Неточные совпадения
Но он помнил тоже, что бывали минуты,
часы и даже, может быть, дни, полные апатии, овладевавшей им, как бы в противоположность прежнему страху, — апатии,
похожей на болезненно-равнодушное состояние иных умирающих.
Через два
часа Клим Самгин сидел на скамье в парке санатории, пред ним в кресле на колесах развалился Варавка, вздувшийся, как огромный пузырь, синее лицо его,
похожее на созревший нарыв, лоснилось, медвежьи глаза смотрели тускло, и было в них что-то сонное, тупое. Ветер поднимал дыбом поредевшие волосы на его голове, перебирал пряди седой бороды, борода лежала на животе, который поднялся уже к подбородку его. Задыхаясь, свистящим голосом он понукал Самгина...
Он встал и оказался
похожим на бочку, облеченную в нечто темно-серое, суконное, среднее между сюртуком и поддевкой. Выкатив глаза, он взглянул на стенные
часы, крякнул, погладил ладонью щеку.
Через
час Самгин шагал рядом с ним по панели, а среди улицы за гробом шла Алина под руку с Макаровым; за ними — усатый человек,
похожий на военного в отставке, небритый, точно в плюшевой маске на сизых щеках, с толстой палкой в руке, очень потертый; рядом с ним шагал, сунув руки в карманы рваного пиджака, наклоня голову без шапки, рослый парень, кудрявый и весь в каких-то театрально кудрявых лохмотьях; он все поплевывал сквозь зубы под ноги себе.
Он снова шагал в мягком теплом сумраке и, вспомнив ночной кошмар, распределял пережитое между своими двойниками, — они как бы снова окружили его. Один из них наблюдал, как драгун старается ударить шашкой Туробоева, но совершенно другой человек был любовником Никоновой; третий, совершенно не
похожий на первых двух, внимательно и с удовольствием слушал речи историка Козлова. Было и еще много двойников, и все они, в этот
час, — одинаково чужие Климу Самгину. Их можно назвать насильниками.
В шесть
часов утра они уже сидели на чумазом баркасе, спускаясь по Волге, по радужным пятнам нефти, на взморье; встречу им, в сухое, выцветшее небо, не торопясь поднималось солнце,
похожее на лицо киргиза. Трифонов называл имена владельцев судов, стоявших на якорях, и завистливо жаловался...
В быстрой смене шумных дней явился на два-три
часа Кутузов. Самгин столкнулся с ним на улице, но не узнал его в человеке,
похожем на деревенского лавочника. Лицо Кутузова было стиснуто меховой шапкой с наушниками, полушубок на груди покрыт мучной и масляной коркой грязи, на ногах — серые валяные сапоги, обшитые кожей. По этим сапогам Клим и вспомнил, войдя вечером к Спивак, что уже видел Кутузова у ворот земской управы.
Становилось темнее, с гор повеяло душистой свежестью, вспыхивали огни, на черной плоскости озера являлись медные трещины. Синеватое туманное небо казалось очень близким земле, звезды без лучей,
похожие на куски янтаря, не углубляли его. Впервые Самгин подумал, что небо может быть очень бедным и грустным. Взглянул на
часы: до поезда в Париж оставалось больше двух
часов. Он заплатил за пиво, обрадовал картинную девицу крупной прибавкой «на чай» и не спеша пошел домой, размышляя о старике, о корке...
Для Самгина это была встреча не из тех, которые радуют, да и вообще он не знал таких встреч, которые радовали бы. Однако в этот
час он определенно почувствовал, что, когда встречи с людями будили в нем что-то
похожее на зависть, на обиду пред легкостью, с которой люди изменяли свои позиции, свои системы фраз, — это было его ошибкой.
Густой туман окутывал город, и хотя было не более трех
часов пополудни, Невский проспект пытались осветить радужные пузыри фонарей,
похожих на гигантские одуванчики.
— Ну, идемте смотреть город, — скорее приказала, чем предложила она. Клим счел невежливым отказаться и
часа три ходил с нею в тумане, по скользким панелям, смазанным какой-то особенно противной грязью, не
похожей на жирную грязь провинции. Марина быстро и твердо, как солдат, отбивала шаг, в походке ее была та же неудержимость, как в словах, но простодушие ее несколько подкупало Клима.
Каждое утро, в девять
часов, Клим и Дронов поднимались в мезонин к Томилину и до полудня сидели в маленькой комнате,
похожей на чулан, куда в беспорядке брошены три стула, стол, железный умывальник, скрипучая деревянная койка и множество книг.
Часов в 11 приехали баниосы с подарками от полномочных адмиралу. Все вещи помещались в простых деревянных ящиках, а ящики поставлены были на деревянных же подставках,
похожих на носилки с ножками. Эти подставки заменяют отчасти наши столы. Японцам кажется неуважительно поставить подарок на пол. На каждом ящике положены были свертки бумаги, опять с символом «прилипчивости».
Наконец мы, однако, сошлись с ним на двадцати рублях. Он отправился за лошадьми и чрез
час привел их целых пять на выбор. Лошади оказались порядочные, хотя гривы и хвосты у них были спутанные и животы — большие, растянутые, как барабан. С Филофеем пришло двое его братьев, нисколько на него не
похожих. Маленькие, черноглазые, востроносые, они, точно, производили впечатление ребят «шустрых», говорили много и скоро — «лопотали», как выразился Ермолай, но старшому покорялись.
В девять
часов утра гости, ночевавшие в Покровском, собралися один за другим в гостиной, где кипел уже самовар, перед которым в утреннем платье сидела Марья Кириловна, а Кирила Петрович в байковом сюртуке и в туфлях выпивал свою широкую чашку,
похожую на полоскательную.
Целый
час я проработал таким образом, стараясь утвердить пальцы и вывести хоть что-нибудь
похожее на палку, изображенную в лежавшей передо мною прописи; но пальцы от чрезмерных усилий все меньше и меньше овладевали пером. Наконец матушка вышла из своего убежища, взглянула на мою работу и, сверх ожидания, не рассердилась, а только сказала...
В
час отдыха, во время вечернего чая, когда он, дядья и работники приходили в кухню из мастерской, усталые, с руками, окрашенными сандалом, обожженными купоросом, с повязанными тесемкой волосами, все
похожие на темные иконы в углу кухни, — в этот опасный
час дед садился против меня и, вызывая зависть других внуков, разговаривал со мною чаще, чем с ними.
В шесть
часов были в самом узком месте пролива, между мысами Погоби и Лазарева, и очень близко видели оба берега, в восемь проходили мимо Шапки Невельского — так называется гора с бугром на вершине,
похожим на шапку.
Измученный, пришел он перед утром к Лемму. Долго он не мог достучаться; наконец в окне показалась голова старика в колпаке: кислая, сморщенная, уже нисколько не
похожая на ту вдохновенно суровую голову, которая, двадцать четыре
часа тому назад, со всей высоты своего художнического величия царски глянула на Лаврецкого.
Герой мой, в самом деле, ни о чем больше и не думал, как о Мари, и обыкновенно по целым
часам просиживал перед присланным ею портретом: глаза и улыбка у Мари сделались чрезвычайно
похожими на Еспера Иваныча, и это Вихрова приводило в неописанный восторг.
На одном из таких газонов в несколько глухом месте сада, по рисунку самого Кавинина, было сделано из цветных клумб как бы нечто
похожее на масонский ковер, в средине которого высилась мраморная тумба, тоже как бы напоминающая жертвенник масонский; на верхней доске этой тумбы были сделаны солнечные
часы.
Каждое утро, в шесть
часов, я отправлялся на работы, на ярмарку. Там меня встречали интересные люди: плотник Осип, седенький,
похожий на Николая Угодника, ловкий работник и острослов; горбатый кровельщик Ефимушка; благочестивый каменщик Петр, задумчивый человек, тоже напоминавший святого; штукатур Григорий Шишлин, русобородый, голубоглазый красавец, сиявший тихой добротой.
Он давно не был в этой избе, чистой, не
похожей на крестьянскую, но ему показалось, что только вчера видел он божницу с пятью образами, зеркало в раме «домиком», неподвижный маятник
часов, гири с подковой на одной из них и низкие, широкие полати.
Перевалив плоскую возвышенность, как раз к двенадцати
часам подкатила карета к деревенскому, небольшому дому Аксиньи Степановны, еще менее багровского
похожему на городские дома.
В картине этой было что-то
похожее на летний вечер в саду, когда нет ветру, когда пруд стелется, как металлическое зеркало, золотое от солнца, небольшая деревенька видна вдали, между деревьев, роса поднимается, стадо идет домой с своим перемешанным хором крика, топанья, мычанья… и вы готовы от всего сердца присягнуть, что ничего лучшего не желали бы во всю жизнь… и как хорошо, что вечер этот пройдет через
час, то есть сменится вовремя ночью, чтоб не потерять своей репутации, чтоб заставить жалеть о себе прежде, нежели надоест.
Около двух
часов ехали они, не встречая никого и не замечая никаких признаков жилья; наконец вдали, подле самой дороги, стало виднеться что-то
похожее на строение; но когда они подъехали ближе, то увидели вместо избы полуразвалившуюся большую часовню. Кирша осадил полегоньку свою лошадь и, проехав несколько шагов позади незнакомого, вдруг вскрикнул...
Дьякон же в этом приходе, с лицом, несколько перекошенным и
похожим на кривой топор (бас он имел неимовернейший), был, напротив, человек совершенно простой, занимался починкой
часов и переплетом книг; но зато был прелюбопытный и знал до мельчайших подробностей все, что в приходе делалось: например, ему положительно было известно, что князь по крайней мере лет пятнадцать не исповедовался и не причащался, что никогда не ходил ни в какую церковь.
Признаюсь, хоронить таких людей, как Беликов, это большое удовольствие. Когда мы возвращались с кладбища, то у нас были скромные, постные физиономии; никому не хотелось обнаружить этого чувства удовольствия, — чувства,
похожего на то, какое мы испытывали давно-давно, еще в детстве, когда старшие уезжали из дому и мы бегали по саду час-другой, наслаждаясь полною свободой. Ах, свобода, свобода! Даже намек, даже слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли?
Пролежав на диване
часа два, тщетно ожидая сна, он вышел на двор и под окном кухни на скамье увидал рядом с Тихоном чёрную фигуру монаха, странно
похожего на какую-то сломанную машину.
У каменных колодцев, где беспрерывно тонкой струйкой бежит и лепечет вода, подолгу,
часами, судачат о своих маленьких хозяйских делах худые, темнолицые, большеглазые, длинноносые гречанки, так странно и трогательно
похожие на изображение богородицы на старинных византийских иконах.
Охотник продолжает на следующие дни прежнюю выноску, и, наконец, в семь или восемь дней птица сделается так смирна и ручна, что охотник, вабивший с каждым днем все дальше и дальше, в положенный
час кормления, посадив ястреба на забор или на крышу, сам уйдет из виду вон — и только свистнет особливым позывом, которого звук трудно передать буквами,
похожими несколько на слог пфу, как ястреб сейчас прилетит и явится на руке охотника.
Дьякон Тарас тоже пробовал развлечь публику, распевая песни и рассказывая свои сказки. Он имел более успеха. Иногда его усилия приводили к тому, что вдруг отчаянное, удалое веселие вскипало в трактире: пели, плясали, хохотали и на несколько
часов становились
похожими на безумных.
Он выжидал только послеобеденного
часу, когда вся дворня имела обыкновение забираться в сено под сараями и, открывши рот, испускать такой храп и свист, что панское подворье делалось
похожим на фабрику.
Это кричал больной, который считал себя петухом. С точностью хронометра он просыпался в двенадцать, три и шесть
часов, хлопал руками, как крыльями, и кукарекал, будя спящих. Но никто из спящих не проснулся и не отозвался, и сам больной, считающий себя петухом, скоро заснул; и только за одной белой дверью, с левой стороны, продолжался все тот же размеренный, непрерывный стук,
похожий на тишину.
И большими друзьями они уходили, и уже через четверть
часа Егор Тимофеевич, весь обрызганный мелкими осколками льда и снега, озабоченно вонзал кирку в мягкий, вялый лед,
похожий на плохой постный сахар.
Заснул я перед зарей, а встали мы очень поздно, в девять
часов. Было уже жарко. День обещал быть знойным. Небо простиралось бледное, томное, изнемогающее,
похожее цветом на голубой выцветший и вылинявший шелк.
Из-за стены по-прежнему слышалось однообразное тиканье
часов и какой-то странный шум,
похожий на то, как будто бы два человека разговаривали быстрым и сердитым шепотом.
У Петра Михайлыча забилось сердце. Он встал и пошел за Власичем в переднюю, а оттуда в залу. В этой громадной, угрюмой комнате был только фортепьян да длинный ряд старинных стульев с бронзой, на которые никто никогда не садился. На фортепьяне горела одна свеча. Из залы молча прошли в столовую. Тут тоже просторно и неуютно; посреди комнаты круглый стол из двух половинок на шести толстых ногах и только одна свеча.
Часы в большом красном футляре,
похожем на киот, показывали половину третьего.
С добрый
час протолковали ежовские мужики, стоя кучкой у клетей, но ничего на дело
похожего не придумали.
В окно он видел залитую солнцем площадь, мощенную круглыми, ровными камнями, и напротив каменную стену длинного, без окон, сарая. На углу стоял извозчик,
похожий на глиняное изваяние, и непонятно было, зачем он стоит здесь, когда по целым
часам не показывалось ни одного прохожего.
Пленные англичане, когда побыли там несколько
часов, стали задыхаться, — и под конец ночи из них 123 умерло, а остальные вышли еле живые и больные. Сначала в пещере воздух был хорош; но когда пленные выдышали весь хороший воздух, а нового не проходило, — сделался дурной воздух,
похожий на тот, что был в колодце, и они померли. Отчего делается дурной воздух из хорошего, когда соберутся много людей? Оттого, что люди, когда дышат, то собирают в себя хороший воздух, а выдыхают дурной.
Было три
часа ночи. Почтальон, совсем уже готовый в дорогу, в фуражке, в пальто и с заржавленной саблей в руках, стоял около двери и ждал, когда ямщики кончат укладывать почту на только что поданную тройку. Заспанный приемщик сидел за своим столом,
похожим на прилавок, что-то писал на бланке и говорил...
В третьем
часу ночи я возвращался домой, полный впечатлений от знакомства с директорской дочкой,
похожей на Машу Плещееву, от конфетных угощений и главное: все учителя напились пьяные! Никогда я их в таком виде не видал. Томашевич размахивал руками, хохотал и орал на всю залу; Цветков танцевал кадриль и был так беспомощен в grand rond, что гимназист сзади держал его за талию и направлял, куда надо идти, а он, сосредоточенно нахохлившись, послушно шел, куда его направляли.
Он увешал его комнату громко тикающими
часами, бьющими почти непрерывно в разное время, и теперь приспособляет какое-то колесо,
похожее на непрерывную трещотку.
В
часы безделья или и бессонные ночи, когда ему приходила охота вспоминать детство, отца, мать, вообще родное и близкое, он непременно вспоминал и Местечки, странную лошадь, Раббека, его жену,
похожую на императрицу Евгению, темную комнату, яркую щель в двери…
Четверть
часа спустя потухало везде электрическое освещение Тюрьма погружалась во мрак и действительно засыпала, чтобы на завтра начать новый день,
похожий, как две капли воды, на вчерашний.