Неточные совпадения
Сошлось много народу
смотреть, как она будет плакать и за гробом идти; тогда пастор, — он еще был молодой человек, и вся его амбиция была сделаться большим проповедником, — обратился ко всем и указал
на Мари.
Она первая ее и выдала
на позор: когда в деревне услышали, что
Мари воротилась, то все побежали
смотреть Мари, и чуть не вся деревня сбежалась в избу к старухе: старики, дети, женщины, девушки, все, такою торопливою, жадною толпой.
Ему уж и скучно стало без
Мари и опять захотелось
смотреть на нее.
Женичка, как только вскочил в лодку, сейчас же убежал к лодочнику и стал с любопытством
смотреть, как тот разводил
на носу огонь. Симонов, обернувшись спиной к Вихрову и
Мари, сел грести. Лодка тронулась.
Точно по огню для Вихрова пробежали эти два-три месяца, которые он провел потом в Воздвиженском с
Мари: он с восторгом
смотрел на нее, когда они поутру сходились чай пить; с восторгом видел, как она, точно настоящая хозяйка, за обедом разливала горячее; с восторгом и подолгу взглядывал
на нее, играя с ней по вечерам в карты.
Мари была далеко не красавица, но необыкновенно миловидна: ум и нравственная прелесть Еспера Иваныча ясно проглядывали в выражении ее молодого лица, одушевленного еще сверх того и образованием, которое, чтобы угодить своему другу, так старалась ей дать княгиня; m-me Фатеева, сидевшая, по обыкновению, тут же, глубоко-глубоко спрятавшись в кресло, часто и подолгу
смотрела на Павла, как он вертелся и финтил перед совершенно спокойно державшею себя
Мари.
Павел тоже с удовольствием и одобрительно
на нее
смотрел: у него опять уже сердце забилось столь знакомым ему чувством к
Мари.
Павел ничего не видел, что
Мари обращалась с ним как с очень еще молодым мальчиком, что m-me Фатеева
смотрела на него с каким-то грустным участием и, по преимуществу, в те минуты, когда он бывал совершенно счастлив и доволен
Мари.
Мари посмотрела на него, еще не понимая — что такое он говорит.
Мари, оставшись одна, распустила ленты у дорожного чепца, расстегнула даже у горла платье, и
на глазах ее показались слезы; видно было, что рыдания душили ее в эти минуты; сынок ее, усевшийся против нее,
смотрел на нее как бы с некоторым удивлением.
По целым вечерам Вихров, полулежа в зале
на канапе, слушал игру
Мари и
смотрел на нее.
Мари смотрела на нее с участием.
Вихров глядел
на него с некоторым недоумением: он тут только заметил, что его превосходительство был сильно простоват; затем он
посмотрел и
на Мари. Та старательно намазывала масло
на хлеб, хотя этого хлеба никому и не нужно было. Эйсмонд, как все замечали, гораздо казался умнее, когда был полковником, но как произвели его в генералы, так и поглупел… Это, впрочем, тогда было почти общим явлением: развязнее, что ли, эти господа становились в этих чинах и больше высказывались…
Мари почти сердито отвернулась от него и стала
смотреть в окно
на улицу.
Она
смотрела теперь куда-то в воздух, почти рассеянно, и даже
на Марью Тимофеевну перестала обращать прежнее внимание.
Варвара Петровна безмолвно
смотрела на нее широко открытыми глазами и слушала с удивлением. В это мгновение неслышно отворилась в углу боковая дверь, и появилась Дарья Павловна. Она приостановилась и огляделась кругом; ее поразило наше смятение. Должно быть, она не сейчас различила и
Марью Тимофеевну, о которой никто ее не предуведомил. Степан Трофимович первый заметил ее, сделал быстрое движение, покраснел и громко для чего-то возгласил: «Дарья Павловна!», так что все глаза разом обратились
на вошедшую.
— И
на Марью Васильевну
смотрел, — повторил Полторацкий.
— И
на Марью Васильевну
смотрел?
— При сих словах он со вздохом
посмотрел на свою
Марью Ильиничну, которой, казалось, вовсе не нравились ни похвалы старине, ни порицания новейших обычаев.
Но Хозаров
смотрел на это с другой стороны и хотел действовать в более логическом порядке. Первоначально ему хотелось написать к
Мари письмо и получить от нее ответ.
Подпоручик начал перелистывать журнал и, наконец, в отделе Словесности, видно, отыскал желаемое слово и показал его
Мари, которая,
посмотрев, очень сконфузилась, но, впрочем, взяла у офицера книгу и сама показала ему
на какое-то слово и, отойдя от него, снова села
на прежнее место.
Аннушка (с приметным беспокойством
посматривая на госпожу). Владимир Павлович! (Он услыхал и глядит
на нее пристально. Она трогает за руку
Марью Дмитревну и вдруг останавливается.) Прости господи ее душу! (Крестится.) (Владимир вздрагивает, шатается и едва не упадает. Удерживается рукой за спинку стула и так остается недвижен несколько минут.) Как тихо скончалась-то, родимая моя! Что буду я теперь? (Плачет.)
Но я видел Абрама и
Марью на третий день после выстрела: она держала себя с таким же сознанием своей опьяняющей, чувственной красоты, а он
смотрел на нее таким же покорно влюбленным взглядом.
—
На вас-то?.. Что вы?.. Что вы? — подхватила Фленушка, махая
на Марью Гавриловну обеими руками. — Полноте!.. Как это возможно?.. Да он будет рад-радехонек, сам привезет дочерей да вам еще кланяться станет. Очень уважает вас.
Посмотрели бы вы
на него, как кручинился, что
на именинах-то вас не было… Он вас маленько побаивается…
Едва переводя дух, раскрыв уста и содрогаясь всем телом, пылающими очами
смотрит в исступлении Дуня
на Марью Ивановну. Ровно огненный пламень, чудные, полупонятные слова разгорелись в сокровенных тайниках сердца девушки… Она была близка к восторженному самозабвению, когда постигнутый им человек не сознает, в себе он или вне себя…
В изнеможенье, без чувств упала Марья Ивановна
на диван. Глаза ее закрылись, всю ее дергало и корчило в судорогах. Покрытое потом лицо ее горело, белая пена клубилась
на раскрытых, трепетавших губах. Несколько минут продолжался такой припадок, и в это время никто из Луповицких не потревожился — и корчи и судороги они считали за действие святого духа, внезапно озарившего пророчицу. С благоговеньем
смотрели они
на страдавшую
Марью Ивановну.
Печально
посмотрела Дуня
на Марью Ивановну. Отцовский глаз уловил ее взгляд. Он сказал...
В досаде
на Марью Ивановну и даже
на Дуню, в досаде
на Дарью Сергевну, даже
на самого себя, пошел Марко Данилыч хозяйство осматривать. А у самого сердце так и кипит… Ох, узнать бы обо всем повернее! И ежели есть правда в речах Дарьи Сергевны да попадись ему в руки Марья Ивановна, не
посмотрел бы, что она знатного роду, генеральская дочь — такую бы ческу задал, что своих не узнала бы… И теперь уж руки чешутся.
Вдруг взгляд его упал
на Марью Петровну. Он несколько минут
смотрел на нее, а затем отшатнулся.
Он продолжал
посматривать на «красавицу-барышню», как он звал
Марью Андреевну, масляно-плотоядными глазами, но та, под впечатлением обрушившего
на нее горя и опасения за исход болезни любимой няни, не замечала этого, как не замечала и некоторой фамильярности обращения с ней, которую стал позволять себе горбун.
Тяжелая первая сцена свидания после многолетней разлуки, наконец, миновала. Гладких усадил
Марью Петровну
на диван и только тогда успел пристально
посмотреть на нее.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым
смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну
Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее,
смотрели в Петербурге как
на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шопотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
«Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем,
смотрела на княжну
Марью.
Она
посмотрела на княжну
Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания,
смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну
Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что-то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что̀ он говорил и повторяла вопросительно сказанные им слова.
Анатоль облокотился перед ней подле m-lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь,
смотрели на княжну
Марью.
— Никому не поверю; я знаю, что не любит, — смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая
Марью Дмитриевну пристальнее
посмотреть на нее и нахмуриться.
М-llе Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением
смотрела на княжну
Марью.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо-спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам,
посмотрела на княжну
Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжны Марьи, а
смотрели вглубь — в себя — во что-то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
Через час Тихон пришел звать княжну
Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела
на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m-lle Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью,
смотрели с нежною любовью и сожалением
на хорошенькое личико m-lle Bourienne.