Неточные совпадения
Губернаторша, сказав два-три слова, наконец отошла с дочерью в другой конец залы к другим гостям, а Чичиков все еще стоял неподвижно на одном и том же месте, как человек, который весело вышел на улицу, с тем чтобы прогуляться, с глазами, расположенными глядеть на все, и вдруг неподвижно остановился, вспомнив, что он позабыл что-то и уж тогда глупее ничего не может быть такого человека: вмиг беззаботное выражение слетает с лица его; он силится припомнить, что позабыл он, — не
платок ли? но
платок в кармане; не деньги ли? но деньги тоже в кармане, все, кажется, при нем, а между тем какой-то неведомый дух шепчет ему в уши, что он позабыл что-то.
Коли так рассуждать, то и на стульях ездить нельзя; а Володя, я думаю, сам помнит, как в долгие зимние вечера мы накрывали кресло
платками, делали из него коляску, один садился кучером, другой лакеем, девочки в середину,
три стула были тройка лошадей, — и мы отправлялись в дорогу.
На голове ее был красный шелковый
платок; жемчуги или бусы в два ряда украшали ее наушники; две-три длинные, все в завитках, кудри выпадали из-под них на ее высохшую шею с натянувшимися жилами.
— Вот новость! Обморок! С чего бы! — невольно воскликнул Базаров, опуская Павла Петровича на траву. — Посмотрим, что за штука? — Он вынул
платок, отер кровь, пощупал вокруг раны… — Кость цела, — бормотал он сквозь зубы, — пуля прошла неглубоко насквозь, один мускул, vastus externus, задет. Хоть пляши через
три недели!.. А обморок! Ох, уж эти мне нервные люди! Вишь, кожа-то какая тонкая.
— Да! На короткое время… Хорошо. — Василий Иванович вынул
платок и, сморкаясь, наклонился чуть не до земли. — Что ж? это… все будет. Я было думал, что ты у нас… подольше.
Три дня… Это, это, после
трех лет, маловато; маловато, Евгений!
Одет был в последнем вкусе и в петлице фрака носил много ленточек. Ездил всегда в карете и чрезвычайно берег лошадей: садясь в экипаж, он прежде обойдет кругом его, осмотрит сбрую, даже копыта лошадей, а иногда вынет белый
платок и
потрет по плечу или хребту лошадей, чтоб посмотреть, хорошо ли они вычищены.
Сразу он никогда не подымает с пола
платка или другой какой-нибудь вещи, а нагнется всегда раза
три, как будто ловит ее, и уж разве в четвертый поднимет, и то еще иногда уронит опять.
После завтрака все окружили Райского. Марфенька заливалась слезами: она смочила три-четыре
платка. Вера оперлась ему рукой на плечо и глядела на него с томной улыбкой, Тушин серьезно. У Викентьева лицо дружески улыбалось ему, а по носу из глаз катилась слеза «с вишню», как заметила Марфенька и стыдливо сняла ее своим
платком.
В комнату вошел, или, вернее, вскочил — среднего роста, свежий, цветущий, красиво и крепко сложенный молодой человек, лет двадцати
трех, с темно-русыми, почти каштановыми волосами, с румяными щеками и с серо-голубыми вострыми глазами, с улыбкой, показывавшей ряд белых крепких зубов. В руках у него был пучок васильков и еще что-то бережно завернутое в носовой
платок. Он все это вместе со шляпой положил на стул.
Далее опять франты, женщины, но вместо кружевного
платка в руках женщины — каболка (оборвыш веревки) или банник, а франт
трет палубу песком…
Я только что проснулся, Фаддеев донес мне, что приезжали голые люди и подали на палке какую-то бумагу. «Что ж это за люди?» — спросил я. «Японец, должно быть», — отвечал он. Японцы остановились саженях в
трех от фрегата и что-то говорили нам, но ближе подъехать не решались; они пятились от высунувшихся из полупортиков пушек. Мы махали им руками и
платками, чтоб они вошли.
Они вышли с Матреной Павловной на паперть и остановились, подавая нищим. Нищий, с красной, зажившей болячкой вместо носа, подошел к Катюше. Она достала из
платка что-то, подала ему и потом приблизилась к нему и, не выражая ни малейшего отвращения, напротив, так же радостно сияя глазами,
три раза поцеловалась. И в то время, как она целовалась с нищим, глаза ее встретились с взглядом Нехлюдова. Как будто она спрашивала: хорошо ли, так ли она делает?
— Дмитрий Федорович! — завопил вдруг каким-то не своим голосом Федор Павлович, — если бы только вы не мой сын, то я в ту же минуту вызвал бы вас на дуэль… на пистолетах, на расстоянии
трех шагов… через
платок! через
платок! — кончил он, топая обеими ногами.
— Все здесь-с, все
три тысячи, хоть не считайте. Примите‑с, — пригласил он Ивана, кивая на деньги. Иван опустился на стул. Он был бледен как
платок.
На нем лежали окровавленный шелковый белый халат Федора Павловича, роковой медный пестик, коим было совершено предполагаемое убийство, рубашка Мити с запачканным кровью рукавом, его сюртук весь в кровавых пятнах сзади на месте кармана, в который он сунул тогда свой весь мокрый от крови
платок, самый
платок, весь заскорузлый от крови, теперь уже совсем пожелтевший, пистолет, заряженный для самоубийства Митей у Перхотина и отобранный у него тихонько в Мокром Трифоном Борисовичем, конверт с надписью, в котором были приготовлены для Грушеньки
три тысячи, и розовая тоненькая ленточка, которою он был обвязан, и прочие многие предметы, которых и не упомню.
Стоял уже конец весны. Выпадали совсем жаркие дни, какие бывают только летом. По дороге из Заполья к Городищу шли
три путника, которых издали можно было принять за богомолов. Впереди шла в коротком ситцевом платье Харитина, повязанная по-крестьянски простым бумажным
платком. За ней шагали Полуянов и Михей Зотыч. Старик шел бодро, помахивая длинною черемуховою палкой, с какою гонят стада пастухи.
Возвращаяся чрез Клин, я уже не нашел слепого певца. Он за
три дни моего приезда умер. Но
платок мой, сказывала мне та, которая ему приносила пирог по праздникам, надел, заболев перед смертию, на шею, и с ним положили его во гроб. О! если кто чувствует цену сего
платка, тот чувствует и то, что во мне происходило, слушав сие.
Лиза пошла в другую комнату за альбомом, а Паншин, оставшись один, достал из кармана батистовый
платок,
потер себе ногти и посмотрел, как-то скосясь, на свои руки. Они у него были очень красивы и белы; на большом пальце левой руки носил он винтообразное золотое кольцо. Лиза вернулась; Паншин уселся к окну, развернул альбом.
Передача денег происходила в ястребовской комнате. Сначала старуха притащила завязанные в
платке бумажки и вогнала Кишкина в
три пота, пока их считала. Всего денег оказалось меньше двухсот рублей.
Когда Нижерадзе приходил к ним в гости (раза
три или четыре в неделю, вечером), она сама снимала гитару со стены, тщательно вытирала ее
платком и передавала ему.
Ныне и
платки и урны сданы в архивы, где они и хранится на полках, в ожидании, что когда-нибудь найдется любитель, который заглянет в них и напишет два-три анекдота о том, как утирание слез постепенно превращалось в наплевание в глаза.
Это были
три чиновника из приказных и два бедные дворянина с загорелыми лицами и с женами в драдедамовых [Драдедамовый — сделанный из тонкого сукна.]
платках.
Я же, как в этом сведущий, их моде не подражаю, а служу по-своему, и зато хоть и приезжий, но купечество приглашало меня в Гостиный ряд под воротами в шатре молебен служить и, окромя денежного подарения, за ту службу дали мне
три фуляровые
платка, какие вы любите, и я их вам привезу в гостинец.
В
три часа убранная Вава сидела в гостиной, где уж с половины третьего было несколько гостей и поднос, стоявший перед диваном, утратил уже половину икры и балыка, как вдруг вошел лакей и подал Карпу Кондратьичу письмо. Карп Кондратьич достал из кармана очки, замарал им стекла грязным
платком и, как-то, должно быть, по складам, судя по времени, прочитавши записку в две строки, возвестил голосом, явно не спокойным...
Следователь, молодой человек с курчавыми волосами и горбатым носом, в золотых очках, увидав Илью, сначала крепко
потёр свои худые белые руки, а потом снял с носа очки и стал вытирать их
платком, всматриваясь в лицо Ильи большими тёмными глазами. Илья молча поклонился ему.
Рыжий офицер опять махнул
платком. Из стволов вырвались одновременно двенадцать огненных язычков, затем клубов белого дыма, слившихся в сплошную массу, и белый саван на привязанном солдатике дрогнул, всколыхнулся раза
три, а голова его в белом колпаке бессильно повисла на груди.
В настоящем случае Хвостиков прямо продрал на Кузнецкий мост, где купил себе дюжину фуляровых
платков с напечатанными на них нимфами, поглазел в окна магазинов живописи, зашел потом в кондитерскую к Трамбле, выпил там чашку шоколада, пробежал наскоро две —
три газеты и начал ломать голову, куда бы ему пробраться с визитом.
Когда она сбросила свой тулуп и
платок и распутала сверток, я увидел девочку лет
трех.
Когда в заговенье или в престольный праздник, который продолжался
три дня, сбывали мужикам протухлую солонину с таким тяжким запахом, что трудно было стоять около бочки, и принимали от пьяных в заклад косы, шапки, женины
платки, когда в грязи валялись фабричные, одурманенные плохой водкой, и грех, казалось, сгустившись, уже туманом стоял в воздухе, тогда становилось как-то легче при мысли, что там, в доме, есть тихая, опрятная женщина, которой нет дела ни до солонины, ни до водки; милостыня ее действовала в эти тягостные, туманные дни, как предохранительный клапан в машине.
Он остановил лакея, убиравшего тарелку с косточками птички, которую скушала принцесса, выбрал из них две или
три, завернул в свой белый
платок и сказал, что делает это с тем, чтобы «сберечь их как святыню».
Услыша ласковое ржанье
Желанных вороных коней,
Чье сердце, полное вниманья,
Тут не запрыгало сильней?
Забыта жаркая перина…
«Малашка, дура, Катерина,
Скорее туфли и
платок!
Да где Иван? какой мешок!
Два года ставни отворяют…»
Вот ставни настежь. Целый дом
Трет стекла тусклые сукном —
И любопытно пробегают
Глаза опухшие девиц
Ряды суровых, пыльных лиц.
Ерошка взял палку и сел на последнюю ступеньку лестницы. Толпа разошлась, исключая немногих любопытных и мальчишек, а Гаврило вернулся домой и через Любовь Любимовну велел доложить барыне, что все исполнено, а сам на всякий случай послал форейтора к хожалому. [Хожалый — посыльный, служитель при полиции для различных поручений.] Барыня завязала в носовом
платке узелок, налила на него одеколону, понюхала,
потерла себе виски, накушалась чаю и, будучи еще под влиянием лавровишневых капель, заснула опять.
Мы внесли батюшку в дом, лицо у него посинело, я
тер его руки, вспрыскивал водой, мне казалось, что он хрипит, я уложил его на постель и побежал за пьяным портным; на этот раз он еще был довольно трезв, схватил ланцет, бинт и побежал со мною. Раза
три просек руку, кровь не идет… я стоял ни живой ни мертвый; портной вынул табакерку, понюхал, потом начал грязным
платком обтирать инструмент.
И всякий день, собрав мои тетради,
Умывши руки, пыль с воротничка
Смахнув
платком, вихры свои пригладя
И совершив два или
три прыжка,
Я шел к портрету наблюдений ради;
Само собой, я шел исподтишка,
Как будто вовсе не было мне дела,
Как на меня красавица глядела.
Стулья и огромный диван красного дерева крыты малиновым трипом,
три клетки с канарейками у окон, а в углу заботливо укрыты
платками клетки: там курские певуны — соловьи; до них хозяин охотник, денег за них не жалеет.
Вдруг под общий смех опрометью влетела Устинья Московка. Лицо бледное, головной
платок набок, сама растрепанная, глаза красные, слезы в
три ручья… С визгом и воплем подбежала к кровати, ринулась на постель и разразилась рыданьями… Все обступили ее, с участием расспрашивали, но, уткнувши голову в подушку, она ничему не внимала… Догадалась Фленушка, с чего Устинья убивается, но не сказала ни слова, хоть не меньше других вкруг нее суетилась.
Он отца отравил, пару теток убил,
Взял подлогом чужое именье
Да двух братьев и
трех дочерей задушил —
Ожидают присяжных решенья.
И присяжные входят с довольным лицом:
«Хоть убил, — говорят, — не виновен ни в чем!»
Тут
платками им слева и справа
Машут барыни с криками: браво!
У затворенных дверей комнаты стоял муж больной и пожилая женщина. На диване сидел священник, опустив глаза и держа что-то завернутым в епитрахили. В углу, в вольтеровском кресле, лежала старушка — мать больной — и горько плакала. Подле нее горничная держала на руке чистый носовой
платок, дожидаясь, чтобы старушка спросила его; другая чем-то
терла виски старушки и дула ей под чепчик в седую голову.
Савелий сердито выдыхнул из груди весь воздух и резко повернулся к стене. Минуты через
три он опять беспокойно заворочался, стал в постели на колени и, упершись руками о подушку, покосился на жену. Та все еще не двигалась и глядела на гостя. Щеки ее побледнели, и взгляд загорелся каким-то странным огнем. Дьячок крякнул, сполз на животе с постели и, подойдя к почтальону, прикрыл его лицо
платком.
Он вспомнил, что Серафима просила его привезти ей два-три оренбургских
платка: один большой, рублей на десять, да два поменьше, рубля по четыре, по пяти.
Внизу, у подъезда, стояла его пролетка. Он ездил с месячным извозчиком на красивой, но павшей на ноги серой лошади. Пролетка была новая, полуторная. Работнику он приплачивал шесть рублей в месяц; подарил ему
три пары замшевых перчаток и два белых
платка на шею. Платил он за экипаж восемьдесят рублей.
В гардеробной он разоблачился, да и шапку отдал швейцару. Раздевался он медленно, несколько как-то робко, и, по сдаче всего своего верхнего платья, две-три минуты отирал лицо
платком, а потом вынул гребеночку и перед зеркалом пригладил волосы.
— Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо. — И она, достав батистовый
платок,
терла им жилет мужа.