Неточные совпадения
Посему, находя, что все ныне существующие мундиры лишь в слабой степени удовлетворяют этой важной цели, я
полагал бы необходимым составить специальную на сей
предмет комиссию, которой и препоручить начертать план градоначальнического мундира.
— Позвольте мне, досточтимый мною, обратить вас вновь к
предмету прекращенного разговора. Если бы,
положим, я приобрел то самое имение, о котором вы изволили упомянуть, то во сколько времени и как скоро можно разбогатеть в такой степени…
— Моя цена! Мы, верно, как-нибудь ошиблись или не понимаем друг друга, позабыли, в чем состоит
предмет. Я
полагаю с своей стороны, положа руку на сердце: по восьми гривен за душу, это самая красная цена!
Они говорили, что все это вздор, что похищенье губернаторской дочки более дело гусарское, нежели гражданское, что Чичиков не сделает этого, что бабы врут, что баба что мешок: что
положат, то несет, что главный
предмет, на который нужно обратить внимание, есть мертвые души, которые, впрочем, черт его знает, что значат, но в них заключено, однако ж, весьма скверное, нехорошее.
— Позвольте, почтеннейший, вновь обратить вас к
предмету прекращенного разговора. Я спрашивал вас о том, как быть, как поступить, как лучше приняться… [Далее в рукописи отсутствуют две страницы. В первом издании второго тома «Мертвых душ» (1855) примечание: «Здесь в разговоре Костанжогло с Чичиковым пропуск. Должно
полагать, что Костанжогло предложил Чичикову приобрести покупкою именье соседа его, помещика Хлобуева».]
Они
положили наконец потолковать окончательно об этом
предмете и решить, по крайней мере, что и как им делать, и какие меры предпринять, и что такое он именно: такой ли человек, которого нужно задержать и схватить, как неблагонамеренного, или же он такой человек, который может сам схватить и задержать их всех, как неблагонамеренных.
Там у меня было достопримечательного — полукруглое окно, ужасно низкий потолок, клеенчатый диван, на котором Лукерья к ночи постилала мне простыню и
клала подушку, а прочей мебели лишь два
предмета — простейший тесовый стол и дырявый плетеный стул.
Вековые дубы, могучие кедры, черная береза, клен, аралия, ель, тополь, граб, пихта, лиственница и тис росли здесь в живописном беспорядке. Что-то особенное было в этом лесу. Внизу, под деревьями, царил полумрак. Дерсу шел медленно и, по обыкновению, внимательно смотрел себе под ноги. Вдруг он остановился и, не спуская глаз с какого-то
предмета, стал снимать котомку,
положил на землю ружье и сошки, бросил топор, затем лег на землю ничком и начал кого-то о чем-то просить.
— Ну,
положим, что существует, хотя ты, по обыкновению, его и переврал. Из деяний апостольских известны многие случаи, что даже от
предметов, коими при жизни пользовались святые люди, как-то: главотяжи, убрусцы и иные тому подобные… Так и от них происходили чудеса и исцеления.
Первый завтрак у Стабровских опять послужил
предметом ужаса для мисс Дудль. «Неорганизованная девочка» решительно не умела держать себя за столом,
клала локти чуть не на тарелку, стучала ложкой, жевала, раскрывая рот, болтала ногами и — о, ужас! — вытащила в заключение из кармана совсем грязный носовой платок. Мисс Дудль чуть не сделалось дурно.
Подойдя к столу, он
положил на него один странный
предмет, с которым и вступил в гостиную, держа его пред собой в обеих руках.
В метафизических рассуждениях, которые бывали одним из главных
предметов наших разговоров, я любил ту минуту, когда мысли быстрее и быстрее следуют одна за другой и, становясь все более и более отвлеченными, доходят, наконец, до такой степени туманности, что не видишь возможности выразить их и,
полагая сказать то, что думаешь, говоришь совсем другое.
— И для продолжительной любви, вы
полагаете, необходимою девственную невинность со стороны женщины и брак? — расспрашивал Павел, очень хорошо заранее зная мнение Неведомова по этому
предмету.
Имея в виду, с одной стороны, что преждевременное исполнение супружеских обязанностей вообще имеет вредное влияние на человеческий организм, а с другой стороны, что ранние браки в значительной мере усложняют успешное отправление рекрутской повинности, он, Удодов,
полагал бы разрешать крестьянам мужеского пола вступать в брак не прежде, как по вынутии благоприятного рекрутского жребия, и притом по надлежащем освидетельствовании, в особо учрежденном на сей
предмет присутствии, относительно достижения действительного физического совершеннолетия.
Даша
положила на стол небольшой квадратный
предмет, завернутый аккуратно в белую бумагу и тщательно перевязанный розовой ленточкой.
— Обо всем этом, я
полагаю, рановременно еще говорить, — вмешался в разговор Тулузов, — и я просил бы пока не решать ничего по этому
предмету, потому что я в непродолжительном времени поеду в Петербург и там посоветуюсь об этом.
Иудушка тоже был доволен такой развязкой и, в знак сыновней благодарности, велел при отъезде Арины Петровны в Погорелку
положить ей в тарантас между прочим фунт икры, что было уже высшим знаком уважения, ибо икра —
предмет не свой, а купленный.
Посему, и в видах поднятия народного духа, я
полагал бы необходимым всенародно объявить: 1) что занятие курением табака свободно везде, за нижеследующими исключениями (следовало 81 п. исключений); 2) что выбор покроя одежды предоставляется личному усмотрению каждого, с таковым, однако ж, изъятием, что появление на улицах и в публичных местах в обнаженном виде по-прежнему остается недозволительным, и 3) что преследование за ношение бороды и длинных волос прекращается, а все начатые по сему
предмету дела предаются забвению, за исключением лишь нижеследующих случаев (поименовано 33 исключения)».
Сидя, он или опирался плечом на ближайший
предмет, или крепко
клал на него руку.
Яичница. А как, сударыня, если бы пришлось вам избрать
предмет? Позвольте узнать ваш вкус. Извините, что я так прямо. В какой службе, вы
полагаете, быть приличнее мужу?
— И того вы не имеете права делать: сами вы русская, отец у него русский, и потому он должен оставаться русским, пока у него собственного, личного какого-нибудь желания не явится по сему
предмету; а то вдруг вы сделаете его,
положим, каким-нибудь немцем и протестантом, а он потом спросит вас: «На каком основании, маменька, вы отторгнули меня от моей родины и от моей природной религии?» — что вы на это скажете ему?
Елена видела, что полученная телеграмма очень успокоила князя, а потому,
полагая, что он должен был почувствовать некоторую благодарность к Жуквичу хоть и за маленькую, но все-таки услугу со стороны того, сочла настоящую минуту весьма удобною начать разговор с князем об интересующем ее
предмете.
— Я
полагаю, что этот
предмет нами уже исчерпан и что насчет его не может быть даже недоразумений. Дело идет вовсе не о праве на вознаграждение — это право вне всякого спора, — а лишь о размере его. Я надеюсь, что это наконец ясно.
Этим переходом разговора на Домну Осиповну он
полагал доставить Бегушеву приятный
предмет для разговора и тем отвлечь его от мрачных мыслей.
Положим, можно изобресть предприятие на разработку какого-нибудь вещества, которого мало в известной местности находится… изобресть предприятие на разработку
предмета, совершенно не существующего в этой местности, — но там открылось предприятие, утвержденное правительством, и акции которого превосходнейшим образом разошлись, в котором поименованной местности совсем не существовало на всем земном шаре; вот и ваше дело несколько в этом роде, — заключил он, относясь к Янсутскому.
С тем вместе наше воззрение на сущность возвышенного признает его фактическую реальность, между тем как обыкновенно
полагают, будто бы возвышенное в действительности только кажется возвышенным от вмешательства нашей фантазии, расширяющей до безграничности объем или силу возвышенного
предмета или явления.
Потому, находя
предмет X прекраснее А, мы в действительной жизни нисколько не перестаем находить прекрасным
предмет А.
Положим, что «Отелло» выше «Макбета» или «Макбет» выше «Отелло», — несмотря на превосходство одной из этих трагедий над другой, они обе остаются прекрасными.
Надо
полагать, между ним и Варварой велись одновременно какие-нибудь тайные и более ясные переговоры по этому
предмету, потому что однажды, подкараулив, когда все господа ушли на репетицию и в квартире оставался только Беккер, Варвара спешно повела Петю наверх и прямо вошла с ним в комнату акробата.
Они цепляются за каждый момент как за истину; какое-нибудь одностороннее определение принимают за все определения
предмета; им надобно сентенции, готовые правила; пробравшись до станции, они — смешно доверчивые —
полагают всякий раз, что достигли абсолютной цели и располагаются отдыхать.
С восторгом погладил меня по голове пан Кнышевский и повел меня к себе в светлицу. Там достал он пряник и в продолжении того, как я ел его, он уговаривал меня учиться ирмолойному пению. Струсил я крепко, услышав, что еще есть
предмет учения. Я
полагал, что далее псалтыря нет более чему учиться человеку, как тут является ирмолой; но, дабы угодить наставнику и отблагодарить за засохший пряник, я согласился.
Время подошло к обеду, и пан Кнышевский спросил нас с уроками. Из нас Петрусь проговорил урок бойко: знал назвать буквы и в ряд, и в разбивку; и боком ему поставят и вверх ногами, а он так и дует, и не ошибается, до того, что пан Кнышевский возвел очи горе и,
положив руку на Петрусину голову, сказал:"Вот дитина!"Павлусь не достиг до него. Он знал разницу между буквами, но ошибочно называл и относился к любимым им
предметам; например, вместо «буки», все говорил «булки» и не мог иначе назвать.
— Войдите ж, войдите, — примолвил он, наконец, — войдите, драгоценнейший Василий Михайлович, осените прибытием и
положите печать… на все эти обыкновенные
предметы… — проговорил Ярослав Ильич, показав рукой в один угол комнаты, покраснев, как махровая роза, сбившись, запутавшись в сердцах на то, что самая благородная фраза завязла и лопнула даром, и с громом подвинул стул на самую средину комнаты.
Положим, что это сказано в рассуждении другой любви, однако, что попы ни сочиняй, — всякая любовь есть «влечение к
предмету».
Твердынский. Ведь вот какие странные бывают казусы. Жили мы с вами, жили три месяца, и все говорили только о
предметах, вызывающих на размышления, а теперь мгновенно мое воззрение на вас совсем изменилось. Отчего ж вы не хотите, чтоб я
положил так руку? (
Кладет руку на спинку кресла, на котором сидит Катерина Матвеевна.) Я ни до чего не коснусь без разрешения. Ни до чего.
И все это в рассказах Василия Ивановича освещалось тем особенным внутренним чувством, какое
кладет истинный художник в изображение интересующего его
предмета.
Это-с единоличное мнение министра государственных имуществ, который, когда был возбужден общий вопрос по сему
предмету, то
полагал с своей стороны, что на те случаи, где нарушены границы генерального межевания, не должно распространяться десятилетней давности, и с ним, однако, никто не согласился…
Но этому была еще причина тайная, странная, глупая, которую я таил, за которую дрожал, как кащей, и даже при одной мысли о ней, один на один с опрокинутой моей головою, где-нибудь в таинственном, темном углу, куда не посягал инквизиторский, насмешливый взгляд никакой голубоокой плутовки, при одной мысли об этом
предмете я чуть не задыхался от смущения, стыда и боязни, — словом, я был влюблен, то есть,
положим, что я сказал вздор: этого быть не могло; но отчего же из всех лиц, меня окружавших, только одно лицо уловлялось моим вниманием?
Впрочем, надо признаться, что Шишков был находка,
клад для насмешников: его крайняя рассеянность, невероятная забывчивость и неузнавание людей самых коротких, несмотря на хорошее зрение, его постоянное устремление мысли на любимые свои
предметы служили неиссякаемым источником для разных анекдотов, истинных и выдуманных.
Положим, вы специалист по какой-нибудь части (я ничего не знаю, я только предполагаю); вы избрали
предметом историю давно перемешавшихся и исчезнувших племен; вы занимаетесь агрономиею, астрономиею, пчеловодством и проч., и проч.
Положим, ваш покорнейший слуга ровнехонько ничего не смыслит в этих
предметах, он круглый невежда в деле истории, агрономии, астрономии и проч.; но любит он, например, картины и посвящает время свое на изучение изящных искусств.
То, наконец, говорили, что будто бы выходит такое, что некоторые чиновники, начиная с самых древнейших, должны для того, чтоб немедленно сделаться образованными, какой-то экзамен по всем
предметам держать и что, таким образом, прибавлял рассказчик, многое выйдет на чистую воду, и некоторым господам придется
положить свои карты на стол, — одним словом, рассказывались тысяча таких или тому подобных пренелепейших толков.
— Н-да… я вижу, что коснулся действительно щекотливого
предмета! — уставя в землю глаза, медленно проговорил Свитка. — Кто уполномочил меня?.. хм!..
Полагаю, ваш собственный интерес, ваша собственная польза.
— Итак, ваше превосходительство не посетуете на меня, если я все-таки буду продолжать по
предмету моего ходатайства, — говорил владыка; — я нарочно сам лично приехал к вашему превосходительству, потому что я очень беру к сердцу это дело. Под полицейский надзор отдан человек вполне почтенный, которого я знаю давно как человека честного, благонамеренного, — примите в том мое ручательство. Вам,
полагаю, неверно доложили о нем.
Полагая магизм в основу своих отношений к миру, к земле, к плоти, прародители затемнили и ослабили в себе естественную свою софийность, в силу которой Адаму была присуща власть над миром как богоносному и богоприемлющему существу, — не как
предмет вожделения и самостоятельная цель, но как одно из проявлений его духовной высоты и святости.
— Опять твоя баба ревет! Знать, ревнива, щекотки боится! Не люблю бабьего визгу. Как ножом режет! Эх, бабы, бабы! И на какой
предмет вас бог создал? Для какой такой стати? Мерси за ужин, господа почтенные! Теперь бы винца выпить, чтоб прекрасные сны снились! У барыни твоей, должно
полагать, вина того тьма-тьмущая! Пей — не хочу!
Ботанику читал профессор Руссов, но его студенты-медики не посещали: он и сам
полагал, что студентам-медикам не до ботаники, — слишком много более нужных для них
предметов, экзаменовал только для проформы, и экзамены у него были сплошным собранием анекдотов.
Притом же, во время своих разъездов по «внутренней страже», он побывал в деревне у тещи, и та ему, надо
полагать, дала новые нотации на разные
предметы и, между прочим, насчет филаретовского кутейника, который гетманской дочери с первого взгляда не нравился, да и не мог нравиться…
По данному заранее наставлению Мамон
положил на стол горсть серебра и пал опять на землю. Тут снова пошли ходить струи дыма, сгущались более и более и наконец затмили все
предметы. Исчезли и таинственный старик, и книга Адамова; только мелькали вниз и вверх семь огненных пятен, и череп скалил свои желтые зубы. Голова у Мамона закружилась, и он пал без памяти. Придя в себя, очутился на берегу Яузы, где его ожидали холопы и лошадь его.
Обе они поняли ту беззаветную, горячую любовь, которую питал бедный юноша к своей бежавшей с другим кузине, и сила этой любви усугублялась в их глазах силой непроницаемой тайны, в которую облек свое чувство юноша не только для окружающих, но и для самого
предмета этой безграничной, почти неземной привязанности, той высшей любви, из-за которой душу свою
полагают за друга.
Скажем более: властное потемкинское «не тронь — моя» и данное светлейшему честное слово,
положив между ним и
предметом его любви безбрежную пропасть, только усилило в нем обожание этой женщине.