавлял
личность, отрицал ее
право на творческую полноту.
Гарантий
прав человеческой
личности не нужно в отношениях любви, но отношения в человеческих обществах очень мало походят на отношения любви.
Он проповедовал свободу
личности и ее
право на полноту жизни, он требовал, чтобы
личность возвысилась над социальной средой, над традициями прошлого.
Борец за
личность Писарев отрицал творческую полноту
личности, полноту ее духовной и даже душевной жизни, отрицал
право на творчество в философии, в искусстве, в высшей духовной культуре.
С другой стороны — навязывать автору свой собственный образ мыслей тоже не нужно, да и неудобно (разве при такой отваге, какую выказал критик «Атенея», г. Н. П. Некрасов, из Москвы): теперь уже для всякого читателя ясно, что Островский не обскурант, не проповедник плетки как основания семейной нравственности, не поборник гнусной морали, предписывающей терпение без конца и отречение от
прав собственной
личности, — равно как и не слепой, ожесточенный пасквилянт, старающийся во что бы то ни стало выставить на позор грязные пятна русской жизни.
Но дать ей настоящее, человеческое развитие значило бы признать
права ее
личности, отказаться от самодурных
прав, идти наперекор всем преданиям, по которым сложился быт «темного царства»: этого Русаков не хотел и не мог сделать.
Не признавая ее
прав как самостоятельной
личности, ей и не дают ничего, что в жизни может ограждать
личность: она необразованна, у ней нет голоса даже в домашних делах, нет привычки смотреть на людей своими глазами, нет даже и мысли о
праве свободного выбора в деле сердца.
Ни малейшего сознания ее человеческих
прав и ни малейшей мысли об уважении ее нравственной
личности никогда и не бывало у Пузатова.
Нет никаких
прав, кроме
личности самодура, никаких нравственных правил, кроме угождения его воле…
Полинька получила бумагу, разрешавшую ей жить где угодно и ограждавшую ее
личность от всяких притязаний человека, который владел
правом называться ее мужем.
Вообще, это одна из тех
личностей, без совета с которыми, при крепостном
праве, помещики шагу не делали, которых называли «министрами» и которые пользовались привилегией"говорить правду", но не забываться, подобно тем своим знатным современникам, которые, в более высокой сфере, имели привилегию
Одна десятая доля получает свободу
личности и безграничное
право над остальными девятью десятыми.
При формальном же, бездушном отношении к
личности, для того чтобы невинного человека лишить всех
прав состояния и присудить к каторге, судье нужно только одно: время.
А что же иное лежит в основании этого вопроса, как не уменьшение произвола и не возвышение
прав человеческой
личности?
Куда вы ни оглянетесь, везде вы видите пробуждение
личности, представление ею своих законных
прав, протест против насилия и произвола большею частию еще робкий, неопределенный, готовый спрятаться, но все-таки уже дающий заметить свое существование.
И надо сказать, что в прежнее время, когда еще сознание
личности и ее
прав не поднялось в большинстве, почти только подобными выходками и ограничивались протесты против самодурного гнета.
В этой
личности мы видим уже возмужалое, из глубины всего организма возникающее требование
права и простора жизни.
Произвол, с одной стороны, и недостаток сознания
прав своей
личности с другой, — вот основания, на которых держится все безобразие взаимных отношений, развиваемых в большей части комедий Островского; требования
права, законности, уважения к человеку — вот что слышится каждому внимательному читателю из глубины этого безобразия.
Чтобы не распространяться об этом, заметим одно: требование
права, уважение
личности, протест против насилия и произвола вы находите во множестве наших литературных произведений последних лет; но в них большею частию дело не проведено жизненным, практическим образом, почувствована отвлеченная, философская сторона вопроса и из нее все выведено, указывается
право, а оставляется без внимания реальная возможность.
И теперь Удав спрашивает себя: действительно ли он был
прав, полагая, что между обществом и его
личностью не существует никакой связи?
— Себялюбие, — так заключил он, — самоубийство. Себялюбивый человек засыхает словно одинокое, бесплодное дерево; но самолюбие, как деятельное стремление к совершенству, есть источник всего великого… Да! человеку надо надломить упорный эгоизм своей
личности, чтобы дать ей
право себя высказывать!
Или что может быть действительнее, в смысле политическом, как
право распоряжаться судьбой постороннего человека,
право по усмотрению воздействовать на его физическую и нравственную
личность?
Повторяю: в массе культурных людей есть уже достаточно
личностей вполне добропорядочных, на которых насильственное бездействие лежит тяжелым ярмом и которые тем сильнее страдают, что не видят конца снедающей их тоске. Чувствовать одиночество, сознавать себя лишним на почве общественных интересов,
право, нелегко. От этого горького сознания может закружиться голова, но, сверх того, оно очень близко граничит и с полным равнодушием.
Если я вижу теперь помещика, толкующего о
правах человечества и о необходимости развития
личности, — я уже с первых слов его знаю, что это Обломов.
Приписывая своей
личности права бесконечной свободы, отнимали все человеческие условия бытия у целых сословий; их самоотвержение было эгоизмом, их молитва была корыстная просьба, их воины были монахи, их архиереи были военачальники; обоготворяемые ими женщины содержались, как узники, — воздержность от наслаждений невинных и преданность буйному разврату, слепая покорность и беспредельное своеволие.
Им казалось, что
личность — дурная привычка, от которой пора отстать; они проповедовали примирение со всей темной стороной современной жизни, называя все случайное, ежедневное, отжившее, словом, все, что ни встретится на улице, действительным и, следственно, имеющим
право на признание; так поняли они великую мысль, «что все действительное разумно»; они всякий благородный порыв клеймили названием Schönseeligkeit [прекраснодушие (нем.).], не усвоив себе смысла, в котором слово это употреблено их учителем [«Есть более полный мир с действительностию, доставляемый познанием ее, нежели отчаянное сознание, что временное дурно или неудовлетворительно, но что с ним следует примириться, потому что оно лучше не может быть».
Личности надобно отречься от себя для того, чтоб сделаться сосудом истины, забыть себя, чтоб не стеснять ее собою, принять истину со всеми последствиями и в числе их раскрыть непреложное
право свое на возвращение самобытности.
Греки думали, что они вываяли все, что находится в душе человеческой; но в ней осталась бездна требований, усыпленных, неразвитых еще, для которых резец несостоятелен; они поглотили всеобщим
личность, городом — гражданина, гражданином — человека; но
личность имела свои неотъемлемые
права, и, по закону возмездия, кончилось тем, что индивидуальная, случайная
личность императоров римских поглотила город городов.
Она
права: хороша
личность, которую бросают в окошко!
Забытая в науке
личность потребовала своих
прав, потребовала жизни, трепещущей страстями и удовлетворяющейся одним творческим, свободным деянием.
И действительно, вслед за тем г. Головачев говорит, что по силе
права (противного духовно-нравственному чувству) нужен непременно выкуп
личности.
Появилась на стогнах Орла
личность, которая ни в чьих глазах ничего не значила, но на Голована заявляла могущественные
права и обходилась с ним с невероятной наглостью.
Их развитие не так высоко, чтобы понять значение своей родины в среде других народов; их чувства не так сильны, чтобы выразиться в практической деятельности; их
личность не столько самобытна, чтобы в собственных силах искать
прав на какое-нибудь значение.