Неточные совпадения
Сей
последний, видя, чем это грозит ему, не менее стремительно укрепляет свои силы, увеличивает боевые промышленно-технические кадры за счет наиболее даровитых
рабочих, делая из них высококвалифицированных
рабочих, мастеров, мелких техников, инженеров, адвокатов, ученых, особенно — химиков, как в Германии.
Он шел и смотрел, как вырастают казармы; они строились тремя корпусами в форме трапеции, средний был доведен почти до конца, каменщики выкладывали
последние ряды третьего этажа, хорошо видно было, как на краю стены шевелятся фигурки в красных и синих рубахах, в белых передниках, как тяжело шагают вверх по сходням сквозь паутину лесов нагруженные кирпичами
рабочие.
—
Рабочему классу философский идеализм — враждебен; признать бытие каких-то тайных и непознаваемых сил вне себя, вне своей энергии
рабочий не может и не должен. Для него достаточно социального идеализма, да и сей
последний принимается не без оговорок.
— Взгляд — вредный. Стачки
последних лет убеждают нас, что
рабочие — сила, очень хорошо чувствующая свое значение. Затем — для них готова идеология, оружие, которого нет у буржуазии и крестьянства.
В нынешнем году он был рассчитан хозяином после происшедшей неприятности хозяина с
рабочими и, оставшись без места, ходил без дела по городу, пропивая с себя
последнее.
Действительно, Екатерина Маслова находилась там. Прокурор забыл, что месяцев шесть тому назад жандармами, как видно, было возбуждено раздутое до
последней степени политическое дело, и все места дома предварительного заключения были захвачены студентами, врачами,
рабочими, курсистками и фельдшерицами.
Заключили они это по тому, что
последний постоянно кричал на них, ругался и гнал из чистой половины в помещение для
рабочих.
За этот день мы так устали, как не уставали за все время путешествия. Люди растянулись и шли вразброд. До железной дороги оставалось 2 км, но это небольшое расстояние далось нам хуже 20 в начале путешествия. Собрав
последние остатки сил, мы потащились к станции, но, не дойдя до нее каких-нибудь 200–300 шагов, сели отдыхать на шпалы. Проходившие мимо
рабочие удивились тому, что мы отдыхаем так близко от станции. Один мастеровой даже пошутил.
На площадь приходили прямо с вокзалов артели приезжих
рабочих и становились под огромным навесом, для них нарочно выстроенным. Сюда по утрам являлись подрядчики и уводили нанятые артели на работу. После полудня навес поступал в распоряжение хитрованцев и барышников:
последние скупали все, что попало. Бедняки, продававшие с себя платье и обувь, тут же снимали их, переодевались вместо сапог в лапти или опорки, а из костюмов — в «сменку до седьмого колена», сквозь которую тело видно…
— А что будет, если я буду чаи распивать да выеду на работу в восемь часов? — объяснял Галактион. — Я раньше всех должен быть на месте и уйти
последним. Рабочие-то по хозяину бывают.
Но только пришли в самую
последнюю комнату, а тут стоят их
рабочие в тужурных жилетках и в фартуках и держат поднос, на котором ничего нет.
Настоящими
рабочими оставались сам Кишкин, Яша Малый, Матюшка, Турка и Мина Клейменый —
последний в артели отвечал за кашевара.
Все новости и
последние известия сосредоточивались, конечно, в кабаке Фролки, куда
рабочие приходили прямо с заявок.
Под влиянием ее голоса Вихров как бы невольно опустился на прежнее место перед камином. Мари же отошла и села на свое обычное место перед
рабочим столиком, — она уже ожидала, что ей придется выслушать несколько, как она выражалась, проклятий. Вихров в
последнее время действительно в присутствии ее беспрестанно проклинал и себя, и свою жизнь, и свою злосчастную судьбу.
Красные рубахи, накинутые на плечи чекмени и лихо надвинутые на одно ухо войлочные шляпы придавали фабричным
рабочим вид записных щеголей, которые умеют поставить
последнюю копейку ребром.
В чаше испытаний, какую приходилось испить Родиону Антонычу, мужицкие ходоки являлись
последней каплей, потому что генерал хотя и был поклонником капитализма и смотрел на
рабочих, как на олицетворение пудо-футов, но склонялся незаметно на сторону мужиков, потому что его подкупал тон убежденной мужицкой речи.
— Вообще — чудесно! — потирая руки, говорил он и смеялся тихим, ласковым смехом. — Я, знаете,
последние дни страшно хорошо жил — все время с
рабочими, читал, говорил, смотрел. И в душе накопилось такое — удивительно здоровое, чистое. Какие хорошие люди, Ниловна! Я говорю о молодых
рабочих — крепкие, чуткие, полные жажды все понять. Смотришь на них и видишь — Россия будет самой яркой демократией земли!
— Он
последнее время много читал среди городских
рабочих, и вообще ему пора было провалиться! — хмуро и спокойно заметила Людмила. — Товарищи говорили — уезжай! Не послушал! По-моему — в таких случаях надо заставлять, а не уговаривать…
«Братцы, — обращается он к
рабочим, — в третий и
последний раз предупреждаю, что буду стрелять!…» Крики, свист, хохот…
Ступая осторожно по талому снегу, — это было в феврале, — Петр Николаич направился мимо
рабочей конюшни к избе, где жили
рабочие. Было еще темно; еще темнее от тумана, но в окнах
рабочей избы был виден свет.
Рабочие вставали. Он намеревался поторопить их: по наряду им надо было на шестером ехать за
последними дровами в рощу.
Для помещиков эта операция была, несомненно, выгодна. Во-первых, Чумазый уплачивал хорошую цену за одни крестьянские тела; во-вторых, оставался задаром крестьянский земельный надел, который в тех местах имеет значительную ценность. Для Чумазого выгода заключалась в том, что он на долгое время обеспечивал себя дешевой
рабочей силой. Что касается до закабаляемых, то им оставалась в удел надежда, что невзгода настигает их… в
последний раз!
— Чего рассказывать. Третьего года мы отправились втроем на эмигрантском пароходе в Американские Штаты на
последние деньжишки, «чтобы испробовать на себе жизнь американского
рабочего и таким образом личнымопытом проверить на себе состояние человека в самом тяжелом его общественном положении». Вот с какою целию мы отправились.
Мошка согласился с радостью, но выговорил, чтобы сверх похлебки из фасоли, которою он в качестве бедного родственника исключительно питался, ему давали ежедневно еще по две головки чесноку. Мало того, он до такой степени распалился ревностью, что стал приставать к
рабочим, чтоб они при встрече с ним показывали свиное ухо, что
последние охотно и исполняли.
Совершенно понятно, что среди однотонной
рабочей жизни город Дэбльтоун жадно поглотил известие, что с
последним поездом прибыл человек, который не сказал никому ни слова, который вздрагивал от прикосновения, который, наконец, возбудил сильные подозрения в судье Дикинсоне, самом эксцентричном, но и самом уважаемом человеке Дэбльтоуна.
В Америке же в
последнее время, по мере усиления единения между
рабочими, слышатся всё чаще и чаще голоса, требующие увеличения войска, хотя никакое внешнее нападение не угрожает Америке.
Приисковые
рабочие очень любили Володьку Пятова, потому что он
последнюю копейку умел поставить ребром и обходился со всеми запанибрата. Только пьяный он начинал крепко безобразничать и успокаивался не иначе как связанный веревками по рукам и ногам. Михалко и Архип завидовали пиджакам Володьки, его прокрахмаленным сорочкам и особенно его свободному разговору и смелости, с какой он держал себя везде. Особенно Архип увлекался им и старался во всем копировать своего приятеля, даже в походке.
А. А. Бренко как-то всегда жила на много лет вперед и доказала это своим
последним трудом: созданием первого
рабочего театра и первой
рабочей бесплатной школы сценического искусства.
Понимая, что Носков человек полезный, Яков Артамонов был уверен, что кривоногий парень с плоским лицом не может не отомстить ему за выстрел. Он хочет этого. Он запугает или на деньги, которые сам же Яков даёт ему, подкупит каких-нибудь
рабочих и прикажет им убить. Якову уже казалось, что за
последнее время
рабочие стали смотреть на него внимательнее и злей.
Так как отец большею частию спал на кушетке в своем
рабочем кабинете, или был в разъездах по имениям, то я знал, что мама не только одна в спальне на своей широкой постели, но что за высокими головашками
последней под образами постоянно горит ночник. Когда мною окончательно овладевал восторг побежденных трудностей, я вскакивал с постели и босиком бежал к матери, тихонько отворяя дверь в спальню.
Вы видите, как немного нужно
рабочему, чтобы сделаться нищим, а между тем, судя по заработкам, нужно бы всем жить зажиточно; вся суть в том, что
рабочий не умеет рассчитывать своих маленьких средств, не обеспечивает себя на случай несчастия и постоянно зарывается, а как зарвался — одна дорога к «сестрам», те
последнюю шкуру спустят.
Цель моей командировки заключалась главным образом в том, чтобы выяснить те новые условия, которые в заводском хозяйстве заменили порядки крепостного права, и затем проследить, как отозвалась в жизни
рабочего населения заводов новая пора, наступившая после 19 февраля, какие потребности, нужды и вопросы были выдвинуты ею на первый план и, наконец, какие темные и светлые стороны были созданы реформами
последних лет в экономическом положении
рабочего люда, в его образе жизни, образовании, потребностях, нравственном и физическом благосостоянии.
Последняя операция совершалась очень несложно, только страшный жар от расплавленного железа и удушливая атмосфера делали ее исполнение очень затруднительным для
рабочих, которые печи Мартена окрестили Мартыном.
В одном какой-то простой
рабочий ужасным, едва разборчивым почерком жаловался на то, что в фабричной лавке продают
рабочим горькое постное масло, от которого пахнет керосином; в другом — кто-то доносил почтительно, что Назарыч на
последних торгах, покупая железо, взял от кого-то взятку в тысячу рублей; в третьем ее бранили за бесчеловечность.
Года через полтора после моей первой и
последней трахеотомии в нашу больницу во время моего дежурства привезли
рабочего из Колпина с сифилитическим сужением гортани; сужение развивалось постепенно в течение месяца, и уж двое суток больной почти совсем не мог дышать.
Больной —
рабочий бумагопрядильной фабрики — в
последней стадии чахотки; его молодое, страшно исхудалое лицо слегка синюшно; он дышит быстро и поверхностно; в глазах, устремленных в потолок, сосредоточенное, ушедшее в себя страдание.
Стал караван, и
рабочие от первого до
последнего на местах остались, никто не сбежал, никто ничего не украл, никто не запьянствовал, все было тихо и мирно. Много дивились тому.
Пользуясь отъездом Василья Фадеева и тем, что водоливы с лоцманом, усевшись на восьмой барже, засаленными, полуразорванными картами стали играть в три листика,
рабочие подсластили
последнюю свою ужину — вдоволь накрали рыбы и навалили ее во́ щи.
Я стал прощаться… Многое было сказано ночью, но я не увозил с собою ни одного решенного вопроса и от всего разговора теперь утром у меня в памяти, как на фильтре, оставались только огни и образ Кисочки. Севши на лошадь, я в
последний раз взглянул на студента и Ананьева, на истеричную собаку с мутными, точно пьяными глазами, на
рабочих, мелькавших в утреннем тумане, на насыпь, на лошаденку, вытягивающую шею, и подумал...
И только
последний образ человека, образ
рабочего, пытаются превратить в целостный идеальный образ — образ «товарища», который должен заменить мудреца, святого, рыцаря для нашей эпохи.
Из съездов, бывших в
последние годы Второй империи, самым содержательным и вещим для меня был конгресс недавно перед тем созданного по инициативе Карла Маркса Международного общества
рабочих. Сам Маркс на него не явился — уже не знаю почему. Может быть, место действия — Брюссель — он тогда не считал вполне для себя безопасным.
Последнее — полюби хорошего рабочего-пролетария с одного из московских заводов, — и залог победы у тебя.
В этом месте берег Байкала образует очень тонкий мыс, и
рабочие ещё при производстве разведок дороги назвали её «тонкой», делая ударение на
последнем слоге, а отсюда произошло название пристани и первой станции «Танхой».
Время шло, а
рабочие не являлись. Он уже взялся за звонок, стоявший на столе, чтобы позвать лакея, как
последний появился на пороге двери и доложил его сиятельству о приходе отца Николая. Отец Николай был священник церкви села Лугового.
Перед задним фасадом старого деревянного графского дома, несколько отступя от
последнего, уже высился передний фасад вновь строющегося каменного нового дома — это сравнительно небольшое, каменное здание возводилось это лето с неимоверною быстротою, под наблюдением самого графа, массою
рабочих, привлеченных щедростью грузинского владельца.
Несмотря на эту кажущуюся черствость, Петр Иннокентьевич был добрый и справедливый человек, и все, имевшие с ним дело, кончая
последним поселенцем — приисковым
рабочим, уважали его за честность и справедливость.
— Прекрасно! Можете ли вы, Евгения Сергеевна, выхлопотать от вашего постояльца приказ управляющему его, чтобы он дал нам для нашей экспедиции достаточное число подвод и
рабочих, и вина в волю.
Последнее условие неизменно.
Дверь распахнулась.
Рабочие отскочили, попятились и князь, отец Николай и Терентьич, несмотря на то что
последние стояли в отдалении. Первые минуты в раскрытую дверь беседки не было видно ничего. Из нее клубом валила пыль какого-то темно-серого цвета. Пахнуло чем-то затхлым, спертым.
Она стояла невдалеке от тайги, близ обширных, принадлежащих Петру Иннокентьевичу, приисков, а самая постройка дома, где за
последние два десятка лет почти безвыездно, кроме трех-четырех зимних месяцев, жил семидесятилетний хозяин, отличалась городской архитектурой, дом был двухэтажный, с высоким бельведером и высился над остальными постройками и казармами для присковых
рабочих, окруженный прекрасным садом, на высоком в этом месте берегу Енисея.
Находятся даже люди, которые из наивности или из лживости утверждают, что наступил
последний этап борьбы
рабочих и крестьян с капиталистами и помещиками,
последнее столкновение народа с имущими классами.
В
последнее время эта 1/10 сознательно работает на то, чтобы 9/10 кормились правильно, т. е. могли бы выставлять, как можно больше работы, и на то, чтобы плодились и выкармливались новые
рабочие.