Неточные совпадения
Лакей согласился,
пошел наверх и попросил Левина
в приемную.
Помещики встали, и Свияжский, опять остановив Левина
в его неприятной привычке заглядывать
в то, что сзади
приемных комнат его ума,
пошел провожать своих гостей.
Вот, окружен своей дубравой,
Петровский замок. Мрачно он
Недавнею гордится
славой.
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля;
Нет, не
пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
Не праздник, не
приемный дар,
Она готовила пожар
Нетерпеливому герою.
Отселе,
в думу погружен,
Глядел на грозный пламень он.
Самгин взглянул
в неряшливую серую бороду на бледном, отечном лице и сказал, что не имеет времени, просит зайти
в приемные часы. Человек ткнул пальцем
в свою шапку и
пошел к дверям больницы, а Самгин — домой, определив, что у этого человека, вероятно, мелкое уголовное дело. Человек явился к нему ровно
в четыре часа, заставив Самгина подумать...
Мы не успели рассмотреть его хорошенько. Он
пошел вперед, и мы за ним. По анфиладе рассажено было менее чиновников, нежели
в первый раз. Мы толпой вошли
в приемную залу. По этим мирным галереям не раздавалось, может быть, никогда такого шума и движения. Здесь,
в белых бумажных чулках, скользили доселе, точно тени, незаметно от самих себя, японские чиновники, пробираясь иногда ползком; а теперь вот уже
в другой раз раздаются такие крепкие шаги!
Кичибе суетился: то побежит
в приемную залу, то на крыльцо, то опять к нам. Между прочим, он пришел спросить, можно ли позвать музыкантов отдохнуть. «Хорошо, можно», — отвечали ему и
в то же время
послали офицера предупредить музыкантов, чтоб они больше одной рюмки вина не пили.
Наконец, не знаю
в который раз, вбежавший Кичибе объявил, что если мы отдохнули, то губернатор ожидает нас, то есть если устали, хотел он, верно, сказать.
В самом деле устали от праздности. Это у них называется дело делать. Мы
пошли опять
в приемную залу, и начался разговор.
Мертвеца, так же как и первого, подняли с телеги городовые и понесли
в приемный покой. Нехлюдов, как загипнотизированный,
пошел за ними.
В приемной он увидел того же скучающего адъютанта, который на этот раз и докладывать не
пошел, а прямо ему объявил...
— Конечно, — согласился камер-юнкер; потом, вежливо попросив поручика подождать его тут и вместе с тем мигнув стоявшему
в приемной жандарму, чтобы тот не выпускал сего просителя, проворно
пошел по лестнице наверх, виляя своим раззолоченным задом.
Делать было нечего. Воронцов согласился, и они
пошли все трое. Когда они вошли, Меллер с мрачной учтивостью проводил Марью Васильевну к жене, адъютанту же велел проводить Хаджи-Мурата
в приемную и не выпускать никуда до его приказания.
Отпустив Бибикова, Николай с сознанием хорошо исполненного долга потянулся, взглянул на часы и
пошел одеваться для выхода. Надев на себя мундир с эполетами, орденами и лентой, он вышел
в приемные залы, где более ста человек мужчин
в мундирах и женщин
в вырезных нарядных платьях, расставленные все по определенным местам, с трепетом ожидали его выхода.
Я сам был лично свидетелем: стояли мы раз у генерал-губернатора
в приемной; генералов было очень много, полковников тоже, настоятель греческого монастыря был, кажется, тут же; только всем говорят: «Занят генерал-губернатор, дожидайтесь!» Наконец, слышим — грядет: сам
идет сзади, а впереди у него князь Григоров, — это он все с ним изволил беседовать и заниматься.
— Сейчас доложу-с!.. Потрудитесь пожаловать
в гостиную! — отвечал курьер и указал на смежную комнату. Бегушев вошел туда. Это была
приемная комната, какие обыкновенно бывают на дачах. Курьер скоро возвратился и просил Бегушева пожаловать к Ефиму Федоровичу наверх. Тот
пошел за ним и застал приятеля сидящим около своего письменного стола
в халате, что весьма редко было с Тюменевым. К озлобленному выражению лица своего Тюменев на этот раз присоединил важничанье и обычное ему топорщенье.
На другой день Червяков надел новый мундир, подстригся и
пошел к Бризжалову объяснить… Войдя
в приемную генерала, он увидел там много просителей, а между просителями и самого генерала, который уже начал прием прошений. Опросив несколько просителей, генерал поднял глаза и на Червякова.
Помню, я пересек двор,
шел на керосиновый фонарь у подъезда больницы, как зачарованный смотрел, как он мигает.
Приемная уже была освещена, и весь состав моих помощников ждал меня уже одетый и
в халатах. Это были: фельдшер Демьян Лукич, молодой еще, но очень способный человек, и две опытных акушерки — Анна Николаевна и Пелагея Ивановна. Я же был всего лишь двадцатичетырехлетним врачом, два месяца назад выпущенным и назначенным заведовать Никольской больницей.
Значит, восемь часов, — это Анна К.
идет ко мне будить меня и сообщить, что делается
в приемной.
— Вот что… Сейчас, сейчас
иду. А вы бегите к главному врачу, будите его, сию секунду. Скажите, что я вызываю его срочно
в приемный покой.
Новый врач не томил Фермора
в своей
приемной и не
посылал к нему на дом помощника, а нашел нужным подвергнуть его болезненные явления более основательному и притом постоянному наблюдению, для чего самым удобным средством представлялось поместить пациента
в больницу душевных больных «на седьмую версту».
Петух
идет!..» Петухом оказался тот самый военный
в баках, которого вчера видел Буланин
в приемной; его звали Яков Яковлевич фон Шеппе.
Он
послал за приставом Адмиралтейской части и приказал ему немедленно явиться вместе с инвалидным офицером и со спасенным утопленником, а Свиньина просил подождать
в маленькой
приемной перед кабинетом. Затем Кокошкин удалился
в кабинет и, не затворяя за собою дверей, сел за стол и начал было подписывать бумаги; но сейчас же склонил голову на руки и заснул за столом
в кресле.
Уроки, приготовление их, беготня за Ирочкой на половину старших, схватки с Крошкой и соревнование
в учении с самыми лучшими ученицами — «сливками» класса, — долгие стояния по праздникам
в церкви (которые я особенно любила благодаря торжественной таинственности службы), воскресные дежурства
в приемной за отличие
в поведении — все это
шло заведенной машиной, однообразно выстукивающей свой правильный ход.
Женщина засуетилась и
пошла с мальчиком
в приемную. Наружные двери то и дело хлопали. Входили новые больные. Старик чесал под полушубком грудь и вздыхал.
— Зачем приписываться? — возразил хозяин. Вам довольно огадили наши порядки. И за родителя
приемного вы достаточно обижены… Но у вас звание почетного гражданина… Можно домик выстроить, хоть поблизости пароходных пристаней, там продаются участки, или
в долгосрочную аренду на тридцать лет. А между прочим, вы бы нам всякое указание. Нам супротив вас где же? Учились вы
в гимназии. И
в гору
пошли по причине своей умственности. Наше село должно гордиться вами.
Редакция похожа была на какой-то строговатый помещичий дом, где
в известные дни два хозяина, с прибавкой еще третьего компаньона (Елисеева), толковали во внутренних покоях; а молодые сотрудники ждали
в приемной, куда то тот, то другой из хозяев и показывался для тех или иных распоряжений. А кому нужен был аванс, тот
шел к главному хозяину, вроде как к попу на исповедь, просил и получал, или ему отказывали.
Старичок высморкался, поправил на шее орден и
пошел в кабинет. Молодой человек остался
в приемной. Сердце его застучало.
— Ты здесь посиди, — сказал старичок, войдя с молодым человеком
в приемную, — а я к нему
пойду. Из-за тебя беспокойства одни только. Болван… Стань и стой тут… Дрянь…
В приемную прибывали все новые партии больных. Солдаты были изможденные, оборванные, во вшах; некоторые заявляли, что не ели несколько дней.
Шла непрерывная толчея, некогда и негде было присесть.
С трепетом сердца вступил Григорий Александрович
в архиерейские покои и остался ждать
в приемной, пока служка
пошел докладывать о прибывшем его преосвященству.
Они сидели
в приемной графа уже после осмотра тела утопленницы, перенесенного с берега реки
в один из светлых сараев, где
шло приготовление к судебно-медицинскому вскрытию.
— Зачем, — продолжал граф после маленькой паузы и налил себе вина, — зачем, спрошу я, люди с хорошим состоянием, с именем продают свое самостоятельное положение,
идут в чиновники, обивают пороги
в приемных? Зачем?.. Прямо из одного тщеславия, даже меньше, — из какого-то добровольного холопства…
Нимало; я действительно знаю, как один юнкер или корнет из малороссов, явясь к графу Аракчееву на ординарцы,
пошел в гору от того, что сорвал улыбку с его угрюмого лица молодецким пристуком шпор, так что пол задрожал и звук их раздался на всю
приемную.
Все пока
шло хорошо. Суворов был весел, без малейшей тени смущения и верен себе. Он балагурил с находившимися
в приемной дворца придворными, подшучивал над ними, а с гардеробмейстером Кутаисовым заговорил по-турецки.
Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтоб он
шел налево
в дверь,
в приемную, коли ему нужно видеть его.
К чему относилось это «не надо» — осталось неизвестным, но понято было хорошо; жида вывели, но не прогнали, и он сел и продолжал дергаться на своей нутренной резинке; а князь быстро окончил прием и во все это время казался недоволен и огорчен; и, отпустив просителей, не
пошел в свой кабинет, который был прямо против входных дверей
приемного зала, а вышел
в маленькую боковую зеленую комнату, направо.
Он
шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету
приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он
шел перед Курским полком
в Шенграбене.