Неточные совпадения
В конце февраля случилось, что новорожденная дочь Анны, названная тоже Анной, заболела. Алексей Александрович был утром в детской и, распорядившись
послать за докторов, поехал в министерство. Окончив свои дела, он вернулся домой в четвертом часу. Войдя в переднюю, он увидал красавца лакея в галунах и медвежьей пелеринке, державшего белую ротонду из американской
собаки.
Прежде чем увидать Степана Аркадьича, он увидал его
собаку. Из-под вывороченного корня ольхи выскочил Крак, весь черный от вонючей болотной тины, и с видом победителя обнюхался с Лаской.
За Краком показалась в тени ольх и статная фигура Степана Аркадьича. Он
шел навстречу красный, распотевший, с расстегнутым воротом, всё так же прихрамывая.
— И на что бы трогать? Пусть бы,
собака, бранился! То уже такой народ, что не может не браниться! Ох, вей мир, какое счастие
посылает бог людям! Сто червонцев
за то только, что прогнал нас! А наш брат: ему и пейсики оборвут, и из морды сделают такое, что и глядеть не можно, а никто не даст ста червонных. О, Боже мой! Боже милосердый!
— А вы небось выдержите? Нет, я бы не выдержал!
За сто рублей награждения
идти на этакий ужас!
Идти с фальшивым билетом — куда же? — в банкирскую контору, где на этом
собаку съели, — нет, я бы сконфузился. А вы не сконфузитесь?
— Он сейчас воротится,
за котом
пошел. Ученое его занятие тишины требует. Я даже
собаку мужеву мышьяком отравила, уж очень выла
собака в светлые ночи. Теперь у нас — кот, Никитой зовем, я люблю, чтобы в доме было животное.
Захар, услышав этот зов, не прыгнул по обыкновению с лежанки, стуча ногами, не заворчал; он медленно сполз с печки и
пошел, задевая
за все и руками и боками, тихо, нехотя, как
собака, которая по голосу господина чувствует, что проказа ее открыта и что зовут ее на расправу.
За гробом
шло несколько женщин, все в широких белых платьях, повязанные белыми же платками, несколько детей и
собака.
Но
за это их били по рукам, и они тотчас же смирялись и походили на
собак, которые
идут сзади прохожих, сгорая желанием укусить, да не смеют.
Но
собака не унималась и жалась к нему так, что мешала
идти. Оказалось, что поблизости был тигр. Увидев человека, он спрятался
за дерево. По совершенной случайности вышло так, что Дерсу направился именно к тому же дереву.
В это время, от двенадцати до трех часов, самый решительный и сосредоточенный человек не в состоянии охотиться, и самая преданная
собака начинает «чистить охотнику шпоры», то есть
идет за ним шагом, болезненно прищурив глаза и преувеличенно высунув язык, а в ответ на укоризны своего господина униженно виляет хвостом и выражает смущение на лице, но вперед не подвигается.
Идешь вдоль опушки, глядишь
за собакой, а между тем любимые образы, любимые лица, мертвые и живые, приходят на память, давным-давно заснувшие впечатления неожиданно просыпаются; воображенье реет и носится, как птица, и все так ясно движется и стоит перед глазами.
Водились
за ним, правда, некоторые слабости: он, например, сватался
за всех богатых невест в губернии и, получив отказ от руки и от дому, с сокрушенным сердцем доверял свое горе всем друзьям и знакомым, а родителям невест продолжал
посылать в подарок кислые персики и другие сырые произведения своего сада; любил повторять один и тот же анекдот, который, несмотря на уважение г-на Полутыкина к его достоинствам, решительно никогда никого не смешил; хвалил сочинение Акима Нахимова и повесть Пинну;заикался; называл свою
собаку Астрономом; вместо однакоговорил одначеи завел у себя в доме французскую кухню, тайна которой, по понятиям его повара, состояла в полном изменении естественного вкуса каждого кушанья: мясо у этого искусника отзывалось рыбой, рыба — грибами, макароны — порохом; зато ни одна морковка не попадала в суп, не приняв вида ромба или трапеции.
Собаки поднялись и
пошли за ним.
Стрелки
шли впереди, а я немного отстал от них.
За поворотом они увидали на протоке пятнистых оленей — телка и самку. Загурский стрелял и убил матку. Телок не убежал; остановился и недоумевающе смотрел, что люди делают с его матерью и почему она не встает с земли. Я велел его прогнать. Трижды Туртыгин прогонял телка, и трижды он возвращался назад. Пришлось пугнуть его
собаками.
Отбежав немного,
собака снова вернулась назад и тогда только успокоилась, когда убедилась, что я
иду за ней следом.
Люди
шли молча; опустив головы и высунув изо рта длинные языки, тихонько
за ними плелись
собаки.
Архип взял свечку из рук барина, отыскал
за печкою фонарь, засветил его, и оба тихо сошли с крыльца и
пошли около двора. Сторож начал бить в чугунную доску,
собаки залаяли. «Кто сторожа?» — спросил Дубровский. «Мы, батюшка, — отвечал тонкий голос, — Василиса да Лукерья». — «Подите по дворам, — сказал им Дубровский, — вас не нужно». — «Шабаш», — примолвил Архип. «Спасибо, кормилец», — отвечали бабы и тотчас отправились домой.
— Ну, кому, скажи, пожалуйста, вред от благодарности, — говорил мне один добродетельный подсудок, «не бравший взяток», — подумай: ведь дело кончено, человек чувствует, что всем тебе обязан, и
идет с благодарной душой… А ты его чуть не
собаками…
За что?
— Ничего, авось
за собакой камень не пропадет! Я теперь на отчаянность
пошел… С голого, что со святого, — взять нечего.
Часто, отправляясь на Сенную площадь
за водой, бабушка брала меня с собою, и однажды мы увидели, как пятеро мещан бьют мужика, — свалили его на землю и рвут, точно
собаки собаку. Бабушка сбросила ведра с коромысла и, размахивая им,
пошла на мещан, крикнув мне...
— Видела я во сне отца твоего,
идет будто полем с палочкой ореховой в руке, посвистывает, а следом
за ним пестрая
собака бежит, трясет языком. Что-то частенько Максим Савватеич сниться мне стал, — видно, беспокойна душенька его неприютная…
Быть бы Якову
собакою —
Выл бы Яков с утра до ночи:
Ой, скушно мне!
Ой, грустно мне!
По улице монахиня
идет;
На заборе ворона сидит.
Ой, скушно мне!
За печкою сверчок торохтит,
Тараканы беспокоятся.
Ой, скушно мне!
Нищий вывесил портянки сушить,
А другой нищий портянки украл!
Ой, скушно мне!
Да, ох, грустно мне!
Мне случилось однажды, сидя в камыше на лодке с удочкой, услышать свист, похожий на отрывистый свист или крик погоныша, только не чистый, а сиповатый; вскоре
за тем выплыла из осоки болотная курица, и я подумал, что этот сиповатый крик принадлежит ей; потом, чрез несколько лет, я услышал точно такой же сиповатый свист в камыше отдельного озерка; я
послал туда
собаку, наверное ожидая болотной курицы, но
собака выгнала мне погоныша, которого я и убил.
Только в стрельбе с подъезда к птице крупной и сторожкой, сидящей на земле, а не на деревьях,
собака мешает, потому что птица боится ее; но если
собака вежлива, [То есть не гоняется
за птицей и совершенно послушна] то она во время самого подъезда будет
идти под дрожками или под телегой, так что ее и не увидишь; сначала станет она это делать по приказанию охотника, а потом по собственной догадке.
Следовательно, приучив сначала молодую
собаку к себе, к подаванью поноски, к твердой стойке даже над кормом, одним словом, к совершенному послушанию и исполнению своих приказаний, отдаваемых на каком угодно языке, для чего в России прежде ломали немецкий, а теперь коверкают французский язык, — охотник может
идти с своею ученицей в поле или болото, и она, не дрессированная на парфорсе, будет находить дичь, стоять над ней, не гоняться
за живою и бережно подавать убитую или раненую; все это будет делать она сначала неловко, непроворно, неискусно, но в течение года совершенно привыкнет.
Журавли медленно подвигались прямо на меня, а мои дрожки продолжали ездить взад и вперед до тех пор, пока вся журавлиная стая не подошла ко мне очень близко. Наконец, я выстрелил: три журавля остались на месте, а четвертый, тяжело раненный,
пошел на отлет книзу и упал, версты
за полторы, в глухой и болотистой уреме, при соединении реки Боклы с Насягаем. Я искал его вплоть до вечера и, наконец, нашел с помощью
собаки, но уже мертвого.
Поднявши стаю, надобно следить глазами
за ее полетом, всегда прямолинейным, и
идти или, всего лучше, ехать верхом по его направлению; стая перемещается недалеко; завалившись в долинку, в овражек или
за горку, она садится большею частию в ближайший кустарники редко в чистое поле, разве там, где перелет до кустов слишком далек; переместившись, она бежит шибко, но
собака, напавши на след снова, легко ее находит.
Ну, а я этой порой, по матушкину благословению, у Сережки Протушина двадцать рублей достал, да во Псков по машине и отправился, да приехал-то в лихорадке; меня там святцами зачитывать старухи принялись, а я пьян сижу, да
пошел потом по кабакам на последние, да в бесчувствии всю ночь на улице и провалялся, ан к утру горячка, а тем временем
за ночь еще
собаки обгрызли.
— Да как же; тут уж эти они, как бишь они по-вашему, дуэты
пошли. И все по-итальянски: чи-чида ча-ча,настоящие сороки. Начнут ноты выводить, просто так
за душу и тянут. Паншин этот, да вот твоя. И как это все скоро уладилось: уж точно, по-родственному, без церемоний. А впрочем, и то сказать:
собака — и та пристанища ищет; не пропадать же, благо люди не гонят.
— Барынька-то у него уж очень люта, — начал он, — лето-то придет, все
посылала меня — выгоняй баб и мальчиков, чтобы грибов и ягод ей набирали; ну, где уж тут:
пойдет ли кто охотой… Меня допрежь того невесть как в околотке любили
за мою простоту, а тут в селенье-то придешь, точно от медведя какого мальчишки и бабы разбегутся, — срам! — а не принесешь ей, — ругается!.. Псит-псит, хуже
собаки всякой!.. На последние свои денежки покупывал ей, чтобы только отвязаться, — ей-богу!
Солдат ничего уже ему не отвечал, а только
пошел. Ванька последовал
за ним, поглядывая искоса на стоявшую вдали
собаку. Выйди
за ворота и увидев на голове Вихрова фуражку с красным околышком и болтающийся у него в петлице георгиевский крест, солдат мгновенно вытянулся и приложил даже руки по швам.
Когда оба они
шли по улице — господин впереди, а
собака за ним следом, — то ее нос прямо касался полы его платья, как будто к ней приклеенный.
За собакой шел двенадцатилетний мальчик Сергей, который держал под левым локтем ковер для акробатических упражнений, а в правой нес тесную и грязную клетку со щеглом, обученным вытаскивать из ящика разноцветные бумажки с предсказаниями на будущую жизнь.
— Cherche! [Ищи! (фр.).] — тихо
послал собаку набоб и сам
пошел за ней в болото.
Если вы
идете, например, по улице, вдруг — навстречу псина, четвертей шести, и прямо на вас, а с вами даже палки нет, — положение самое некрасивое даже для мужчины; а между тем стоит только схватить себя
за голову и сделать такой вид, что вы хотите ею, то есть своей головой, бросить в
собаку, — ни одна
собака не выдержит.
— Ах, забияка! Вот я тебя! — и стучит в стекло пальцем на воробья, который синичку клюнул… Затем
идет в кабинет и работает. Перед обедом выходит в лес гулять, и
за ним три его любимые
собаки: Бутылка, Стакан и огромная мохнатая Рюмка, которые были приучены так, что ни на одну птицу не бросались; а после обеда спит до девяти часов.
— Огустел весь, — тяжело ответил дьякон и через минуту совсем неожиданно заговорил в повествовательном тоне: — Я после своей собачонки Какваски… — когда ее мальпост колесом переехал… хотел было себе еще одного песика купить… Вижу в Петербурге на Невском собачйя… и говорю: «Достань, говорю, мне… хорошенькую собачку…» А он говорит: «Нынче, говорит,
собак нет, а теперь, говорит,
пошли все понтерб и сетерб»… — «А что, мол, это
за звери?..» — «А это те же самые, говорит,
собаки, только им другое название».
Вспомнилась худая
собака, лизавшая его в лицо, и особенно запах и вкус дыма и кислого молока, когда он
шел за матерью в сарай, где она доила корову и топила молоко.
Лукашка
пошел на кордон, а дядя Ерошка в то же время свистнул
собак и, перелезши через плетень, задами обошел до квартиры Оленина (
идя на охоту, он не любил встречаться с бабами). Оленин еще спал, и даже Ванюша, проснувшись, но еще не вставая, поглядывал вокруг себя и соображал, пора или не пора, когда дядя Ерошка с ружьем
за плечами и во всем охотничьем уборе отворил дверь.
— Ничего, ничего; дай-то бог, чтоб было тут жилье! Они прошли еще несколько шагов; вдруг черная большая
собака с громким лаем бросилась навстречу к Алексею, начала к нему ласкаться, вертеть хвостом, визжать и потом с воем побежала назад. Алексей
пошел за нею, но едва он ступил несколько шагов, как вдруг вскричал с ужасом...
— Да так, просто. Думаю себе иной раз, сидя
за мольбертом: что он там наконец,
собака, делает? Знаю, ведь он такой олух царя небесного; даже прекрасного, шельма, не понимает;
идет все понурый, на женщину никогда не взглянет, а женщины на него как муха на мед. Душа у него такая кроткая, чистая и вся на лице.
Рогожин не любил ничего говорить о себе и, вероятно, считал себя мелочью, но он, например, живообразно повествовал о честности князя Федора Юрьича Ромодановского, как тот страшные богатства царя Алексея Михайловича, о которых никто не знал, спрятал и потом, во время турецкой войны, Петру отдал; как князю Ивану Андреевичу Хованскому-Тарарую с сыном головы рубили в Воздвиженском; как у князя Василия Голицына роскошь
шла до того, что дворец был медью крыт, а червонцы и серебро в погребах были ссыпаны, а потом родной внук его, Михайло Алексеич, при Анне Ивановне шутом состоял,
за ее
собакой ходил и
за то при Белгородском мире тремя тысячами жалован, и в посмеяние «Квасником» звался, и свадьба его с Авдотьей-калмычкой в Ледяном доме справлялась…
Влюбленный студент не смел вызваться быть ее провожатым, но она сама его об этом попросила: богослов, разумеется, согласился; он выдернул из плетня большой кол, чтобы защищаться от
собак, и
пошел вслед
за своею возлюбленною.
Бегушев
пошел в Загрябовский переулок, прошел его несколько раз, но дома Друшелева нигде не было; наконец, он совершенно случайно увидел в одном из дворов, в самом заду его, дощечку с надписью: «3-й квартал». Дом же принадлежал Дреймеру, а не Друшелеву, как назвал его городовой. Когда Бегушев вошел в ворота, то на него кинулись две огромные шершавые и, видимо, некормленые
собаки и чуть было не схватили
за пальто, так что он, отмахиваясь только палкой, успел добраться до квартала.
Ей приснились две большие черные
собаки с клочьями прошлогодней шерсти на бедрах и на боках; они из большой лохани с жадностью ели помои, от которых
шел белый пар и очень вкусный запах; изредка они оглядывались на Тетку, скалили зубы и ворчали: «А тебе мы не дадим!» Но из дому выбежал мужик в шубе и прогнал их кнутом; тогда Тетка подошла к лохани и стала кушать, но, как только мужик ушел
за ворота, обе черные
собаки с ревом бросились на нее, и вдруг опять раздался пронзительный крик.
Кошка выросла в
собаку и покатилась невдалеке от саней. Я обернулся и увидел совсем близко
за санями вторую четвероногую тварь. Могу поклясться, что у нее были острые уши и
шла она
за санями легко, как по паркету. Что-то грозное и наглое было в ее стремлении. «Стая или их только две?» — думалось мне, и при слове «стая» варом облило меня под шубой и пальцы на ногах перестали стыть.
В случае притравы успешной на другой день после обеда, когда жар посвалит, охотник
идет с ястребом в поле в сопровождении
собаки, непременно хорошо дрессированной, то есть имеющей крепкую стойку и не гоняющейся
за взлетевшею птицею; последнее качество
собаки необходимо, особенно для гнездаря, который еще не вловился: если
собака кинется на него, когда он схватит перепелку и свалится с ней в траву, то ястреб испугается, бросит свою добычу, и трудно будет поправить первое впечатление.
Выношенного ястреба, приученного видеть около себя легавую
собаку, притравливают следующим образом: охотник выходит с ним па открытое место, всего лучше
за околицу деревни, в поле; другой охотник
идет рядом с ним (впрочем, обойтись и без товарища): незаметно для ястреба вынимает он из кармана или из вачика [Вачик — холщовая или кожаная двойная сумка; в маленькой сумке лежит вабило, без которого никак не должно ходить в поле, а в большую кладут затравленных перепелок] голубя, предпочтительно молодого, привязанного
за ногу тоненьким снурком, другой конец которого привязан к руке охотника: это делается для того, чтоб задержать полет голубя и чтоб, в случае неудачи, он не улетел совсем; голубь вспархивает, как будто нечаянно, из-под самых ног охотника; ястреб, опутинки которого заблаговременно отвязаны от должника, бросается, догоняет птицу, схватывает и падает с добычею на землю; охотник подбегает и осторожно помогает ястребу удержать голубя, потому что последний очень силен и гнездарю одному с ним не справиться; нужно придержать голубиные крылья и потом, не вынимая из когтей, отвернуть голубю голову.
Девицу Амалию сменил жонглер;
за жонглером вышел клоун с учеными
собаками; после них танцевали на проволоке; выводили лошадь высшей школы, скакали на одной лошади без седла, на двух лошадях с седлами, — словом, представление
шло своим чередом до наступления антракта.
Асклипиодот со смелостью вполне пьяного человека
пошел к громадной желтой
собаке, которая дико металась у своей конуры на длинной цепи;
собака на мгновение было притихла, но в следующую минуту, когда Асклипиодот хотел ее погладить, она сначала схватила его
за руку, а потом
за полы подрясника.