Неточные совпадения
Итак, одно желание пользы заставило меня напечатать отрывки из журнала, доставшегося мне случайно. Хотя я переменил все собственные имена, но те, о которых в нем говорится, вероятно себя узнают, и, может быть, они найдут оправдания
поступкам, в которых до сей поры обвиняли человека, уже не имеющего отныне ничего общего с здешним миром: мы почти всегда извиняем то, что
понимаем.
— Как, губернатор разбойник? — сказал Чичиков и совершенно не мог
понять, как губернатор мог попасть в разбойники. — Признаюсь, этого я бы никак не подумал, — продолжал он. — Но позвольте, однако же, заметить:
поступки его совершенно не такие, напротив, скорее даже мягкости в нем много. — Тут он привел в доказательство даже кошельки, вышитые его собственными руками, и отозвался с похвалою об ласковом выражении лица его.
— Я не
понимаю, папа, как ты можешь смеяться! — сказала она быстро. Гнев отемнил прекрасный лоб ее… — Бесчестнейший
поступок, за который я не знаю, куды бы их следовало всех услать…
Не
понимая причины такого странного
поступка, maman немного погодя вошла в комнату Натальи Савишны.
— А, ты вот куда заехал! — крикнул Лебезятников. — Врешь! Зови полицию, а я присягу приму! Одного только
понять не могу: для чего он рискнул на такой низкий
поступок! О жалкий, подлый человек!
Ругаясь, он смутно
понимал, что негодование его преувеличено, но чувствовал, что оно растет и мутит голову его, точно угар. И теперь, сидя плечо в плечо с Варварой, он все еще думал о дворянине, о барчуке, который счел возможным одобрить
поступок анархиста и отравил ему вечер. Думал и упрямо искал Туробоева в тесно набитом людями зале.
Это убедило Самгина, что купчиха действительно не
понимает юридического смысла
поступка, который он сделал по ее желанию. Объяснить ей этот смысл он не успел, — Марина, сидя в позе усталости, закинув руки за шею, тоже начала рассказывать новости...
Самгин чувствовал, что эта большеглазая девица не верит ему, испытывает его. Непонятно было ее отношение к сводному брату; слишком часто и тревожно останавливались неприятные глаза Татьяны на лице Алексея, — так следит жена за мужем с больным сердцем или склонным к неожиданным
поступкам, так наблюдают за человеком, которого хотят, но не могут
понять.
Но он
понял, что о себе думает по привычке, механически. Ему было страшно, и его угнетало сознание своей беспомощности. Он был вырван из обычного, понятного ему, но, не
понимая мотивов
поступка Варвары, уже инстинктивно одобрял его.
И другие, прежние его подчиненные, еще недавно облизывавшиеся от его похвалы, вдруг будто прозрели и
поняли «правду» в
поступке Райского, краснея за напрасность своего долговременного поклонения фальшивому пугале-авторитету. Они все перебывали с визитом у Райского.
— Сентиментальность! — иронически сказал Новодворов. — Нам трудно
понять эмоции этих людей и мотивы их
поступков. Ты видишь тут великодушие, а тут, может быть, зависть к тому каторжнику.
— Я, кажется, теперь все
понял, — тихо и грустно ответил Алеша, продолжая сидеть. — Значит, ваш мальчик — добрый мальчик, любит отца и бросился на меня как на брата вашего обидчика… Это я теперь
понимаю, — повторил он раздумывая. — Но брат мой Дмитрий Федорович раскаивается в своем
поступке, я знаю это, и если только ему возможно будет прийти к вам или, всего лучше, свидеться с вами опять в том самом месте, то он попросит у вас при всех прощения… если вы пожелаете.
Если наши интересы не связаны с
поступками человека, его
поступки, в сущности, очень мало занимают нас, когда мы люди серьезные, исключая двух случаев, которые, впрочем, кажутся исключениями из правила только людям, привыкшим
понимать слово «интерес» в слишком узком смысле обыденного расчета.
Она была справедлива в
поступках, правдива в словах, строга ко всем без разбора и еще более к себе самой; она беспощадно обвиняла себя в самых тонких иногда уклонениях от тех нравственных начал, которые
понимала; этого мало, — она поправляла по возможности свои ошибки.
Впрочем, и того, что я
понял, было достаточно для меня; я вывел заключение и сделал новое открытие: крестьянин насмехался над барином, а я привык думать, что крестьяне смотрят на своих господ с благоговением и все их
поступки и слова считают разумными.
— Мой приход к вам в такой час и без доклада — странен и вне принятых правил; но я надеюсь, вы поверите, что, по крайней мере, я в состоянии сознать всю эксцентричность моего
поступка. Я знаю тоже, с кем имею дело; знаю, что вы проницательны и великодушны. Подарите мне только десять минут, и я надеюсь, вы сами меня
поймете и оправдаете.
Он самый процесс собственного существования выносил только потому, что не
понимал ни причин, ни последствий своих и чужих
поступков.
— Да в конце концов — это и не важно. Но
понимаете: самый
поступок. Я, конечно, вызвала Хранителей. Я очень люблю детей, и я считаю, что самая трудная и высокая любовь — это жестокость — вы
понимаете?
Он с любовью следил за успехами сына, хотя, признаться, многого уже не
понимал в его
поступках.
— Да, — продолжал князь, — жена же эта, как вам известно, мне родственница и в то же время, как женщина очень добрая и благородная, она
понимает, конечно, все безобразие
поступков мужа и сегодня именно писала ко мне, что на днях же нарочно едет в Петербург, чтобы там действовать и хлопотать…
Прежде всего я желал быть во всех своих делах и
поступках «noble» (я говорю noble, a не благородный, потому что французское слово имеет другое значение, что
поняли немцы, приняв слово nobel и не смешивая с ним понятия ehrlich), потом быть страстным и, наконец, к чему у меня и прежде была наклонность, быть как можно более comme il faut.
— Да. Но последним вашим
поступком, именно присылкой этого вот самого гранатового браслета, вы переступили те границы, где кончается наше терпение.
Понимаете? — кончается. Я от вас не скрою, что первой нашей мыслью было обратиться к помощи власти, но мы не сделали этого, и я очень рад, что не сделали, потому что повторяю — я сразу угадал в вас благородного человека.
А Людмиле тотчас же пришло в голову, что неужели же Ченцов может умереть, когда она сердито подумает об нем? О, в таком случае Людмила решилась никогда не сердиться на него в мыслях за его
поступок с нею… Сусанна ничего не думала и только безусловно верила тому, что говорил Егор Егорыч; но адмиральша — это немножко даже и смешно — ни звука не
поняла из слов Марфина, может быть, потому, что очень была утомлена физически и умственно.
«Успокойтесь, gnadige Frau, шпаги эти только видимым образом устремлены к вам и пока еще они за вас; но горе вам, если вы нарушите вашу клятву и молчаливость, — мы всюду имеем глаза и всюду уши: при недостойных
поступках ваших, все эти мечи будут направлены для наказания вас», — и что он дальше говорил, я не
поняла даже и очень рада была, когда мне повязку опять спустили на глаза; когда же ее совсем сняли, ложа была освещена множеством свечей, и мне стали дарить разные масонские вещи.
— Это я знаю хорошо-с, — ответил ему Тулузов, — но вы извольте принять в расчет, что я вношу эту сумму исключительно на учреждение дворянского пансиона. Надеюсь, что господа дворяне
поймут, для чьей пользы я это делаю, и оценят мой
поступок.
— Время тут ничего не значит! — перебила его Екатерина Петровна. — Сначала я была ошеломлена, не
поняла хорошо; но теперь я вижу, какую вы ловушку устроили для меня вашим неосторожным
поступком.
Аггей Никитич
понял суть дела, и
поступок гуманного масона так поразил его, что у него слезы выступили на глазах, что повторилось еще в большей степени, когда гуманный масон в двенадцать часов приехал к нему. Аггею Никитичу было стыдно и совестно против старика, но вместе с тем в нем возродилось сильное желание снова приступить к масонскому образованию себя.
Тулузов не вполне, конечно,
понял эту фразу, но зато совершенно уразумел, что генерал-губернатор недоволен им за его
поступок с Екатериной Петровной.
Разумеется, он очень хорошо
понимал, что таким
поступком он чрезвычайно усилит свой приговор и срок каторжной работы.
Одного не
понимаю, отчего мой
поступок, хотя, может быть, и неосторожный, не иным чем, не неловкостию и не необразованностию моею изъяснен, а чем бы вам мнилось? злопомнением, что меня те самые поляки не зазвали, да и пьяным не напоили, к чему я, однако, благодаря моего Бога и не привержен.
Стоит только взглянуть при каком-нибудь народе на опьяненного величием высшего начальника, сопутствуемого своим штатом: всё это на великолепных, разубранных лошадях, в особенных мундирах и знаках отличия, когда он под звуки стройной и торжественной трубной музыки проезжает перед фронтом замерших от подобострастия солдат, держащих на караул, — стоит взглянуть на это, чтобы
понять, что в эти минуты, находясь в этом высшем состоянии опьянения, одинаково и высший начальник, и солдат, и все средние между ними могут совершить такие
поступки, которые они никогда бы не подумали совершить при других условиях.
Если мы не удивляемся на то противоречие между нашими верованиями, убеждениями и
поступками, то это происходит только оттого, что влияния, скрывающие от людей это противоречие, действуют и на нас. Стоит только взглянуть на нашу жизнь с точки зрения того индейца, который
понял христианство в его истинном значении без всяких уступок и приспособлений, и на те дикие зверства, которыми наполнена наша жизнь, чтобы ужаснуться перед теми противоречиями, среди которых мы живем, часто не замечая их.
Таких пониманий жизни мы знаем три: два уже пережитых человечеством, и третье, которое мы теперь переживаем в христианстве. Пониманий таких три, и только три, не потому, что мы произвольно соединили различные жизнепонимания в эти три, а потому, что
поступки всех людей имеют всегда в основе одно из этих трех жизнепониманий, потому что иначе, как только этими тремя способами, мы не можем
понимать жизнь.
— Да неужели вы не
понимаете, что такой
поступок даже неблагороден?
— Сообразно? Но равны ли мы теперь между собою? Неужели вы не
понимаете, что я, так сказать, раздавил вас своим благородством, а вы раздавили сами себя своим унизительным
поступком? Вы раздавлены, а я вознесен. Где же равенство? А разве можно быть друзьями без такого равенства? Говорю это, испуская сердечный вопль, а не торжествуя, не возносясь над вами, как вы, может быть, думаете.
Вы, надеюсь, отдадите мне справедливость, что я не принадлежу к числу тех pères de comédie, [Отцов из комедии (фр.).] которые бредят одними чинами; но вы сами мне говорили, что Елене Николаевне нравятся дельные, положительные люди: Егор Андреевич первый по своей части делец; теперь, с другой стороны, дочь моя имеет слабость к великодушным
поступкам: так знайте, что Егор Андреевич, как только достиг возможности, вы
понимаете меня, возможности безбедно существовать своим жалованьем, тотчас отказался в пользу своих братьев от ежегодной суммы, которую назначал ему отец.
Целый город
понял великость понесенной ею потери, и когда некоторый остроумец, увидев на другой день Надежду Петровну, одетую с ног до головы в черное, стоящею в церкви на коленах и сдержанно, но пламенно молящеюся, вздумал было сделать рукою какой-то вольный жест, то все общество протестовало против этого
поступка тем, что тотчас же после обедни отправилось к ней с визитом.
Он не
понимает ни речи людей, ни их
поступков — ничего.
Я говорила с Дмитрием, я требовала от него объяснения его грусти, его
поступков, его слов; да, он утратил веру в меня, он никогда не
поймет, что во мне делается.
Скоро по больнице разнесся слух, что доктор Андрей Ефимыч стал посещать палату № 6. Никто — ни фельдшер, ни Никита, ни сиделки не могли
понять, зачем он ходил туда, зачем просиживал там по целым часам, о чем разговаривал и почему не прописывал рецептов.
Поступки его казались странными. Михаил Аверьяныч часто не заставал его дома, чего раньше никогда не случалось, и Дарьюшка была смущена, так как доктор пил пиво уже не в определенное время и иногда даже запаздывал к обеду.
Он не узнавал себя; он не
понимал своих
поступков, точно он свое настоящее"я"утратил, да и вообще он в этом"я"мало принимал участия.
Помните, как покойный деденька стыдил ее, как ваш тогдашний батюшка, отец Яков, по просьбе деденьки, ее усовещивал:"ты думала любезно-верное ликование этим
поступком изобразить, ан, вместо того, явила лишь легковерие и строптивость!"Зачем они ее стыдили и усовещивали — теперь я этого совершенно не
понимаю; но тогда мне и самому казалось: ах, какую черную неблагодарность Федосьюшка выказала!
«Вы
понимаете, конечно, черноту ваших
поступков. Я просила вас всегда об одном: быть со мной совершенно откровенным и не считать меня дурой; любить женщину нельзя себя заставить, но не обманывать женщину — это долг всякого, хоть сколько-нибудь честного человека; между нами все теперь кончено; я наложницей вашей состоять при вашем семействе не желаю. Пожалуйста, не трудитесь ни отвечать мне письмом, ни сами приходить — все это будет совершенно бесполезно».
— Как не больна? — воскликнула княгиня с удивлением, — ты после этого какой-то уж жестокий человек!.. Вспомни твои
поступки и
пойми, что не могу же я быть здорова и покойна! Наконец, я требую, чтобы ты прямо мне сказал, что ты намерен делать со мной.
— Да кто ж, черт возьми! — воскликнул он, ударив кулаком по столу. — Дал вам право приходить ко мне и анализировать мои чувства и
поступки? Я вас одним взмахом руки моей могу убить, Миклаков!
Поймите вы это, и потому прошу вас оставить меня!
В таком городе мой миллион должен произвести громадное, потрясающее впечатление. Нынче люди так слабы, что даже при виде сторублевой кредитки теряют нить своих
поступков, — что же будет, когда они увидят… целый миллион в тумане! Поэтому будущее процесса сразу выяснилось предо мной во всех его подробностях, и я очень хорошо
понял ту наглую радость, которую ощутил Прокоп, когда ему объявили, что Срединному суждено положить начало торжеству его добродетели!
Я уверен, что придет время, и, может быть, очень скоро, что люди
поймут это и будут удивляться, как могло существовать общество, в котором допускались такие нарушающие общественное спокойствие
поступки, как те прямо вызывающие чувственность украшения своего тела, которые допускаются для женщин в нашем обществе.
Аделаида Ивановна грустила,
поняв, наконец, всю лживость и бесстыдство своих кредиторов: не говоря уже о
поступке князя Мамелюкова, но даже ее друг, сенаторша Оля, когда Аделаида Ивановна приехала к ней навестить ее в болезни и, уже прощаясь, скромно спросила, что когда же она может от нее, милушки, получить хоть сколько-нибудь в уплату, — сенаторша рассердилась и прикрикнула на нее...
Когда мне прежде приходила охота
понять кого-нибудь или себя, то я принимал во внимание не
поступки, в которых все условно, а желания. Скажи мне, чего ты хочешь, и я скажу, кто ты.
Я ворам потачки не даю!!» Признаюсь, я до сих пор не
понимаю, что могло так взбесить Давыда: был ли он уже без того раздражен и
поступок Василия подлил только масла в огонь; оскорбили ли его мои подозрения, — не могу сказать; но я никогда не видывал его в таком волнении.