Неточные совпадения
В соседней бильярдной слышались удары шаров, говор и смех. Из входной двери
появились два офицера: один молоденький, с слабым, тонким
лицом, недавно поступивший из Пажеского корпуса в их полк; другой пухлый, старый офицер с браслетом
на руке и заплывшими маленькими глазами.
Скоро после приезда Щербацких
на утренних водах
появились еще два
лица, обратившие
на себя общее недружелюбное внимание.
Так люди
на пароходе, в море, разговаривают и смеются беззаботно, ни дать ни взять, как
на твердой земле; но случись малейшая остановка,
появись малейший признак чего-нибудь необычайного, и тотчас же
на всех
лицах выступит выражение особенной тревоги, свидетельствующее о постоянном сознании постоянной опасности.
У одной, стоявшей рядом с Туробоевым, — горбоносое
лицо ведьмы, и она все время шевелила губами, точно пережевывая какие-то слишком твердые слова, а когда она смыкала губы —
на лице ее
появлялось выражение злой и отчаянной решимости.
Впереди его и несколько ниже, в кустах орешника,
появились две женщины, одна — старая, сутулая, темная, как земля после дождя; другая — лет сорока, толстуха, с большим, румяным
лицом. Они сели
на траву, под кусты, молодая достала из кармана полубутылку водки, яйцо и огурец, отпила немного из горлышка, передала старухе бутылку, огурец и, очищая яйцо, заговорила певуче, как рассказывают сказки...
— Это — Кубасов, печник, он тут у них во всем — первый. Кузнецы, печники, плотники — они, все едино, как фабричные, им — плевать
на законы, — вздохнув, сказал мужик, точно жалея законы. — Происшествия эта задержит вас, господин, — прибавил он, переступая с ноги
на ногу, и
на жидком
лице его
появилась угрюмая озабоченность, все оно как-то оплыло вниз, к тряпичной шее.
Но говорила без досады, а ласково и любовно.
На висках у нее
появились седые волосы,
на измятом
лице — улыбка человека, который понимает, что он родился неудачно, не вовремя, никому не интересен и очень виноват во всем этом.
Встает он в семь часов, читает, носит куда-то книги.
На лице ни сна, ни усталости, ни скуки.
На нем
появились даже краски, в глазах блеск, что-то вроде отваги или, по крайней мере, самоуверенности. Халата не видать
на нем: Тарантьев увез его с собой к куме с прочими вещами.
Он ушел, а Обломов сел в неприятном расположении духа в кресло и долго, долго освобождался от грубого впечатления. Наконец он вспомнил нынешнее утро, и безобразное явление Тарантьева вылетело из головы;
на лице опять
появилась улыбка.
Она было прибавила шагу, но, увидя
лицо его, подавила улыбку и пошла покойнее, только вздрагивала по временам. Розовое пятно
появлялось то
на одной щеке, то
на другой.
На лице ее
появлялось, для тех, кто умеет читать
лица, и проницательная догадка, и умиление, и страх, и жалость.
Снаружи она казалась всем покойною, но глаза у ней впали, краски не
появлялись на бледном
лице, пропала грация походки, свобода движений. Она худела и видимо томилась жизнью.
Его мучила теперь тайна: как она, пропадая куда-то
на глазах у всех, в виду, из дома, из сада, потом
появляется вновь, будто со дна Волги, вынырнувшей русалкой, с светлыми, прозрачными глазами, с печатью непроницаемости и обмана
на лице, с ложью
на языке, чуть не в венке из водяных порослей
на голове, как настоящая русалка!
Не успели мы расположиться в гостиной, как вдруг явились, вместо одной, две и даже две с половиною девицы: прежняя, потом сестра ее, такая же зрелая дева, и еще сестра, лет двенадцати. Ситцевое платье исчезло, вместо него
появились кисейные спенсеры, с прозрачными рукавами, легкие из муслинь-де-лень юбки. Сверх того, у старшей была синева около глаз, а у второй
на носу и
на лбу по прыщику; у обеих вид невинности
на лице.
Знатоки русской женской красоты могли бы безошибочно предсказать, глядя
на Грушеньку, что эта свежая, еще юношеская красота к тридцати годам потеряет гармонию, расплывется, самое
лицо обрюзгнет, около глаз и
на лбу чрезвычайно быстро
появятся морщиночки, цвет
лица огрубеет, побагровеет может быть, — одним словом, красота
на мгновение, красота летучая, которая так часто встречается именно у русской женщины.
Между бровями
на лбу
появилась небольшая вертикальная морщинка, придававшая милому
лицу ее вид сосредоточенной в себе задумчивости, почти даже суровой
на первый взгляд.
— Из простонародья женский пол и теперь тут, вон там, лежат у галерейки, ждут. А для высших дамских
лиц пристроены здесь же
на галерее, но вне ограды, две комнатки, вот эти самые окна, и старец выходит к ним внутренним ходом, когда здоров, то есть все же за ограду. Вот и теперь одна барыня, помещица харьковская, госпожа Хохлакова, дожидается со своею расслабленною дочерью. Вероятно, обещал к ним выйти, хотя в последние времена столь расслабел, что и к народу едва
появляется.
Она состояла из восьми дворов и имела чистенький, опрятный вид. Избы были срублены прочно. Видно было, что староверы строили их не торопясь и работали, как говорится, не за страх, а за совесть. В одном из окон показалось женское
лицо, и вслед за тем
на пороге
появился мужчина. Это был староста. Узнав, кто мы такие и куда идем, он пригласил нас к себе и предложил остановиться у него в доме. Люди сильно промокли и потому старались поскорее расседлать коней и уйти под крышу.
За последние дни люди сильно обносились:
на одежде
появились заплаты; изорванные головные сетки уже не приносили пользы;
лица были изъедены в кровь;
на лбу и около ушей
появилась экзема.
Влажные жары сильно истомляют людей и животных. Влага оседает
на лицо, руки и одежду, бумага становится вокхою [Местное выражение, означающее сырой, влажный
на ощупь, но не мокрый предмет.] и перестает шуршать, сахар рассыпается, соль и мука слипаются в комки, табак не курится;
на теле часто
появляется тропическая сыпь.
Перед вечером первый раз
появилась мошка. Местные старожилы называют ее гнусом. Уссурийская мошка — истинный бич тайги. После ее укуса сразу открывается кровоточивая ранка. Она ужасно зудит, и, чем больше расчесывать ее, тем зуд становится сильнее. Когда мошки много, ни
на минуту нельзя снять сетку с
лица. Мошка слепит глаза, забивается в волосы, уши, забивается в рукава и нестерпимо кусает шею.
Лицо опухает, как при рожистом воспалении.
Ася задумалась
на мгновенье; ее
лицо опять изменилось, опять
появилась на нем вызывающая, почти дерзкая усмешка.
Когда все визиты были сделаны, несколько дней сидели по утрам дома и ждали отдачи. Случалось, что визитов не отдавали, и это служило темой для продолжительных и горьких комментариев. Но случалось и так, что кто-нибудь приезжал первый — тогда
на всех
лицах появлялось удовольствие.
Встанет заинтересовавшийся со скамейки, подойдет к дому — и секрет открылся: в стене ниже тротуара широкая дверь, куда ведут ступеньки лестницы. Навстречу выбежит, ругаясь непристойно, женщина с окровавленным
лицом, и вслед за ней
появляется оборванец, валит ее
на тротуар и бьет смертным боем, приговаривая...
Наполз нэп. Опять засверкал «Эрмитаж» ночными огнями. Затолпились вокруг оборванные извозчики вперемежку с оборванными лихачами, но все еще
на дутых шинах. Начали подъезжать и отъезжать пьяные автомобили. Бывший распорядитель «Эрмитажа» ухитрился мишурно повторить прошлое модного ресторана. Опять
появились на карточках названия: котлеты Помпадур, Мари Луиз, Валларуа, салат Оливье… Но неугрызимые котлеты —
на касторовом масле, и салат Оливье был из огрызков… Впрочем, вполне к
лицу посетителям-нэпманам.
Пан Уляницкий
на мгновение остолбенел, потом оставил Мамерика, и не успели мы опомниться, как его бешеное
лицо появилось на подоконнике.
В одно утро пан Уляницкий опять
появился на подоконнике с таинственным предметом под полой халата, а затем, подойдя к нашему крыльцу и как-то особенно всматриваясь в наши
лица, он стал уверять, что в сущности он очень, очень любит и нас, и своего милого Мамерика, которому даже хочет сшить новую синюю куртку с медными пуговицами, и просит, чтобы мы обрадовали его этим известием, если где-нибудь случайно встретим.
Так было, пока
на нашем горизонте не
появилось новое
лицо.
На деревне пели уже петухи, когда окно Банькевича стукнуло и в нем
появилось красное
лицо со следами неостывшего еще вдохновения.
Наконец
появился пан Бродский. Он сразу произвел
на всех очень хорошее впечатление. Одет он был просто, но с каким-то особенным вкусом, дававшим впечатление порядочности. Лет ему было под тридцать. У него было открытое польское
лицо, голубые, очень добрые глаза и широкая русая борода, слегка кудрявившаяся. Одним словом, он совсем не был похож
на «частного письмоводителя», и мы, дети, сначала робели, боясь приступиться к такому солидному господину, с бородой, похожей
на бороду гетмана Чарнецкого.
Период формирования девочке стоил очень дорого, и
на ее
лице часто
появлялось пугавшее отца выражение взрослой женщины.
Перед Рождеством Яскульские вернулись, и Эвелина, живая и радостная, со снегом в волосах и вся обвеянная свежестью и холодом, прибежала из поссесорского хутора в усадьбу и кинулась обнимать Анну Михайловну, Петра и Максима. В первые минуты
лицо Петра осветилось неожиданною радостью, но затем
на нем
появилось опять выражение какой-то упрямой грусти.
Несколько дней он был как-то кротко задумчив, и
на лице его
появлялось выражение тревоги всякий раз, когда мимо комнаты проходил Максим. Женщины заметили это и просили Максима держаться подальше. Но однажды Петр сам попросил позвать его и оставить их вдвоем. Войдя в комнату, Максим взял его за руку и ласково погладил ее.
Ребенок родился в богатой семье Юго-западного края, в глухую полночь. Молодая мать лежала в глубоком забытьи, но, когда в комнате раздался первый крик новорожденного, тихий и жалобный, она заметалась с закрытыми глазами в своей постели. Ее губы шептали что-то, и
на бледном
лице с мягкими, почти детскими еще чертами
появилась гримаса нетерпеливого страдания, как у балованного ребенка, испытывающего непривычное горе.
В зале настала глубокая тишина, когда
на эстраде
появился молодой человек с красивыми большими глазами и бледным
лицом. Никто не признал бы его слепым, если б эти глаза не были так неподвижны и если б его не вела молодая белокурая дама, как говорили, жена музыканта.
Она слушала, низко наклонясь над работой. Ее глаза заискрились, щеки загорелись румянцем, сердце стучало… Потом блеск глаз потух, губы сжались, а сердце застучало еще сильнее, и
на побледневшем
лице появилось выражение испуга.
Монета зазвенела у самых ног старого Кандыбы. Стук колес смолк, видимо, проезжающие остановились, чтобы посмотреть, найдут ли слепые монету. Кандыба сразу нашел ее, и
на лице появилось довольное выражение.
Чуткая память ловила всякую новую песню и мелодию, а когда дорогой он начинал перебирать свои струны, то даже
на лице желчного Кузьмы
появлялось спокойное умиление.
И теперь, когда он играл какую-то итальянскую пьесу с трепещущим сердцем и переполненною душой, в его игре с первых же аккордов сказалось что-то до такой степени своеобразное, что
на лицах посторонних слушателей
появилось удивление.
— Мучу? — переспросил юноша, и опять
на его
лице появилось выражение упрямого эгоизма.
Я тоже лег в тени дерева и пытался заснуть, но не мог: то
появился комар и запел свою монотонно звенящую песню, то муравей влез
на лицо и довольно больно ущипнул меня в щеку.
Недаром над ним пронеслася гроза:
Морщины
на лбу
появились,
Лицо было мертвенно бледно, глаза
Не так уже ярко светились,
Но больше в них было, чем в прежние дни,
Той тихой, знакомой печали...
Варвара Павловна бросила
на него дружелюбный взгляд и встала. Лиза вошла; Марфа Тимофеевна напрасно ее удерживала: она решилась выдержать испытание до конца. Варвара Павловна пошла ей навстречу вместе с Паншиным,
на лице которого
появилось прежнее дипломатическое выражение.
Марья Дмитриевна уронила карты и завозилась
на кресле; Варвара Павловна посмотрела
на нее с полуусмешкой, потом обратила взоры
на дверь.
Появился Паншин, в черном фраке, в высоких английских воротничках, застегнутый доверху. «Мне было тяжело повиноваться; но вы видите, я приехал» — вот что выражало его не улыбавшееся, только что выбритое
лицо.
К огню он питал какое-то болезненное пристрастие и по целым часам неподвижно смотрел
на пылавшие кричные огни,
на раскаленные добела пудлинговые печи,
на внутренность домны через стеклышко в фурме, и
на его неподвижном, бесстрастном
лице появлялась точно тень пробегавшей мысли.
Таисью так и рвало побежать к Гущиным, но ей не хотелось выдавать себя перед проклятым Кириллом, и она нарочно медлила. От выпитой водки широкое
лицо инока раскраснелось, узенькие глазки покрылись маслом и
на губах
появилась блуждающая улыбка.
Появился и проснувшийся Ванька-Встанька. Опустив умильно набок голову и сделав
на своем морщинистом, старом
лице Дон-Кихота узенькие, слезливые, сладкие глазки, он говорил убедительно-просящим тоном...
В то же время
на лице его
появлялись беспрестанные гримасы.
Мари едва успела отойти от двери и сесть
на свое место.
Лицо ее было по-прежнему взволнованно, но не столь печально, и даже у ней
на губах
появилась как бы несколько лукавая улыбка, которою она как бы говорила самой себе: «Ну, доктор!»
— Она умная! — перебил с каким-то особенным ударением Еспер Иваныч, и
на его обрюзглом
лице как бы
на мгновение
появилось прежнее одушевление мысли.