Неточные совпадения
— О нет! к чему это? Напротив, я готова покоряться, только неравенство тяжело. А уважать себя и покоряться, это я
понимаю; это счастье; но
подчиненное существование… Нет, довольно и так.
И другие, прежние его
подчиненные, еще недавно облизывавшиеся от его похвалы, вдруг будто прозрели и
поняли «правду» в поступке Райского, краснея за напрасность своего долговременного поклонения фальшивому пугале-авторитету. Они все перебывали с визитом у Райского.
«Милый друг мой!
Понять не могу, что такое; губернатор прислал на тебя какой-то донос, копию с которого прислал мне Плавин и которую я посылаю к тебе. Об отпуске, значит, тебе и думать нечего. Добрый Абреев нарочно ездил объясняться с министром, но тот ему сказал, что он в распоряжения губернаторов со своими
подчиненными не входит. Если мужа ушлют в Южную армию, я не поеду с ним, а поеду в имение и заеду в наш город повидаться с тобой».
Не знаю, как я дошел до своей квартиры. Нервы мои были так возбуждены, что я буквально целые полчаса рыдал. О, если б все
подчиненные умели
понимать и ценить сердца своих начальников!
— Я почту для себя приятным долгом… — проговорил Калинович и потом прибавил, обращаясь к Петру Михайлычу: — Не угодно ли садиться? — а учителям поклонился тем поклоном, которым обыкновенно начальники дают знать
подчиненным: «можете убираться»; но те сначала не
поняли и не трогались с места.
— Большая и существенная разница: творчество одного свободно, самобытно; другого —
подчиненное. Те же отношения, как исполнителя к композитору: один создает, другой только усваивает,
понимает… — проговорил Калинович.
Он, вероятно, инстинктом
понял великую аксиому власти: «Взаимное доверие сильнее связывает начальника с
подчиненным, чем подозрение и репрессии».
Оттого ли, что он и в самом деле
понял последнее истерическое восклицание Андрея Антоновича за прямое дозволение поступить так, как он спрашивал, или покривил душой в этом случае для прямой пользы своего благодетеля, слишком уверенный, что конец увенчает дело, — но, как увидим ниже, из этого разговора начальника с своим
подчиненным произошла одна самая неожиданная вещь, насмешившая многих, получившая огласку, возбудившая жестокий гнев Юлии Михайловны и всем этим сбившая окончательно с толку Андрея Антоновича, ввергнув его, в самое горячее время, в самую плачевную нерешительность.
Из этих намеков мужа и Егора Егорыча Миропа Дмитриевна хорошо
поняла, что она поймана с поличным, и ею овладело вовсе не раскаяние, которое ей предлагали, а злость несказуемая и неописуемая на своего супруга; в ее голове быстро промелькнули не мысли, нет, а скорее ощущение мыслей: «Этот дурак, то есть Аггей Никитич, говорит, что любит меня, а между тем разблаговещивает всем, что я что-то такое не по его сделала, тогда как я сделала это для его же, дурака, пользы, чтобы придать ему вес перед его
подчиненными!» Повторяемый столь часто в мыслях эпитет мужу: дурак и дурак — свидетельствовал, что Миропа Дмитриевна окончательно убедилась в недальности Аггея Никитича, но, как бы там ни было, по чувству самосохранения она прежде всего хотела вывернуться из того, что ставят ей в обвинение.
— Нет-с, мне вас, Валерьян Николаич, в этом нельзя руководствовать! — сказал он. — Вы изволите, конечно,
понимать, что я человек
подчиненный вам и еще больше того Катерине Петровне; положим, я вас научу всему, а вы вдруг, как часто это между супругами бывает, скажете о том Катерине Петровне!
Кроме того,
понял он и то, что Меллер-Закомельский, хотя и начальник, не имеет того значения, которое имеет Воронцов, его
подчиненный, и что важен Воронцов, а не важен Меллер-Закомельский; и поэтому, когда Меллер-Закомельский позвал к себе Хаджи-Мурата и стал расспрашивать его, Хаджи-Мурат держал себя гордо и торжественно, говоря, что вышел из гор, чтобы служить белому царю, и что он обо всем даст отчет только его сардарю, то есть главнокомандующему, князю Воронцову, в Тифлисе.
Повторяю: если иногда нам кажется, что кто-либо из наших
подчиненных действует не вполне согласно с нашими видами, что он не
понимает «сути» и недостаточно делает «благих начинаний», то это кажется нам ошибочно: не нужно только торопиться, а просто призвать такого
подчиненного и сказать ему: милостивый государь! неужто вы не
понимаете?
— А мне-то вы разве должны были говорить об этом, — неужели вы того не
понимаете? — горячилась Анна Юрьевна. — Елена моя
подчиненная, она начальница учебного заведения: после этого я должна ее выгнать?
Он даже гораздо реже стал говорить
подчиненным: «Как вы смеете,
понимаете ли, кто перед вами?»; если же и произносил, то уж не прежде, как выслушавши сперва, в чем дело.
Если же в присутствии властей сотскому приходится вести разговор с лицом, ему самому
подчиненным, то хотя голова сотского и обращена к этому
подчиненному, но глаза устремлены все время на власть с заигрывающим выражением, а в тоне его слов слышится угодливая пренебрежительность, — дескать, видите, пане, какая мужицкая необразованность и как мы с вами все это хорошо и тонко
понимаем…
Поэтому христианство никак нельзя, под предлогом «панхристизма», превращать в принципиальный и решительный имманентизм и антрополарию, фактически
понимая его как углубленное и очищенное язычество (хотя оно включает в себя и последнее, как
подчиненную и частную истину, и даже раскрывает относительную его правду); но одинаково нельзя его
понимать и по типу ветхозаветного трансцендентизма, как религию закона, обязательного лишь своей трансцендентной санкцией [Реакционную реставрацию этого трансцендентизма мы имеем в Исламе, в этом главный его пафос, существенно антихристианский.
И христианская этика долго не
понимала значение индивидуального, ей нравственная жизнь представлялась
подчиненной общеобязательному закону.
— Да, — со вздохом ответила она и
поняла, что в ее"да"было нечто постыдно-подчиненное.
«Несомненно, что она призывает меня только для медицинской помощи… Разве я, безумец, не
понимаю то расстояние, которое разделяет ничтожного помощника аптекаря от фаворитки первого вельможи в государстве, фаворитки властной, всесильной, держащей в своих руках не только
подчиненных грозного графа, но и самого его, перед которым трепещет вся Россия» — неслось в голове Воскресенского.
— Да разве и наш брат не повинен в этом грехе? — вмешал тут свою речь Ранеев, — я с Лизой был на днях на одной художественной выставке. Тут же был и русский князь, окруженный
подчиненными ему сателлитами. Вообразите, во все время, как мы за ним следили, он не проронил ни одного русского слова и даже, увлекаясь галломанией, обращался по-французски к одному художнику, который ни слова не
понимал на этом языке. Продолжайте же ваш список.