Неточные совпадения
Похороны совершились
на третий день. Тело бедного старика лежало
на столе, покрытое саваном и окруженное свечами. Столовая полна была дворовых. Готовились к выносу. Владимир и трое слуг подняли гроб. Священник пошел вперед, дьячок сопровождал его, воспевая погребальные молитвы. Хозяин Кистеневки последний раз перешел за порог своего дома. Гроб понесли рощею. Церковь находилась за нею. День был ясный и холодный. Осенние листья
падали с дерев.
А через два дня он, поддерживаемый ею и Тиуновым, уже шёл по улицам города за гробом Хряпова. Город был окутан влажным облаком осеннего тумана,
на кончиках голых ветвей деревьев росли, дрожали и тяжело
падали на потную землю крупные капли воды. Платье покрывалось сыростью, точно капельками ртути.
Похороны были немноголюдны, всего человек десять шагало за гробом шутливого ростовщика, которому при жизни его со страхом кланялся весь город. Гроб — тяжёлую дубовую колоду — несли наёмные люди.
В последние пять дней Гришке ни разу не удалось урваться в Комарево;
на него
пали все хлопоты и распоряжения касательно
похорон; чуть ли не по два раза в день принужден он был бегать в Сосновку.
Когда
похороны вышли из улицы
на площадь, оказалось, что она тесно забита обывателями, запасными, солдатами поручика Маврина, малочисленным начальством и духовенством в центре толпы. Хладнокровный поручик парадно, монументом стоял впереди своих солдат, его освещало солнце; конусообразные попы и дьякона стояли тоже золотыми истуканами, они таяли, плавились
на солнце, сияние риз тоже
падало на поручика Маврина; впереди аналоя подпрыгивал, размахивая фуражкой, толстый офицер с жестяной головою.
Умерла бабушка. Я узнал о смерти ее через семь недель после
похорон, из письма, присланного двоюродным братом моим. В кратком письме — без запятых — было сказано, что бабушка, собирая милостыню
на паперти церкви и
упав, сломала себе ногу.
На восьмой день «прикинулся антонов огонь». Позднее я узнал, что оба брата и сестра с детьми — здоровые, молодые люди — сидели
на шее старухи, питаясь милостыней, собранной ею. У них не хватило разума позвать доктора.
— Не скажу, конечно! — пообещал он. — Я ехал сюда
на похороны, а
попал, кажется,
на свадьбу? Это приятно!
— Бог знает, кому туда дорога-то шла, — возразила Грачиха, — не тот, может, только туда
попал. Старой вашей барыне
на наших глазах еще в сей жизни плата божья была. Не в мою меру будь сказано, как померла, так язык
на два аршина вытянулся, три раза в гробу повертывалась, не скроешь этого дела-то,
похорон совершать, почесть, не могли по-должному, словно колдунью какую предавали земле, страх и ужас был
на всех.
Куда деваться двадцатипятилетней вдове, где приклонить утомленную бедами и горькими
напастями голову? Нет
на свете близкого человека, одна как перст, одна голова в поле, не с кем поговорить, не с кем посоветоваться.
На другой день
похорон писала к брату и матери Манефе, уведомляя о перемене судьбы, с ней толковала молодая вдова, как и где лучше жить — к брату ехать не хотелось Марье Гавриловне, а одной жить не приходится. Сказала Манефа...
— А как же? Приведи-ка в итог потерю времени, потерю
на трезвости мысли, потерю в работе, да наконец и денежные потери, так как с любовью соединяются почти все имена существительные, кончающиеся
на ны, так-то: именины, родины, крестины,
похороны… все это чрез женщин, и потому вообще давай лучше
спать, чем говорить про женщин.
Он начал спускаться по ступенькам. Ему стало вдруг легко. Ни к кому он больше не кинется, никаких депеш и писем не желает писать в Петербург; поедет теперь домой, заляжет
спать, хорошенько выспится и будет поджидать. Все пойдет своим чередом… Не завтра, так послезавтра явится и следователь. Не поедет он и
на похороны Нетовой. Не напишет и Пирожкову. Успеет… Никогда не рано отправиться
на тот свет из этой Москвы!..
— И, брат, все может статься, теперь такое веселое дело заиграло, что отчего и тебе за его здоровье не попить; а придет то, что и ему
на твоих
похоронах блин в горле комом станет. Знаешь, в писании сказано: «Ископа ров себе и
упадет». А ты думаешь, не
упадет?
— Оставьте его, пусть
спит, теперь все равно нельзя ехать, завтра утром передадите ему это письмо, может поехать с княжной Маргаритой Дмитриевной. Меня не будить. Доложите князю, что я приеду прямо
на похороны. Велите заложить тройку рыжих. Пусть отвезут князя и княжну и подождут
на станции Николая Леопольдовича… — подала княгиня Якову письмо Шатова.
На похороны графа он
попал случайно.