Татьяна Власьевна перенесла
потерю сына с христианской твердостью и с христианской же твердостью делалась все скупее и скупее, ко всем придиралась, ворчала и брюзжала с утра до ночи, так что на всех нагоняла смертную тоску.
Рана в душе Анны от
потери сына, конечно, очень тяжела, но не смертельна, как она утверждает. В Анне слишком много силы жизни, чтобы погибнуть от такой раны. Настоящей причины своего отказа Анна так и не высказывает.
Неточные совпадения
— Для Паши это не велика
потеря, да и мне эти свидания только душу рвут! Говорить ни о чем нельзя. Стоишь против
сына дурой, а тебе в рот смотрят, ждут — не скажешь ли чего лишнего…
Лескова.).] проезжал из Англии через Петербург в Москву для свидания с тамошними раскольниками, которым впоследствии этот визит наделал кучу хлопот, а приютившему Кельсиева московскому купцу, Ивану Ивановичу Шебаеву, стоил даже продолжительной
потери свободы, чего старушка мать Шебаева не перенесла и умерла, не дождавшись решения судьбы арестованного
сына.
Но жалобами не искупишь ничего!.. И виновата ли она?.. Гибнет целый род! Все покачнулось, чем держалось дворянство: хороший тон, строгие нравы… или хоть расчет, страх, искание почета и доброго имени… расползлось или сгнило… Отец, мать,
сыновья… бестолочь, лень, детское тщеславие, грязь,
потеря всякой чести… Так, видно, тому следовало быть… Написано свыше…
В конце завещания описывает он
потерю единственного оставшегося у него
сына, служившего в Семеновском полку и посланного за рекрутами в Новгородское воеводство.
Фердинанду минуло двадцать три года. Он простудился, получил жестокую горячку и умер. Это несчастье, посланное небом, как бы в наказание жестокому отцу и супругу, поразило его. Казалось, эта
потеря должна была бы возвратить его любовь к старшему
сыну. Нет, он и тут остался для него чужд по-прежнему.
С
потерею сладкой надежды иметь утешение в другом ребенке, в сердце княгини Зинаиды Сергеевны с необычайной силой развилось и укрепилось чувство любви к оставшемуся в Петербурге
сыну — маленькому Васе.
Розыски были прекращены, но
потеря любимого
сына, разрушившая все самолюбивые мечты Григория Лукьяновича, тяжелым гнетом легла на его душу и усугубила тяжесть воспоминания неотмщенной обиды, нанесенной ему дикой расправой с ним со стороны холопьев Василия Прозоровского, во главе с княжеским подкидышем, Яковом Потаповым, тем более, что между этими событиями неожиданно появилась роковая связь.