Неточные совпадения
Стоило ли это теперь хоть какой-нибудь тревоги
в свою
очередь, хотя какого-нибудь даже внимания!
Еще меньше его девочка,
в совершенных лохмотьях,
стояла у ширм и ждала своей
очереди.
Перед ней
стоял прежний, уверенный
в себе, немного насмешливый и безгранично добрый, балующий ее друг.
В лице у него ни тени страдания, ни сомнения. Он взял ее за обе руки, поцеловал ту и другую, потом глубоко задумался. Она притихла,
в свою
очередь, и, не смигнув, наблюдала движение его мысли на лице.
Все другие муки глубоко хоронились у ней
в душе. На
очереди стояла страшная битва насмерть с новой бедой: что бабушка? Райский успел шепнуть ей, что будет говорить с Татьяной Марковной вечером, когда никого не будет, чтоб и из людей никто не заметил впечатления, какое может произвести на нее эта откровенность.
Арестанты уже более трех часов
стояли в рядах, и не
в тени, а на солнце, ожидая
очереди.
— Покойников во всяк час видеть можно, — с уверенностью подхватил Ильюшка, который, сколько я мог заметить, лучше других знал все сельские поверья… — Но а
в родительскую субботу ты можешь и живого увидеть, за кем, то есть,
в том году
очередь помирать.
Стоит только ночью сесть на паперть на церковную да все на дорогу глядеть. Те и пойдут мимо тебя по дороге, кому, то есть, умирать
в том году. Вот у нас
в прошлом году баба Ульяна на паперть ходила.
После спектакля
стояла очередью театральная публика. Слава Тестова забила Турина и «Саратов».
В 1876 году купец Карзинкин купил трактир Турина, сломал его, выстроил огромнейший дом и составил «Товарищество Большой Московской гостиницы», отделал
в нем роскошные залы и гостиницу с сотней великолепных номеров.
В 1878 году открылась первая половина гостиницы. Но она не помешала Тестову, прибавившему к своей вывеске герб и надпись: «Поставщик высочайшего двора».
В этой комнате
стояла широкая бадья с холодной водой, и отец, предварительно проделав всю процедуру над собой, заставил нас по
очереди входить
в бадью и, черпая жестяной кружкой ледяную воду, стал поливать нас с головы до ног.
Охватившая весь край хлебная горячка сказывалась
в целом ряде таких жертв, другие
стояли уже на
очереди, а третьи готовились к неизбежному концу.
Однажды они начали игру
в прятки,
очередь искать выпала среднему, он встал
в угол за амбаром и
стоял честно, закрыв глаза руками, не подглядывая, а братья его побежали прятаться. Старший быстро и ловко залез
в широкие пошевни, под навесом амбара, а маленький, растерявшись, смешно бегал вокруг колодца, не видя, куда девать себя.
Если представить себе, что 13 человек работают, едят, проводят время
в тюрьме и проч. под постоянным наблюдением одного добросовестного и умелого человека и что над этим,
в свою
очередь,
стоит начало
в лице смотрителя тюрьмы, а над смотрителем — начальник округа и т. д., то можно успокоиться на мысли, что всё идет прекрасно.
Все заметили, что после своего недавнего припадочного смеха она вдруг стала даже угрюма, брюзглива и раздражительна; тем не менее упрямо и деспотично
стояла на своей невозможной прихоти. Афанасий Иванович страдал ужасно. Бесил его и Иван Федорович: он сидел за шампанским как ни
в чем не бывало и даже, может быть, рассчитывал рассказать что-нибудь,
в свою
очередь.
Мой знакомый
стоял восьмым по
очереди, стало быть, ему приходилось идти к столбам
в третью
очередь.
Вот и сегодня. Ровно
в 16.10 — я
стоял перед сверкающей стеклянной стеной. Надо мной — золотое, солнечное, чистое сияние букв на вывеске Бюро.
В глубине сквозь стекла длинная
очередь голубоватых юниф. Как лампады
в древней церкви, теплятся лица: они пришли, чтобы совершить подвиг, они пришли, чтобы предать на алтарь Единого Государства своих любимых, друзей — себя. А я — я рвался к ним, с ними. И не могу: ноги глубоко впаяны
в стеклянные плиты — я
стоял, смотрел тупо, не
в силах двинуться с места…
— Сколько одних прогонных и подъемных денег на эти"увенчания"было потрачено! — свидетельствовал,
в свою
очередь, Дыба, — и что же-с! только что, бывало, успеют одно здание увенчать, — смотришь, ан другое здание на песце без покрышки
стоит — опять венчать надо! И опять прогонные и подъемные деньги требуют!
Но, наглядевшись вдоволь на уличную жизнь, непростительно было бы не заглянуть и
в ту мастерскую,
в которой вершатся политические и административные судьбы Франции. Я выполнил это, впрочем, уже весной 1876 года. Палаты
в то время еще заседали
в Версале, и на
очереди стоял вопрос об амнистии 27.
Я отступил. Я убежден был как дважды два, что без катастрофы он оттуда не выйдет. Между тем как я
стоял в полном унынии, предо мною мелькнула опять фигура приезжего профессора, которому
очередь была выходить после Степана Трофимовича и который давеча всё поднимал вверх и опускал со всего размаху кулак. Он всё еще так же расхаживал взад и вперед, углубившись
в себя и бормоча что-то себе под нос с ехидною, но торжествующею улыбкой. Я как-то почти без намерения (дернуло же меня и тут) подошел и к нему.
— Метла-то, дьяволица, о двух концах! — вскрикнула,
в свою
очередь, Маланья и хотела было вырвать у Арины метлу, но старуха крепко держала свое оружие и съездила Маланью уже по лицу, которая тогда заревела и побежала, крича: «Погодите!
Постойте!»
Великим постом меня заставили говеть, и вот я иду исповедоваться к нашему соседу, отцу Доримедонту Покровскому. Я считал его человеком суровым и был во многом грешен лично перед ним: разбивал камнями беседку
в его саду, враждовал с его детьми, и вообще он мог напомнить мне немало разных поступков, неприятных ему. Это меня очень смущало, и, когда я
стоял в бедненькой церкви, ожидая
очереди исповедоваться, сердце мое билось трепетно.
Поступок Фомы произвел на дядю настоящий столбняк.
В свою
очередь он
стоял теперь перед ним неподвижно, бессмысленно, с разинутым ртом. Фома между тем поместился опять
в кресло и пыхтел, как будто от невыразимого волнения.
— Напротив, дядюшка, — заспешил я
в свою
очередь, — все превосходно устраивается. Ведь уж теперь вам никак нельзя жениться на Татьяне Ивановне — это одно чего
стоит! Я вам еще дорогою это хотел объяснить.
Сходил бы
в редакцию «нашей уважаемой газеты» покалякать, какие
стоят на
очереди реформы, но не дальше как час тому назад получил от редактора записку: «Приходить незачем; реформ нет и не будет; калякать не об чем».
И все эти легкомысленные шуточки делались
в то время, когда уже
стоял на
очереди грозный восточный вопрос…
Прекрасная татарка Сальме
в свою
очередь влюбилась
в красивого русского офицера, служившего капитаном
в полку, который
стоял в окрестностях Уфы.
Большая казарма. Кругом столы, обсаженные народом.
В углу, налево, печка с дымящимися котлами. На одном сидит кашевар и разливает
в чашки щи. Направо, под лестницей, гуськом, один за одним,
в рваных рубахах и опорках на босу ногу вереницей
стоят люди, подвигаясь по
очереди к приказчику, который черпает из большой деревянной чашки водку и подносит по стакану каждому.
В то же самое время как Захар
стоял настороже, тетушка Анна сторожила,
в свою
очередь, минуту, когда Дуня выйдет из избы развешивать белье.
— Да нет же, нет,
постойте; я вам что скажу, — кричал
в свою
очередь Бамбаев.
Право, если б я был живописцем, вот бы я какую картину написал: образованный человек
стоит перед мужиком и кланяется ему низко: вылечи, мол, меня, батюшка-мужичок, я пропадаю от болести; а мужик
в свою
очередь низко кланяется образованному человеку: научи, мол, меня, батюшка — барин, я пропадаю от темноты.
— Ну, что тут… не
стоит благодарности… — отвечал ей,
в свою
очередь, как-то стыдливо потупляя свои очи, Елпидифор Мартыныч. — Словеса наши, значит, подействовали, — прибавил он затем с оттенком некоторой гордости.
Теперь они
стояли вокруг нашего, лежавшего вповалку, табора, глядя на нас с бесцеремонным любопытством и явным пренебрежением. Мои спутники как-то сконфуженно пожимались и,
в свою
очередь, глядели на новоприбывших не без робости. Мне почему-то вдруг вспомнились английские пуритане и индепенденты времен Кромвеля. Вероятно, эти святые так же надменно смотрели на простодушных грешников своей страны, а те отвечали им такими же сконфуженными и безответными взглядами.
— Вечор еще уехал на мельницу, да, видно, все
в очередь не попадет; а пора бы вернуться. Постой-ка, батюшка, кажись, кто-то едет по улице!.. Уж не он ли?.. Нет, какие-то верховые… никак, солдаты!.. Уж не французы ли?.. Избави господи!
Во многих окнах
стоял желтый свет, но одно во втором этаже вдруг закраснело и замутилось, замигало, как глаз спросонья, и вдруг широко по-праздничному засветилось. Забелели крашенные
в белую краску стволы яблонь и побежали
в глубину сада; на клумбах нерешительно глянули белые цветы, другие ждали еще
очереди в строгом порядке огня. Но помаячило окно с крестовым четким переплетом и — сгасло.
Скрестив руки, вцепившись пальцами
в плечи себе, он
стоял спокойно, прижимая ногою к палубе какой-то узел, смотрел на всех по
очереди и хрипло уговаривал...
Отвечает месяц ясный, —
Не видал я девы красной.
На сторо́же я
стоюТолько
в очередь мою.
Без меня царевна, видно,
Пробежала». — «Как обидно!» —
Королевич отвечал.
Когда наступала моя
очередь укладывать крендели, —
стоя у стола я рассказывал ребятам все, что знал и что — на мой взгляд — они тоже должны были знать. Чтобы заглушить ворчливый шум работы, нужно было говорить громко, а когда меня слушали хорошо, я, увлекаясь, повышал голос и, будучи застигнут хозяином
в такой момент «подъема духа», получил от него прозвище и наказание.
Сэт ретировался под дружный гул одобрений. Наступила
очередь штурмана. Этот даже не потрудился встать с койки, где между ним и боцманом
стояла бутылка
в обществе оловянных стаканов. Аян видел из своего угла, как острое, серьезное лицо штурмана высунулось из-за пиллерса, быстро швыряя
в толпу увесистые, короткие фразы, прерываемые характерным звуком жующих челюстей.
Я нечаянно взглянул
в это время на Иосафа. Он
стоял, уже не понурив голову, а подняв ее и вперив пристальный и какой-то полудикий взгляд на Костыреву. Она же,
в свою
очередь, всего более, кажется, и опасалась, чтобы как-нибудь не взглянуть на него.
Поэтому он
стоял на сходе за то, чтобы нас везти, но непременно
в лодке, — таким образом ему выпадала сравнительно легкая
очередь.
Цирельман и его жена Этля — старая не по летам женщина, изможденная горем и голодной, бродячей жизнью — были бездетны. Они жили на краю местечка, снимая угол у вдовы сапожника, которая,
в свою
очередь, нанимала за два рубля целую комнату, переделанную из яичного склада.
В огромной и пустой, как сарай, комнате, вымазанной голубой известкой,
стояли прямо на земляном полу не отгороженные никакими занавесками две кровати: у одной стены помещалась вдова с четырехлетней девочкой, а у другой — Цирельман с женой.
Вот хоть бы теперь на
очереди стоит чрезвычайно важный для искусства вопрос о сущности и степени творческого таланта одного из замечательнейших деятелей нашей литературы, вопрос тем более интересный, что о нем,
в течение пятнадцати лет, были высказаны самые разнообразные мнения.
Если великий человек настолько впереди своих собратьев, что они не понимают его, — приходит время, когда они сначала догоняют, потом обгоняют его и уходят так далеко, что
в свою
очередь становятся непонятными для тех, которые
стоят на том месте, где
стоял прежний великий человек.
— А что же может сказать она, если дело потребует этого? —
в свою
очередь спросил он. — Неужели же вскружить голову юноше — такой трудный и великий подвиг, такая страшная жертва, на которую она не могла бы решиться? И, наконец, чего же
стоит ей эта полезная шалость, и к чему она ее обязывает?.. Ведь только вскружить, — не более!
Стоял в ней столярный станок, возле него с одной стороны стол со слесарными снарядами, с другой — столярный верстак;
в углу, у окна кожей обитый полок для чинки и сборки часов, к печи приставлен небольшой горн с раздувальным мехом для плавки, литья, паянья и для полуды; у другого окна
стоят на свету два пристолья для резьбы и золоченья, а по полкам расставлены заготовленные иконы и разная утварь, дожидавшая
очереди для починки или переделки.
— Пригрело их на печах-то, вот им Адонисы с орехами и с двугривенными и пошли сниться, — убеждал он Жозефа, но тот,
в свою
очередь,
стоял на том, что это необъяснимо.
И, так как бледная, без кровинки
в лице Милица
стояла молча, не произнося ни слова, к ней подскочил другой солдат и,
в свою
очередь толкнув ее
в спину, произнес с насмешливой улыбкой, заглянув ей
в лицо...
Походив немного, я вошел
в дом.
В передних лакеи поставили подносы на столы и,
стоя с пустыми руками, тупо поглядывали на публику. Публика,
в свою
очередь, с недоумением поглядывала на часы, на которых большая стрелка показывала уже четверть. Рояли замолкли. Во всех комнатах царила глубокая, томительная, глухая тишина.
Архиепископ Елпидифор был изрядно нетерпелив и вспыльчив, но
в свою
очередь он знал предерзостную натуру Аскоченского, когда тот учился
в Воронежской семинарии. Однажды Елпидифор служил обедню
в соборе, а Аскоченский
стоял в алтаре (любимое дело ханжей, позволяющих себе нарушать церковное правило и стеснять собою служащее духовенство).
В музыкальной комнате за роялем сидит высокий молодой человек
в пенсне и ударяет пальцами по клавишам. Маленький коренастый брюнет — преподаватель Анохов —
стоит и слушает всех по
очереди, и лицо его, когда мы фальшивим, корчится, как от боли.
То без отлучки, то дневальным не
в очередь, то с полной выкладкой под ружье поставит, —
стой на задворках у помойной ямы идолом-верблюдом, проходящим гусям на смех.
Юрка остановил свою машину, вяло побрел
в столовку. По проходам и лестницам бежали вниз веселые толпы девчат. Девчата, пересмеиваясь,
стояли в длинных
очередях к кассе и к выдаче кушаний. Буро-красные столы густо были усажены народом, — пили чай, ели принесенный с собою обед или здесь купленные холодные закуски (горячие блюда
в заводской столовке не готовились, — пожарная опасность от огня: бензин). Весело болтали, смеялись, спорили.