Неточные совпадения
Кстати, не знаю наверно даже до сего дня, подкупили они Петра Ипполитовича, моего
хозяина, или нет, и
получил ли он
от них хоть сколько-нибудь тогда за услуги или просто пошел в их общество для радостей интриги; но только и он был за мной шпионом, и жена его — это я знаю наверно.
— Вот и отлично, — обрадовался Привалов. — Это
хозяин моей квартиры в Узле, — объяснял он Бахареву, — следовательно,
от него я могу
получить все необходимые указания и, может быть, даже материалы.
Половые и официанты жалованья в трактирах и ресторанах не
получали, а еще сами платили
хозяевам из доходов или определенную сумму, начиная
от трех рублей в месяц и выше, или 20 процентов с чаевых, вносимых в кассу.
Отец с матерью старались растолковать мне, что совершенно добрых людей мало на свете, что парашинские старики, которых отец мой знает давно, люди честные и правдивые, сказали ему, что Мироныч начальник умный и распорядительный, заботливый о господском и о крестьянском деле; они говорили, что, конечно, он потакает и потворствует своей родне и богатым мужикам, которые находятся в милости у главного управителя, Михайлы Максимыча, но что как же быть? свой своему поневоле друг, и что нельзя не уважить Михайле Максимычу; что Мироныч хотя гуляет, но на работах всегда бывает в трезвом виде и не дерется без толку; что он не поживился ни одной копейкой, ни господской, ни крестьянской, а наживает большие деньги
от дегтя и кожевенных заводов, потому что он в части у
хозяев, то есть у богатых парашинских мужиков, промышляющих в башкирских лесах сидкою дегтя и покупкою у башкирцев кож разного мелкого и крупного скота; что хотя
хозяевам маленько и обидно, ну, да они богаты и
получают большие барыши.
Я воспользовался этим и много
получил доброго
от нее. После обеда мои
хозяева ложились спать, а я сбегал вниз и, если она была дома, сидел у нее по часу, даже больше.
Я же разносил взятки смотрителю ярмарки и еще каким-то нужным людям,
получая от них «разрешительные бумажки на всякое беззаконие», как именовал
хозяин эти документы. За все это я
получил право дожидаться
хозяев у двери, на крыльце, когда они вечерами уходили в гости. Это случалось не часто, но они возвращались домой после полуночи, и несколько часов я сидел на площадке крыльца или на куче бревен, против него, глядя в окна квартиры моей дамы, жадно слушая веселый говор и музыку.
— Фю-ю! На этот счет вы себе можете быть вполне спокойны. Это совсем не та история, что вы думаете. Здесь свобода: все равные, кто за себя платит деньги. И знаете, что я вам еще скажу? Вот вы простые люди, а я вас больше почитаю… потому что я вижу: вы в вашем месте были
хозяева. Это же видно сразу. А этого шарлатана я, может быть, и держать не стал бы, если бы за него не платили
от Тамани-холла. Ну, что мне за дело! У «босса» денег много, каждую неделю я свое
получаю аккуратно.
Гость попытался восстановить общественное спокойствие и приятность беседы, но напрасно:
от всех начал он
получать короткие ответы,
от хозяина же и не совсем учтивые.
Гостиница эта была надежда и отчаяние всех мелких гражданских чиновников в NN, утешительница в скорбях и место разгула в радостях; направо
от входа, вечно на одном месте, стоял бесстрастный
хозяин за конторкой и перед ним его приказчик в белой рубашке, с окладистой бородой и с отчаянным пробором против левого глаза; в этой конторке хоронилось, в первые числа месяца, больше половины жалованья, полученного всеми столоначальниками, их помощниками и помощниками их помощников (секретари редко ходили, по крайней мере, на свой счет; с секретарства у чиновников к страсти
получать присовокупляется страсть хранить, — они делаются консерваторами).
— Жалеть его — не за что. Зря орал, ну и
получил, сколько следовало… Я его знаю: он — парень хороший, усердный, здоровый и — неглуп. А рассуждать — не его дело: рассуждать я могу, потому что я —
хозяин. Это не просто, хозяином-то быть!..
От зуботычины он не помрет, а умнее будет… Так-то… Эх, Фома! Младенец ты… ничего не понимаешь… надо учить тебя жить-то… Может, уж немного осталось веку моего на земле…
Мысль о том тревожила его весь день и всю ночь, а поутру он
получил от ростовщика портрет, который принесла ему какая-то женщина, единственное существо, бывшее у него в услугах, объявившая тут же, что
хозяин не хочет портрета, не дает за него ничего и присылает назад.
Некоторые же из обличителей задавались такой мыслию: «Мы, дескать, будем обличать и ославлять бедняка за его скудость; когда это дойдет до
хозяина,
от которого он
получает жалованье, так хозяин-то усовестится, да и сделает ему прибавку».
Егор Михайлович помог так хорошо, что часу в третьем охотника, к великому его неудовольствию и удивлению, ввели в присутствие, поставили в ставку и с общею почему-то веселостью, начиная
от сторожей до председателя, раздели, обрили, одели и выпустили за двери, и через пять минут Дутлов отсчитал деньги,
получил квитанцию и, простившись с
хозяином и охотником, пошел на квартиру к купцу, где стояли рекруты из Покровского.
— Потерянный я человек… Зачем меня мать на свет родила? Ничего не известно… Темь!.. Теснота!.. Прощай, Максим, коли ты не хочешь пить со мной. В пекарню я не пойду. Деньги у меня есть за
хозяином —
получи и дай мне, я их пропью… Нет! Возьми себе на книги… Берешь? Не хочешь? Не надо… А то возьми? Свинья ты, коли так… Уйди
от меня! У-уходи!
Когда наступала моя очередь укладывать крендели, — стоя у стола я рассказывал ребятам все, что знал и что — на мой взгляд — они тоже должны были знать. Чтобы заглушить ворчливый шум работы, нужно было говорить громко, а когда меня слушали хорошо, я, увлекаясь, повышал голос и, будучи застигнут
хозяином в такой момент «подъема духа»,
получил от него прозвище и наказание.
Портные потребовали
от хозяев возвышения задельной платы и,
получив отказ, бросили работу.
Она
получила от него, по короткому знакомству, тоже билет на одну свою особу; но, не поняв хорошенько или надеясь на расположение
хозяина, приехала с двумя дочерьми и тремя маленькими внучатами и всех их преспокойно рассадила около себя.
— На мельницах
от хозяина приказ
получу… А там, может, и на все лето уеду… На Низ, может, сплыву, — отвечал Алексей, привязывая саврасок óбротями к заду тележки.
В зале было прохладно. В настежь открытые большие окна врывался чудный аромат
от цветника, разбитого в саду. Все шумно стали рассаживаться и заказывать себе блюда. Так как вкусы у моряков были разнообразные, то хозяину-французу пришлось обходить каждого и запоминать, кто чего желает. Расторопные лакеи-канаки в своих белых куртках и шароварах бесшумно выходили,
получая приказания
хозяина на канацком языке.
Головорезы
от своих
хозяев, именитых армян да греков,
получали бочонки с медью, тайно спроваживали их к Гурьеву городку, а оттоль в телегах на Мертвый Култу́к.
Пришел на зов коридорный и разъяснил все дело. Вчерашний дежурный,
получив от Меркулова рублевку, делом не волоча, тотчас же выпил за его здоровье. А во хмелю бывал он нехорош, накричал, набуянил, из постояльцев кого-то обругал,
хозяина заушил и с меркуловской запиской в части ночевал.
В начале сентября работа в мастерской кипела. Наступил книжный и учебный сезон, в громадном количестве шли партии учебников. Теперь кончали в десять часов вечера, мастерскую запирали на ключ и раньше никого не выпускали. Но выпадали вечера, когда делать было нечего, а девушек все-таки держали до десяти: мастера за сверхурочные часы
получали по пятнадцати копеек в час, и они в это время, тайно
от хозяина, работали свою частную работу — заказ писчебумажного магазина на школьные тетради.
— Тебе же бы
от этого помощь была, — снова заговорила Александра Михайловна. — Ты вот все меньше зарабатываешь: раньше семьдесят — восемьдесят рублей
получал, а нынче хорошо, как сорок придется в месяц, да и то когда не хвораешь; а теперь и совсем пустяки приносишь;
хозяин вон вперед уж и давать перестал, а мы и в лавочку на книжку задолжали, и за квартиру второй месяц не платим; погребщик сегодня сказал, что больше в долг не будет отпускать. А тогда бы все-таки помощь была тебе.
Сапоги братнины он скоро разбил, и
хозяин разбранил его за то, что он ходил с махрами на сапогах и голыми пальцами, и велел купить ему новые сапоги на базаре. Сапоги были новые, и Алеша радовался на них, но ноги у него были все старые, и они к вечеру ныли у него
от беготни, и он сердился на них. Алеша боялся, как бы отец, когда приедет за него
получить деньги, не обиделся бы за то, что купец за сапоги вычтет из жалованья.
Идеал создан, оттертый фаворитом
от заслуженного первого места, опальный Миних, ожидавший себе ссылки
от властительного соперника, предложил Анне Леопольдовне освобождение и,
получив согласие, в тот же вечер весело поужинал в Летнем дворце, а ночью арестовал его
хозяина, назвав его своим гренадерам «вором, изменником, похитителем верховной власти». Бирона вытащили в одном белье из-под кровати. Другой отряд гренадер арестовал Бестужева. Затем схвачены были два брата регента и его зять, генерал Бисмарк.
Я удивляюсь, что в резолюции ничего не упомянуто о том, что тут заявил товарищ Бутыркин, Он обещается воротить новому
хозяину те тысячу восемьсот рублей, что
получил от него за этот дом, только бы дом остался за яслями.
Возвратившись за ними через несколько часов, он
получил от беззастенчивого
хозяина лишь квитанцию ссудной кассы на позабытые шары.
Первое лето они не приезжали в имение, а следующей весной Хлебников
получил письмо
от Алфимова, который оставил его в управителях, с приказом приготовить дом для принятия не только
хозяев, но и многочисленных гостей.
В тот самый день, когда фрейлина Якобина Менгден
получила письмо
от своей сводной сестры Станиславы, разрушившее надежды на московское гостеприимство, в Москве, на Басманной у окна небольшого, в пять окон, деревянного дома, окрашенного в серый цвет, принадлежавшего майору Ивану Осиповичу Лысенко, стоял сам
хозяин и глядел на широкую улицу.
Впоследствии она не раз ходила к митрополиту,
получала от него благословения, образки и книжечки и кончила тем, что перешла в православие и, говорят, вела в мире чрезвычайно высокую подвижническую жизнь и всегда горячо любила и уважала Филарета. Но в этот же самый визит его к П. он показал себя нам и в ином свете: едва он уселся в почетном месте на диване, как к нему подсоседилась свояченица
хозяина, пожилая девица, и пустилась его «занимать».