Неточные совпадения
Быть уверенной вполне в своем
счастии, и вдруг… — продолжала Долли, удерживая рыданья, — и
получить письмо…. письмо его к своей любовнице, к моей гувернантке.
— Напрасно ж ты уважал меня в этом случае, — возразил с унылою улыбкою Павел Петрович. — Я начинаю думать, что Базаров был прав, когда упрекал меня в аристократизме. Нет, милый брат, полно нам ломаться и думать о свете: мы люди уже старые и смирные; пора нам отложить в сторону всякую суету. Именно, как ты говоришь, станем исполнять наш долг; и посмотри, мы еще и
счастье получим в придачу.
— Я не вижу нужды, чтобы ты лишил себя этого маленького удовольствия, но… если ты желаешь за это
получить гораздо большее
счастие, то… я тебя понимаю.
Она хотела доследить до конца, как в его ленивой душе любовь совершит переворот, как окончательно спадет с него гнет, как он не устоит перед близким
счастьем,
получит благоприятный ответ из деревни и, сияющий, прибежит, прилетит и положит его к ее ногам, как они оба, вперегонку, бросятся к тетке, и потом…
Спасая искренно и горячо от сетей «благодетеля», открывая глаза и матери и дочери на значение благодеяний — он влюбился сам в Наташу. Наташа влюбилась в него — и оба нашли
счастье друг в друге, оба у смертного одра матери
получили на него благословение.
За границей, в «тоске и
счастии», и, прибавлю, в самом строгом монашеском одиночестве (это особое сведение я уже
получил потом через Татьяну Павловну), он вдруг вспомнил о маме — и именно вспомнил ее «впалые щеки», и тотчас послал за нею.
Мы отправились туда, к
счастью недалеко, и, после хождения по разным комнатам и отделениям, наконец
получили записку и отправились.
Через неделю Катерина Васильевна
получила от него страстное и чрезвычайно смиренное письмо, в том смысле, что он никогда не надеялся ее взаимности, что для его
счастия было довольно только видеть ее иногда, даже и не говорить с нею, только видеть; что он жертвует и этим
счастьем и все-таки счастлив, и несчастлив, и тому подобное, и никаких ни просьб, ни желаний.
А мужчина говорит, и этот мужчина Дмитрий Сергеич: «это все для нас еще пустяки, милая маменька, Марья Алексевна! а настоящая-то важность вот у меня в кармане: вот, милая маменька, посмотрите, бумажник, какой толстый и набит все одними 100–рублевыми бумажками, и этот бумажник я вам, мамаша, дарю, потому что и это для нас пустяки! а вот этого бумажника, который еще толще, милая маменька, я вам не подарю, потому что в нем бумажек нет, а в нем все банковые билеты да векселя, и каждый билет и вексель дороже стоит, чем весь бумажник, который я вам подарил, милая маменька, Марья Алексевна!» — Умели вы, милый сын, Дмитрий Сергеич, составить
счастье моей дочери и всего нашего семейства; только откуда же, милый сын, вы такое богатство
получили?
Лопухов положительно знал, что будет ординатором (врачом) в одном из петербургских военных гошпиталей — это считается большим
счастьем — и скоро
получит кафедру в Академии.
Судьи, надеявшиеся на его благодарность, не удостоились
получить от него ни единого приветливого слова. Он в тот же день отправился в Покровское. Дубровский между тем лежал в постеле; уездный лекарь, по
счастию не совершенный невежда, успел пустить ему кровь, приставить пиявки и шпанские мухи. К вечеру ему стало легче, больной пришел в память. На другой день повезли его в Кистеневку, почти уже ему не принадлежащую.
Вот о кучерской жизни и мечтали «фалаторы», но редко кому удавалось достигнуть этого
счастья. Многие
получали увечье — их правление дороги отсылало в деревню без всякой пенсии. Если доходило до суда, то суд решал: «По собственной неосторожности». Многие простужались и умирали в больницах.
Если против какой-нибудь болезни предлагается очень много средств, то это значит, что болезнь неизлечима. Я думаю, напрягаю мозги, у меня много средств, очень много и, значит, в сущности, ни одного. Хорошо бы
получить от кого-нибудь наследство, хорошо бы выдать нашу Аню за очень богатого человека, хорошо бы поехать в Ярославль и попытать
счастья у тетушки-графини. Тетка ведь очень, очень богата.
Вместе с тем ее гневное чувство к Иохиму улеглось окончательно. Она была счастлива и сознавала, что обязана этим
счастьем ему: он научил ее, как опять привлечь к себе ребенка, и если теперь ее мальчик
получит от нее целые сокровища новых впечатлений, то за это оба они должны быть благодарны ему, мужику-дударю, их общему учителю.
— Нет. Я был поражен; но откуда было взяться слезам? Плакать о прошедшем — да ведь оно у меня все выжжено!.. Самый проступок ее не разрушил мое
счастие, а доказал мне только, что его вовсе никогда не бывало. О чем же тут было плакать? Впрочем, кто знает? Я, может быть, был бы более огорчен, если б я
получил это известие двумя неделями раньше…
— Ну, тогда придется идти к Ермошке. Больше не у кого взять, — решительно заявил Кишкин. — Его
счастье — все одно, рубль на рубль барыша
получит не пито — не едено.
— Нет, в один день и много уж
получать столько
счастья! — сказал Вихров, кладя письмо и ложась от душевного волнения на постель.
А кабы его в Петербурге к Евгению Константинычу пристроить, да еще он почувствовал бы, что не через Нину Леонтьевну свое
счастье получил, а через вас, да тогда вы тут катайтесь, как сыр в масле!
К
счастию, вечером у него консультация, за которую он
получит наличными двести рублей…
Чего он захочет, то ему сейчас во что бы то ни стало вынь да положи — иначе он с ума сойдет, и, в те поры ничего он на свете за это достижение не пожалеет, а потом, когда
получит, не дорожит
счастьем.
Тогда все
получало для меня другой смысл: и вид старых берез, блестевших с одной стороны на лунном небе своими кудрявыми ветвями, с другой — мрачно застилавших кусты и дорогу своими черными тенями, и спокойный, пышный, равномерно, как звук, возраставший блеск пруда, и лунный блеск капель росы на цветах перед галереей, тоже кладущих поперек серой рабатки свои грациозные тени, и звук перепела за прудом, и голос человека с большой дороги, и тихий, чуть слышный скрип двух старых берез друг о друга, и жужжание комара над ухом под одеялом, и падение зацепившегося за ветку яблока на сухие листья, и прыжки лягушек, которые иногда добирались до ступеней террасы и как-то таинственно блестели на месяце своими зеленоватыми спинками, — все это
получало для меня странный смысл — смысл слишком большой красоты и какого-то недоконченного
счастия.
Но, когда это было выполнено и между нами понемногу водворился мир, мы вдруг вспомнили, что без Балалайкина нам все-таки никак нельзя обойтись. Все мы уезжаем — кто же будет хлопотать об утверждении предприятия? Очевидно, что только один Балалайкин и может в таком деле
получить успех. Но
счастие и тут благоприятствовало нам, потому что в ту самую минуту, когда Глумов уже решался отправиться на розыски за Балалайкиным, последний обежал через двор и по черной лестнице опять очутился между нами.
На этом разговор кончился. К
счастью, Порфирий Владимирыч не слышал его — иначе он
получил бы новую и благодарную тему, которая, несомненно, освежила бы бесконечную канитель его нравоучительных разговоров.
— Извольте
получить, починен! Завтра пришлите, перевяжем. На ваше
счастье — комик он у вас…
Кукушкина. Однако вы должны знать, скоро ли он это место
получит. Может быть, даже это и от вас зависит. Я за него просительница. (Кланяется.) Вам нельзя будет мою просьбу не уважить; я мать, нежная мать, хлопочу для
счастья своих детей, своих птенцов.
— Счастливица Казакова, золотую медаль
получила… Вот
счастье… Поздравляем… Желаем всего лучшего… — слышится всюду.
Жуквич писал Елене: «Я
получил от князя очень грубый отказ от дому: что такое у вас произошло?.. Я, впрочем, вам наперед предсказывал, что откровенность с князем ни к чему не может повести доброму. Буду ли я когда-нибудь и где именно иметь
счастие встретиться с вами?»
К
счастью Миклакова, он после посещения князя удержался и не пил целый вечер, на другой день поутру отправился даже на службу, по возвращению с которой он и
получил благодатную весточку от г-жи Петицкой.
Надежда Антоновна. Что, достаточно? Ей нужно состояние, а состояние вам приобресть нельзя: откупов нет, концессии на железную дорогу вам не дадут. Состояние можно только
получить по наследству, да еще при большом
счастье выиграть в карты.
И догадался; — с досадой смотрел он на веселую толпу и думал о будущем, рассчитывал дни, сквозь зубы бормотал какие-то упреки… и потом, обратившись к дому… сказал: так точно! слух этот не лжив… через несколько недель здесь будет кровь, и больше; почему они не заплотят за долголетнее веселье одним днем страдания, когда другие, после бесчисленных мук, не
получают ни одной минуты
счастья!.. для чего они любимцы неба, а не я! — о, создатель, если б ты меня любил — как сына, — нет, — как приемыша… половина моей благодарности перевесила бы все их молитвы… — но ты меня проклял в час рождения… и я прокляну твое владычество, в час моей кончины…
Но — к несчастью или к
счастью — Илья Ильич родился помещиком средней руки,
получал дохода не более десяти тысяч рублей на ассигнации и вследствие того мог распоряжаться судьбами мира только в своих мечтаниях.
Милости боярыни к виновной девушке вводили всю домашнюю челядь в недоумение. У многих зашевелилась мысль подслужиться по поводу этой истории барыне и поустроить посредством этой подслуги свое собственное
счастье. Любимый повар Марфы Андревны первый сделал на этот предмет первую пробу. В один вечер,
получивши приказание насчет завтрашнего стола, он прямо осмелился просить у Плодомасовой позволения жениться на этой девушке.
Белесова. Я не мечтала о
счастии получить такой ответ от вас. Лучше бы мне не спрашивать.
«Для него, простого и обыкновенного человека, достаточно и того
счастья, которое он уже
получил, — думала она, закрывая лицо руками. — Пусть осуждают там, проклинают, а я вот назло всем возьму и погибну, возьму вот и погибну… Надо испытать все в жизни. Боже, как жутко и как хорошо!»
Действительно, на несколько времени ему стало лучше, и он даже
получил на время хорошее, спокойное расположение духа, сблизившись с одним существом, прекрасным и образованным, в котором думал найти свое
счастие.
В этом представлении общая мысль непременно
получит для нас какой-нибудь определенный образ, напр., от понятия бедности мы можем перейти к представлению бедняка, голодного, в рубище и пр., от понятия
счастья — к представлению какой-нибудь картины жизни, в которой мы сочли бы себя счастливыми, и т. п.
Если господу будет угодно благословить наше желание и
получить ваше родительское согласие, а равно и согласие любезнейшей дочери вашей, то заверяю вас клятвенным обещанием, что все дни живота моего будут направлены на то, чтобы день и ночь заботиться о том, чтоб каждое желание Натальи Васильевны угадывать и исполнять, и все мое
счастие будет состоять в том, чтоб она была счастлива, в чем, при помощи милосердного творца, надеюсь успех
получить.
Кажется, ее «
счастье» состояло просто в тем, что она
получала товар непосредственно из-за границы, без некоторых таможенных формальностей.
И кто теперь, какая дура за него пойдет?» Ну, и кабы эта безрассудная барыня Аграфена Григорьевна имела хоть сколько-нибудь разуму, ей бы и замолчать, а она стала продолжать разговор и уж прямо: «Матушка, говорит, Катерина Евграфовна, дело уж сделано, и теперь бы для нас было большое
счастие, если бы Феденька мой удостоился
получить руку вашей Ольги Николавны».
— Помнишь, Вася, помнишь, ведь это было с тобою; помнишь, когда ты чин
получил, ты от
счастья и от благодарности удвоил ревность и неделю только портил работу. С тобой и теперь то же самое…
С глубоко растроганным сердцем вышел я из кабинета Державина, благодаря бога, что он послал мне такое неожиданное
счастье — приблизиться к великому поэту, узнать его так коротко и
получить право любить его, как знакомого человека!
Раз
получил от судьбы подарок и… тот отняли! Мало ему его ума, его красоты, его великой души… Ему понадобилось еще мое
счастье! Отнял… А я? Что я? Я ничего… Так… Больной, недалекого ума, женоподобный, сантиментальный, обиженный богом… С наклонностью к безделью, мистицизму, суеверный… Добил друг!
Но всего более истребляются грибы зарождающимися в них мелкими белыми червячками; в иной год их бывает такое множество, что корень у всякого белого гриба, по наружности крепкий и здоровый, непременно источен внутри и рассыпается, если возьмешь его неосторожно или крепко рукою; по
счастию, шляпки грибов уже последние истачиваются червями и нередко остаются здоровыми и нетронутыми при совершенно съеденном внутри корне; удивительно, как
получают грибы питательные соки и как могут расти в таком положении?
Сверх того он рассчитывал на свое
счастье — и оно ему не изменило; несколько дней спустя он
получил место надзирателя над казенными магазинами, место выгодное, даже почетное и не требовавшее отменных талантов: самые магазины существовали только в предположении и даже не было с точностью известно, чем их наполнят, — а придумали их в видах государственной экономии.
Остались мы в своем доме хозяйствовать, и пошло у нас все очень благополучно, и считали мы так, что все это жениным
счастием, потому что настоящего объяснения долгое время ни от кого
получить не могли, но один раз пробежали тут мимо нас два господина и вдруг остановились и входят.
— Да… Судя по его записке, которую я сегодня
получила от него, судьба моя решится вечером… сегодня… Он пишет мне, что имеет сказать что-то очень важное… От моего ответа, пишет он, будет зависеть
счастье всей его жизни…
На их
счастье, о ту пору один молодой барин по соседству наследство после отца
получил и вздумал доставшимся именьем разом распорядиться по-своему.
Что же касается Дуни, девочка была, как говорится, на седьмом небе. Пройти в два года курс сельской учительницы ей, уже подготовленной первоначально обучением в приюте, и
получить место в деревне, в селе, где-нибудь в глуши, среди любимых полей и лесного приволья — это ли была не радость, не
счастье для нее, бедной сиротки, настоящего деревенского дитяти!
К
счастью Артура, денежные пакеты, которые он
получал из родины, с каждым месяцем становились всё меньше и меньше, приходили в Париж всё реже и реже…Сотни постепенно вытесняли собой тысячи.
Висленеву стало так грустно, так досадно, даже так страшно, что он не выдержал и в сумерки второго дня своего пребывания в Париже сбежал с своей мансарды и толкнулся в двери Бодростиной. К великому его
счастию, двери эти на сей раз были не заперты, и Иосаф Платонович,
получив разрешение взойти, очутился в приятном полумраке пред самою Глафирой, которая лежала на мягком оттомане пред тлеющим камином и грациозно куталась в волнистом пледе.