Неточные совпадения
«Кто всю жизнь
ставит меня свидетелем мучительно тяжелых
сцен, событий?» — думал он, прислонясь спиною к теплым изразцам печки. И вдруг, точно кто-то подсказал ему...
И если, «паче чаяния», в ней откроется ему внезапный золотоносный прииск, с богатыми залогами, — в женщинах не редки такие неожиданности, — тогда, конечно, он
поставит здесь свой домашний жертвенник и посвятит себя развитию милого существа: она и искусство будут его кумирами. Тогда и эти эпизоды, эскизы,
сцены — все пойдет в дело. Ему не над чем будет разбрасываться, жизнь его сосредоточится и определится.
Вечером этого многознаменательного дня в кабинете Василья Назарыча происходила такая
сцена. Сам старик полулежал на свеем диване и был бледнее обыкновенного. На низенькой деревянной скамеечке, на которую Бахарев обыкновенно
ставил свою больную ногу, теперь сидела Надежда Васильевна с разгоревшимся лицом и с блестящими глазами.
Итальянец, услышав la sua doice favella, [милую родную речь (ит.).] обещал переговорить с герцогом Тревизским и предварительно
поставить часового в предупреждение диких
сцен вроде той, которая была в саду Голохвастова.
— И талант у вас есть, и
сцену знаете, только мне свое имя вместе с другим
ставить неудобно. К нашему театру пьеса тоже не подходит.
Кружок
ставил — с разрешения генерал-губернатора князя Долгорукова, воображавшего себя удельным князем и не подчинявшегося Петербургу, — спектакли и постом, и по субботам, но с тем только, чтобы на афишах стояло: «
сцены из трагедии „Макбет“, „
сцены из комедии „Ревизор“, или «
сцены из оперетты “Елена Прекрасная"“, хотя пьесы шли целиком.
Все 30 воспитанников собрались. Приехал министр, все осмотрел, делал нам репетицию церемониала в полной форме, то есть вводили нас известным порядком в залу,
ставили куда следует по, списку, вызывали и учили кланяться по направлению к месту, где будут сидеть император и высочайшая фамилия. При этом неизбежно были презабавные
сцены неловкости и ребяческой наивности.
Пошли обычные при подобном случае
сцены. Люди
ставили самовар, бегали, суетились. Евгения Петровна тоже суетилась и летала из кабинета в девичью и из девичьей в кабинет, где переодевался Николай Степанович, собиравшийся тотчас после чая к своему начальнику.
— Да какая ж драма? Что ж, вы на
сцене изобразите, как он жену бил, как та выла, глядючи на красный платок солдатки, а потом головы им разнесла? Как же это
ставить на
сцену! Да и борьбы-то нравственной здесь не представите, потому что все грубо, коротко. Все не борется, а… решается. В таком быту народа у него нет своей драмы, да и быть не может: у него есть уголовные дела, но уж никак не драмы.
В последнее время Братковский имел меньше времени для свиданий с Аннинькой, потому что в качестве секретаря генерала должен был присутствовать на консультации, где вел журнал заседаний и докладывал протоколы генерала, а потом получил роль в новой пьесе, которую Сарматов
ставил на домашней
сцене. С секретарскими работами Аннинька мирилась; но чтобы ее «предмет» в качестве jeune premier [Первого любовника (фр.).] при всех на
сцене целовал Наташу Шестеркину, — это было выше ее сил.
Евгений Константиныч пригласил Лушу на первую кадриль и,
поставив стул, поместился около голубого диванчика. Сотни любопытных глаз следили за этой маленькой
сценой, и в сотне женских сердец закипала та зависть, которая не знает пощады. Мимо прошла m-me Майзель под руку с Летучим, потом величественно проплыла m-me Дымцевич в своем варшавском платье. Дамы окидывали Лушу полупрезрительным взглядом и отпускали относительно Раисы Павловны те специальные фразы, которые жалят, как укол отравленной стрелы.
Возьми четыре-пять главных действующих лиц (статский советник, два убиенные начальника, один начальник карающий и экзекутор, он же и казначей), прибавь к ним, в качестве второстепенных лиц, несколько канцелярских чиновников, курьеров и сторожей, для любовного элемента введи парочку просительниц, скомпонуй ряд любовных
сцен (между статским советником и начальством, с одной стороны, и начальством и просительницами — с другой), присовокупи несколько упражнений в описательном роде, смочи все это психологическим анализом,
поставь в вольный дух и жди, покуда не зарумянится.
Я
ставил себя в разные геройские положения, создавал целые
сцены и романы и даже удивлялся своей собственной находчивости, остроумию и непобедимости.
(Около
сцены дама в желтом, молодой человек, Семенов, юнкер и две барышни. На
сцене Пустобайка с грохотом
ставит стол. Смех, отдельные восклицания:.) «Господа!» —
А.А. Бренко
ставила в Солодовниковском театре пьесы целиком и в костюмах, называя все-таки на афише «
сцены из пьес». Театр ломился от публики.
Он
ставил дивертисмент на клубной
сцене и уговорил меня выйти на
сцену и повторить рассказ.
Со строгим выбором брала Шкаморда актеров для своих поездок. Страшно боялась провинциальных трагиков. И после того как Волгин-Кречетов напился пьяным в Коломне и переломал — хорошо еще, что после спектакля, — все кулисы и декорации в театре купцов Фроловых и те подали в суд на Шкаморду, она уже «
сцен из трагедий» не
ставила и обходилась комедиями и водевилями.
Она не играла, но на репетициях для нее
ставили стул на
сцене, и спектаклей не начинали раньше, пока она не появлялась в первом ряду, сияя и изумляя всех своим нарядом.
И мой отец с матерью, и сам дядя, зная бабушкин характер, стали ежеминутно опасаться, как бы не произошло домашней
сцены, которая
поставит сына с матерью в неприязненные отношения.
Я не мог тогда, особенно сначала, видеть недостатков Плавильщикова и равно восхищался им и в трагедиях, и в комедиях, и в драмах; но как он прожил в Казани довольно долго,
поставил на
сцену много новых пиес, между прочим комедию свою «Бобыль», имевшую большой успех, и даже свою трагедию «Ермак», не имевшую никакого достоинства и успеха, и сыграл некоторые роли по два и по три раза, — то мы вгляделись в его игру и почувствовали, что он гораздо выше в «Боте», чем в «Дмитрие Самозванце», в «Досажаеве», чем в «Магомете», в «Отце семейства», чем в «Рославе».
Хотя Кокошкин сам очень любил
ставить пиесы на
сцену, но он благодушно признавал превосходство кн.
Он не благоволил к Ф. Ф. Кокошкину, не благоволил к его переводу Мольерова «Мизантропа»; поморщился, что М. И. Вальберг выпросила себе эту пьесу в бенефис, и сделал прекислую гримасу, когда я приехал к нему с рукописью и письмом, в котором Кокошкин предоставлял мне свое право —
поставить «Мизантропа» на петербургской
сцене.
Когда князь Шаховской начал
ставить пиесу на
сцену, что обыкновенно делалось в течение последней недели перед бенефисом, Писарев пригласил к себе актеров и актрис и просил прочесть по ролям тех, которые не знали ролей наизусть.
— Итак, вот сколько разнородных пиес написал и
поставил на
сцену кн.
В том же генваре, в бенефис г-жи Синецкой, он
поставил комедию-балет в трех действиях, подражание Шекспиру, под названием «Батюшкина дочка, или Нашла коса на камень», и
сцены: «Ермак, представление, взятое из сочинений И. И. Дмитриева».
Ведь он прекраснейший человек!» — «Федоль Федолычь, — бормотал, дрожа от бешенства, не помнивший себя Шаховской, — я лад, что он плекласнейший, доблодетельнейший человек, пусть он будет святой, — я лад его в святцы записать, молиться ему стану, свечку
поставлю, молебен отслужу, да на сцену-то его, лазбойника, не пускайте!..» Ну, что должен был подумать о религиозности князя Шаховского человек, не совершенно близко его знающий?
Частые свидания с Кокошкиным у директора театра А. А. Майкова, на репетициях в самом театре, которые, однако, я слушал часто издали или стоя за другими, потому что Шушерин не пускал меня на авансцену, свидания на предварительных частых пробах у Кокошкина в доме, где я довольно наслушался, как хозяин
ставил на роль Энея молодого дебютанта Дубровского, вовсе не имевшего таланта и физических сил для
сцены, — сблизили меня с Кокошкиным, несмотря на несходство наших лет и свойств.
В прошедшем году он
поставил на московскую
сцену также довольно пиес, но уже игранных на Петербургском театре.
Чтобы иметь о князе Шаховском полное понятие, надобно было видеть, как он
ставил на
сцену пиесу, свою или чужую — это все равно.
«Милый, как я вам рад! — восклицал Кокошкин, обнимая меня при первом нашем свидании, — как кстати вы приехали; Алексей Федорович у меня в зале читает публичные лекции, и, конечно, ничего подобного Москва не слыхивала; я решился
поставить на
сцену моего „Мизантропа“ (он всегда называл его мой), я теперь весь погружен в репетиции — работы по горло.
Кураев начал: «Давешний ваш поступок, выходящий из всяких границ приличия,
поставляет меня в необходимость попросить вас немедленно удалиться из моего дома, в который ни я, ни моя жена в противном случае не можем возвратиться, опасаясь скандалезных
сцен, столь неприличных и невыносимых для каждого образованного человека».
Должно сказать правду, что необыкновенному успеху пиесы способствовало мастерское исполнение на
сцене: пиесу
ставил князь Шаховской, не имевший равного себе знатока в этом деле.
— Об этом я уже с вами говорить не хочу. В этом отношении, как я и прежде сказал, вы неизлечимы; но будемте рассуждать собственно о нашем предмете. Целой драмы мы не можем
поставить, потому что очень бедны наши материальные средства, —
сцены одной вы не хотите. В таком случае составимте дивертисман, и вы прочтете что-нибудь в дивертисмане драматическое, например, «Братья-разбойники» или что-нибудь подобное.
Вчера даже сделал мне
сцену: требует все драмы; успокоили только тем, что
ставим на
сцену «Братья-разбойники».
А. А. Шаховской, с которым я был впоследствии очень дружен, не благоволил к Кокошкину и оскорбился, что такой молодой человек, как я, имел право
ставить на петербургскую
сцену такую знаменитую пиесу, как «Мизантроп» Мольера.
С плеч упало тяжелое бремя,
Написал я четыре главы.
«Почему же не новое время,
А недавнее выбрали вы? —
Замечает читатель, живущий
Где-нибудь в захолустной дали. —
Сцены, очерки жизни текущей
Мы бы с большей охотой прочли.
Ваши книги расходятся худо!
А зачем же вчерашнее блюдо,
Вместо свежего,
ставить на стол?
Чем в прошедшем упорно копаться,
Не гораздо ли лучше касаться
Новых язв, народившихся зол...
И на будущее время специальным законом было воспрещено
ставить на
сцене эту пьесу.
И в это-то время Софокл
ставит на
сцену своего «Эдипа-царя». Трагедия разыгрывается на фоне моровой язвы, посетившей город Эдипа Фивы. С глубоким волнением должен был слушать зритель рыдания хора, вызванные скорбью, столь близкою и ему самому.
Половина приданого пошла так же на мужа; но там деньги ухлопаны в его игрецкое беспутство, потому что она сразу не умела себя
поставить, глупа была, подчинялась ему из тщеславия. И скоро начала жалеть, делать ему
сцены, и до и после первой встречи с Васей.
Помню и более житейский мотив такой усиленной писательской работы. Я решил бесповоротно быть профессиональным литератором. О службе я не думал, а хотел приобрести в Петербурге кандидатскую степень и устроить свою жизнь — на первых же порах не надеясь ни на что, кроме своих сил. Это было довольно-таки самонадеянно; но я верил в то, что напечатаю и
поставлю на
сцену все пьесы, какие напишу в Дерпте, до переезда в Петербург.
Из всех славянских
сцен только Краковский театр
поставил мою пьесу"Доктор Мошков"в польском переводе, по инициативе режиссера, актера Семашко, с которым я познакомился еще в России.
Драматург (и отчасти беллетрист) Вильдебрандт — не знаю, был ли австриец родом. Он тогда был в расцвете своих сил,
ставил пьесы на Бург-театре (и женат был на молодой актрисе этой
сцены), но не представлял собою особенно крупной творческо-художественной величины.
Он, так же, как и Вейнберг и Берг,
ставил чрезвычайно высоко варшавскую
сцену и увлекался талантом тогдашней первой актрисы театра"Размантости"(Разнообразие), Моджеевской.
Нижегородский гимназист и не мечтал тогда, что когда-нибудь будет"
ставить"большую комедию на этой первой драматической
сцене и сам Пров Михайлович обратится к нему с просьбою уступить ему ее на его бенефис.
В театр я ездил и как простой слушатель и зритель, например в итальянскую оперу, и как рецензент; но мои сценические знакомства сократились, так как я ничего за этот период не
ставил, и начальство стало на меня коситься с тех пор, как я сделался театральным рецензентом. Ф.А.Снеткова, исполнительница моей Верочки в"Ребенке", вскоре вышла замуж, покинула
сцену и переселилась в Москву, где я всего один раз был у нее в гостях.
Как все это вместе было мило, просто, молодо, трепетно! И обстановка залы, и публика, и угощение чаем нас с Самариным, и полная безыскусственность самого зрелища. Ни декораций, ни костюмов, голые стены, диван, два стула, столы. Точно в шекспировское время, когда на
сцену ставили шест с надписью:"это — море"или"это — сад".
Я помню
сцену, когда один из студенческих вожаков, Н.Неклюдов (будущий шеф государственной полиции) догонял попечителя, генерала Филипсона, во главе группы студентов, вступал с ним в переговоры и
ставил свой ультиматум.
Важно было то, что дирекция первой по тому времени немецкой
сцены так высоко
ставила литературную сторону театра — и всемирного и германского.
Там я
ставил впервые в Дерпте комедию Островского"Не в свои сани не садись", где играл Бородкина, и этот памятный тамошним старожилам спектакль начался комическими
сценами из шекспировского"Сна в летнюю ночь"в немецком переводе Тика; а мендельсоновскую музыку исполнял за
сценой в четыре руки сам С.Ф. с одним из бывших"рутенистов", впоследствии известным в Петербурге врачом, Тицнером.
Более требовательные ценители никогда не
ставили его высоко. Останься он"полезностью" — он был бы всегда желанный исполнитель; он брался за все, и в нем можно было видеть олицетворение тогдашнего чиновничьего режима петербургских
сцен.