Неточные совпадения
28, 29 и 30 августа были посвящены осмотру реки Сяо-Кемы. На эту экскурсию я взял с собой Дерсу, Аринина, Сабитова и одного мула. Маршрут я наметил по реке Сакхоме до истоков и назад, к морю, по реке Горелой. Стрелки с вьючным мулом должны были идти с нами до тех
пор, пока будет
тропа. Дальше мы идем сами с котомками, а они той же дорогой возвращаются обратно.
Стрелок объяснил мне, что надо идти по
тропе до тех
пор, пока справа я не увижу свет. Это и есть огонь Дерсу. Шагов триста я прошел в указанном направлении и ничего не увидел. Я хотел уже было повернуть назад, как вдруг сквозь туман в стороне действительно заметил отблеск костра. Не успел я отойти от
тропы и пятидесяти шагов, как туман вдруг рассеялся.
Днем на
тропе Дерсу нашел человеческие следы. Он стал внимательно их изучать. Один раз он поднял окурок папиросы и кусок синей дабы. По его мнению, здесь проходили два человека. Это не были рабочие-манзы, а какие-то праздные люди, потому что трудящийся человек не бросит новую дабу только потому, что она запачкана; он и старую тряпку будет носить до тех
пор, пока она совсем не истреплется.
Плотно обступив Андриевского тесным кольцом, мы задавали ему вопросы и высказывали
порой самые изумительные гипотезы о «диве», о «
тропе трояней» и «додонтках».
Мало этого, даже ночью сторожат зайцев на мирных гулянках большие совы и филины, [Мне рассказывали охотники, что совы и филины ловят по ночам зайцев следующим образом: они подстерегают их на
тропах; одною ногою сова вкогтится в зайца, другою ухватится за ветку куста или дерева и таким образом держит его до тех
пор, пока он не выбьется из сил; тогда сова вкогтится в него и другою лапой и окончательно задушит.
Целые дни Фома проводил на капитанском мостике рядом с отцом. Молча, широко раскрытыми глазами смотрел он на бесконечную панораму берегов, и ему казалось, что он движется по широкой серебряной
тропе в те чудесные царства, где живут чародеи и богатыри сказок.
Порой он начинал расспрашивать отца о том, что видел. Игнат охотно и подробно отвечал ему, но мальчику не нравились ответы: ничего интересного и понятного ему не было в них, и не слышал он того, что желал бы услышать. Однажды он со вздохом заявил отцу...
На величественном челе Петра, как только история озарит его своим ярким светом (этим
тропом г. Устрялов хочет сказать: с тех
пор, как начинаются первые известия о жизни Петра), нельзя не заметить глубокой думы, уже заронившейся в душу великого царя, думы, которой впоследствии он остался верен до гроба» (Устрялов, том II, стр.
Тропа, до сих
пор придерживавшаяся берега, вдруг круто повернула в сторону и по одному из распадков стала взбираться в горы.
Удэхеец скоро вывел нас на какую-то старицу, которая шла, как мне показалось, вовсе не туда, куда надо. Точно понимая мои мысли, он повернулся ко мне и лаконически сказал: «Далеко нету». Минут через пятнадцать старица вывела нас на
тропу. Последняя круто повернула влево. Здесь
порывы ветра сделались сильнее. Я начал зябнуть и стал опасаться за своих стрелков, которые легкомысленно оделись легко, чтобы на лыжах было удобнее преследовать зверя.