Неточные совпадения
Масленников весь рассиял, увидав Нехлюдова. Такое же было жирное и красное лицо, и та же корпуленция, и такая же, как в военной службе, прекрасная
одежда. Там это был всегда чистый, по
последней моде облегавший его плечи и грудь мундир или тужурка; теперь это было по
последней моде статское платье, так же облегавшее его сытое тело и выставлявшее широкую грудь. Он был в вицмундире. Несмотря на разницу лет (Масленникову было под 40), они были на «ты».
В девять часов вечера
последний раз мы пили чай, затем стрелки занимались своими делами: чистили ружья, починяли
одежду и обувь, исправляли седла…
За
последние дни люди сильно обносились: на
одежде появились заплаты; изорванные головные сетки уже не приносили пользы; лица были изъедены в кровь; на лбу и около ушей появилась экзема.
Как бы ни был мал дождь в лесу, он всегда вымочит до
последней нитки. Каждый куст и каждое дерево собирают дождевую воду на листьях и крупными каплями осыпают путника с головы до ног. Скоро я почувствовал, что
одежда моя стала намокать.
Туз, четырехугольный лоскут, до двух вершков во все стороны, должен по «Уставу» быть отличного цвета от самой
одежды; до
последнего времени он был желтым, но так как это цвет амурских и забайкальских казаков, то бар.
Шаховской, заведовавший в семидесятых годах дуйскою каторгой, высказывает мнение, которое следовало бы теперешним администраторам принять и к сведению и к руководству: «Вознаграждение каторжных за работы дает хотя какую-нибудь собственность арестанту, а всякая собственность прикрепляет его к месту; вознаграждение позволяет арестантам по взаимном соглашении улучшать свою пищу, держать в большей чистоте
одежду и помещение, а всякая привычка к удобствам производит тем большее страдание в лишении их, чем удобств этих более; совершенное же отсутствие
последних и всегда угрюмая, неприветливая обстановка вырабатывает в арестантах такое равнодушие к жизни, а тем более к наказаниям, что часто, когда число наказываемых доходило до 80 % наличного состава, приходилось отчаиваться в победе розог над теми пустыми природными потребностями человека, ради выполнения которых он ложится под розги; вознаграждение каторжных, образуя между ними некоторую самостоятельность, устраняет растрату
одежды, помогает домообзаводству и значительно уменьшает затраты казны в отношении прикрепления их к земле по выходе на поселение».
Наша обувь и
одежда износились до
последней степени.
Иногда мне казалось, что я узнаю то или иное место. Казалось, что за перелеском сейчас же будет река, но вместо нее опять начиналось болото и опять хвойный лес. Настроение наше то поднималось, то падало. Наконец, стало совсем темно, так темно, что хоть глаз выколи.
Одежда наша намокла до
последней нитки. С головного убора сбегала вода. Тонкими струйками она стекала по шее и по спине. Мы начали зябнуть.
— По моему мнению, — начал он неторопливо, — для человеческого тела существуют две формы
одежды: одна — испанский колет, обтягивающий все тело, а другая — мешок, ряса, которая драпируется на нем. Я избрал
последнюю!
Он не покинул русской
одежды, но
последняя, особенно в праздничные дни, глядела на нем так щеголевато, что никому не приходило даже в голову видеть его в немецком неуклюжем костюме.
Этот
последний, самый удивительный крик был женский, неумышленный, невольный крик погоревшей Коробочки. Всё хлынуло к выходу. Не стану описывать давки в передней при разборе шуб, платков и салопов, визга испуганных женщин, плача барышень. Вряд ли было какое воровство, но не удивительно, что при таком беспорядке некоторые так и уехали без теплой
одежды, не отыскав своего, о чем долго потом рассказывалось в городе с легендами и прикрасами. Лембке и Юлия Михайловна были почти сдавлены толпою в дверях.
Лето приходило к концу;
последние цветы шиповника облетали; черная
одежда инокини была усеяна их алыми лепестками.
Разбойники встали. Иные тотчас влезли на полати; другие еще долго молились перед образом. Из числа
последних был Митька. Он усердно клал земные поклоны, и если б
одежда и вооружение не обличали ремесла его, никто бы по добродушному лицу Митьки не узнал в нем разбойника.
— Сокращение переписки, — говорил он, — отняло у администрации ее жизненные соки. Лишенная радужной
одежды, которая, в течение многих веков, скрывала ее формы от глаз нескромной толпы, администрация прибегала к «катастрофам», как к
последнему средству, чтобы опериться. Правда, новая
одежда явилась, но она оказалась с прорехами.
Одежда Глеба была мокра до
последней ниточки: дождь лил теперь как из ведра.
Иногда это странное шествие ночью
последних страданий Христа — изливается на маленькую площадь неправильных очертаний, — эти площади, точно дыры, протертые временем в каменной
одежде города, — потом снова всё втиснуто в щель улицы, как бы стремясь раздвинуть ее, и не один час этот мрачный змей, каждое кольцо которого — живое тело человека, ползает по городу, накрытому молчаливым небом, вслед за женщиной, возбуждающей странные догадки.
Рисунок этой
одежды пускай внимательно обсудят
последние могикане екатерининского храма «свободным художествам», ибо в этой
одежде общественное мнение выйдет из будки, наложит свою правдивую десницу на все дела, ныне снисходительно оправдываемые заблуждениями, и нелицеприятно скажет свое безапелляционное: виновен.
Поэтому не считаем за нужное излагать все эти искаженные понятия о судьбе, считая достаточным показать, как угловато виднеется первоначальная основа даже из-под
последней и искуснейшей диалектической
одежды, которою облеклась она в господствующем ныне эстетическом воззрении на трагическое.
Виновник всей этой суматохи, уже успевший вытащить ноги из вязкого дна и выйти из воды, величественно стоял на берегу, смотря на барахтавшуюся в воде массу людей. Он промок до
последней нитки и действительно замочил себе и длинные баки. Вода текла по его
одежде; полные воды лакированные голенища раздулись, а он все кричал, поощряя солдат...
В
одеждах их встречались глубочайшая древность с самой
последней выдумкой парижской модистки, греческие прически, увитые гирляндами из поддельных цветов, готические серьги, еврейские тюрбаны, далее волосы, вздернутые кверху à la chinoise [по-китайски (франц.)], букли à la Sévigné [как у госпожи Севинье (франц.)], пышные платья наподобие фижм, рукава, чрезвычайно широкие или чрезвычайно узкие.
Он с любовью и радостью начал говорить о том, что у него уже готово в мыслях и что он сделает по возвращении в Москву; что, кроме труда, завещанного ему Пушкиным, совершение которого он считает задачею своей жизни, то есть «Мертвые души», у него составлена в голове трагедия из истории Запорожья, в которой все готово, до
последней нитки, даже в
одежде действующих лиц; что это его давнишнее, любимое дитя, что он считает, что эта плеса будет лучшим его произведением и что ему будет с лишком достаточно двух месяцев, чтобы переписать ее на бумагу.
Когда казны не станет,
Он серебро и золото отдаст,
Последнюю голодным он
одеждуСвою отдаст — но чтоб лихих людей
Не слушали; чтобы ловили всех,
Кто Дмитрия осмелится лишь имя
Произнести!
Справедливость требует сказать, что
последняя статья: «Два слова о нашей современной
одежде», при всей своей краткости и недостаточном развитии, имеет положительное достоинство и замечательна по своей мысли.
И все взгляды устремились на Макара, и он устыдился. Он почувствовал, что глаза его мутны и лицо темно, волосы и борода всклокочены,
одежда изорвана. И хотя задолго до смерти он все собирался купить сапоги, чтобы явиться на суд, как подобает настоящему крестьянину, но все пропивал деньги, и теперь стоял перед Тойоном, как
последний якут, в дрянных торбасишках… И он пожелал провалиться сквозь землю.
В своей
одежде он всегда наблюдал самую
последнюю моду с робостию и суеверием молодого москвича, в первый раз отроду приехавшего в Петербург.
Часа два бился он с Кузьмой, но
последний не сообщил ему ничего нового; сказал, что в полусне видел барина, что барин вытер о его полы руки и выбранил его «пьяной сволочью», но кто был этот барин, какие у него были лицо и
одежда, он не сказал.
Посыпалось к нему серебро и золото, заблистали на нем богатые
одежды; счастливо и весело стал жить Ашик-Кериб и сделался очень богат; забыл он свою Магуль-Мегери или нет, не знаю, только срок истекал,
последний год скоро должен был кончиться, а он и не готовился к отъезду.
Одежда наша износилась до
последней степени, а обувь была в еще более печальном состоянии.
На вопрос
последнего, где их начальник, они ответили, что он утонул, и в доказательство представили его
одежду, документы и даже небольшую часть денег.
Вместо неестественного изгнания Лира в бурю и бегания его по степи, в старой драме Лир с Периллусом во время своего путешествия во Францию очень естественно доходят до
последней степени нужды, продают свои платья, чтобы заплатить за переезд через море, и в
одежде рыбаков, изнуренные холодом и голодом, приближаются к дому Корделии.
Или другой: в опорках, подпоясан веревкой.
Одежда вся-вся в расползшихся дырках, очевидно не прорванная, но изношена до
последней степени, лицо скуластое, приятное, умное и трезвое. Я подаю обычные пять копеек, он благодарит. Разговорились. Он административно-ссыльный, жил в Вятке. И там плохо было, а теперь уж и вовсе худо, идет в Рязань, где жил прежде. Спрашиваю: чем был?
Интенданты были очень горды, что опоздали с ними всего на месяц: в русско-турецкую войну полушубки прибыли в армию только в мае [Впрочем, как впоследствии выяснилось, особенно гордиться было нечего: большое количество полушубков пришло в армию даже не в мае, а через год после заключения мира. «Новое Время» сообщало в ноябре 1906 года: «В Харбин за
последнее время продолжают прибывать как отдельные вагоны, так и целые поезда грузов интендантского ведомства, состоящих главным образом из теплой
одежды.
«Так вот откуда должна прийти та неминучая беда, роковое предчувствие которой не давало ему покоя
последние дни! Недаром он инстинктивно ненавидел этих приглашенных на сегодня князем гостей: они привезли этого беглого холопа, неуязвимого в
одежде „царского слуги“, вступившего в союз с пригретою княжной Евпраксией на ее груди змеею — Татьяною. Что измыслят они, какими способами начнут приводить в исполнение свои гнусные замыслы?
Последнее слово, казалось, было условным паролем между кабинет-министром и секретарем. Первый замолчал; другой свел свои замечания на приходящих, которых разнообразие
одежд, лиц и наречий имело такую занимательность, что действительно могло оковать всякое прихотливое внимание.
Затем следовала группа Миневры с добродетелями: здесь были науки, художества, торжественные звуки труб и удары литавр предшествовали колеснице Добродетели;
последнюю окружали маститые старцы в белоснежных
одеждах, с лаврами на головах.
Двадцать четыре часа, в блестящей золотой
одежде, окружали колесницу этой богини;
последняя призывала радость, вокруг нее теснились толпой стихотворцы, увенчанные лаврами, призывая мир и счастье на землю.
Много татар было взято в плен, и среди них во время
последнего боя оказался татарин, одетый в шитые золотом и серебром
одежды.
Она увидит свою мать… ту, которая так редко и так кратковременно дарила ее своими ласками, ту, которая для нее служила олицетворением неведомого ей движения жизни и которая, казалось ей, в складках своей
одежды принесет сюда
последние отзвуки шумного оживления блестящего Петербурга, так недавно красноречиво описанного Юлией Облонской.
Говорится: «но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую, и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю
одежду», то есть что совершенное над тобой насилие не может служить оправданием насилия с твоей стороны. Эта же недопустимость оправдания отступления от закона любви никакими поступками других людей еще яснее и точнее выражена в
последней из заповедей, прямо указывающей на те обычные ложные толкования, при которых будто бы возможно нарушение ее...
Не только отношения человека к богу, его жертвы, праздники, посты, отношения человека к человеку, народные, гражданские, семейные отношения, все подробности личной жизни: обрезание, омовение себя и чаш,
одежды, — всё определено до
последних мелочей и всё признано повелением бога, законом бога.
С ранней молодости наслушался Гриша о нынешних
последних временах, о том, что народился антихрист и пустил по земле нечестие: стали люди брады брити, латинску
одежду носити, чай, треклятую траву, пити, табачное зелие курити, пачпорты с бесовской печатью при себе держати.