Неточные совпадения
Г-жа Простакова (бросаясь обнимать Софью).
Поздравляю, Софьюшка!
Поздравляю, душа моя!
Я вне себя
от радости! Теперь тебе надобен жених.
Я,
я лучшей невесты и Митрофанушке не желаю. То — то дядюшка! То-то отец родной!
Я и сама все-таки думала, что Бог
его хранит, что
он еще здравствует.
Хорошенькая княжна обернулась и подарила оратора долгим любопытным взором. Выражение этого взора было очень неопределенно, но не насмешливо, с чем
я внутренно
от души
его поздравил.
Гм! гм! Читатель благородный,
Здорова ль ваша вся родня?
Позвольте: может быть, угодно
Теперь узнать вам
от меня,
Что значит именно родные.
Родные люди вот какие:
Мы
их обязаны ласкать,
Любить, душевно уважать
И, по обычаю народа,
О Рождестве
их навещать
Или по почте
поздравлять,
Чтоб остальное время года
Не думали о нас
они…
Итак, дай Бог
им долги дни!
— Что? разве вам не сказали? Ушла коза-то!
Я обрадовался, когда услыхал, шел
поздравить его, гляжу — а на
нем лица нет! Глаза помутились, никого не узнаёт. Чуть горячка не сделалась, теперь, кажется, проходит. Чем бы плакать
от радости, урод убивается горем!
Я лекаря было привел,
он прогнал, а сам ходит, как шальной… Теперь
он спит, не мешайте.
Я уйду домой, а вы останьтесь, чтоб
он чего не натворил над собой в припадке тупоумной меланхолии. Никого не слушает —
я уж хотел побить
его…
Прощайте, Петр Николаевич, обнимаю вас дружески.
Поздравляю с новым неожиданным гостем, на этот раз не завидую вам. Если что узнаете об наших
от Ив. Сем., расскажите: мысленно часто переношусь на восток. Имел известия
от Волконских и Юшневских — вы больше теперь знаете.
Я давно порадовался за Сутгофа — это Ребиндер устроил, объяснив матери обстоятельства, как
они были.
Очень рад, что, наконец, Александр Лукич [У Пущина — только инициалы имени-отчества А. Л. Кучевского.] отозвался из Тугутуя, —
поздравь его и
от меня на новоселье: понимаю, как тебе приятно получить
его признательный голос и как ты радуешься
его обзаведению.
— Так-то-с, Николай Петрович, — говорил
мне старик, следуя за
мной по комнате, в то время как
я одевался, и почтительно медленно вертя между своими толстыми пальцами серебряную, подаренную бабушкой, табакерку, — как только узнал
от сына, что вы изволили так отлично выдержать экзамен — ведь ваш ум всем известен, — тотчас прибежал
поздравить, батюшка; ведь
я вас на плече носил, и бог видит, что всех вас, как родных, люблю, и Иленька мой все просился к вам. Тоже и
он привык уж к вам.
— Что ж,
я очень рад, — сказал
он и пожал плечами. —
От души тебя
поздравляю. Теперь представляется тебе прекрасный случай расстаться со
мной, к великому твоему удовольствию. И
я вполне тебя понимаю. Жить у старика-отца, человека больного, полоумного, в твои годы, должно быть, очень тяжело.
Я тебя прекрасно понимаю. И если бы
я околел поскорей, и если бы
меня черти взяли, то все были бы рады.
От души
поздравляю.
— Боже! — воскликнул этот дурной человек, прочитав надпись, и щеки
его радостно вспыхнули. — Это Артуро и Энрико, мои товарищи! О,
я от души
поздравляю вас, отец Этторе, вас и себя! Вот у
меня и еще двое знаменитых земляков — можно ли не гордиться этим?
— А с чего ж
мне, — Роман
ему отвечает, — плакать? Даже, пожалуй, это нехорошо бы было. Приехал ко
мне милостивый пан
поздравлять, а
я бы таки и начал реветь, как баба. Слава богу, не
от чего
мне еще плакать, пускай лучше мои вороги плачут…
— Ах, досада! ведь достанется же такая судьба! — восклицает Зина, топнув ногою
от нетерпения. — Вот почему, если это вам до сих пор неизвестно: не говоря уже о всех других нелепостях, — воспользоваться тем, что старикашка выжил из ума, обмануть
его, выйти за
него, за калеку, чтоб вытащить у
него его деньги и потом каждый день, каждый час желать
его смерти, по-моему, это не только вздор, но сверх того, так низко, так низко, что
я не
поздравляю вас с такими мыслями, маменька!
«Милый дедушка, Константин Макарыч! — писал
он. — И пишу тебе письмо.
Поздравляю вас с Рождеством и желаю тебе всего
от Господа Бога. Нету у
меня ни отца, ни маменьки, только ты у
меня один остался».
Коврин
от волнения не мог говорить.
Он хотел сказать тестю шутливым тоном: «
Поздравьте,
я, кажется, сошел с ума», — но пошевелил только губами и горько улыбнулся.
Я сейчас получил письмо
от князя Михайлы Семеныча, которое и имею честь предъявить вам! (Подносит держимое
им в руке письмо к глазам своим и читает
его.) «Любезный граф!
Поздравляю вас кавалером ордена брильянтовых знаков и с пожалованием вам аренды в пять тысяч рублей серебром и вместе с тем спешу вас уведомить, что на ваше место назначен тайный советник Яков Васильич Карга-Короваев!»
— Голубчик, да ведь это Рубинштейн. Понимаете ли, Антон Григорьевич Рубинштейн! И
я вас, дорогой мой,
от души
поздравляю и радуюсь, что у
меня на елке вам совсем случайно выпал такой подарок.
Он заинтересован вашей игрой…
— Ну-с;
я вас
поздравляю:
ему быть
от меня битому, — шепнул, наклонясь к Синтяниной, майор.
У тебя в груди птичка, а у
меня жаба. Двадцать тысяч скандалов! Шиманский продал свой лес на сруб… Это раз! Елена Андреевна бежала
от мужа, и теперь никто не знает, где она. Это два!
Я чувствую, что с каждым днем становлюсь все глупее, мелочнее и бездарнее… Это три! Вчера
я хотел рассказать тебе, но не мог, не хватило храбрости. Можешь
меня поздравить. После покойного Егора Петровича остался дневник. Этот дневник на первых порах попал в руки Ивана Иваныча,
я был у
него и прочел раз десять…
—
Поздравляю тебя, ты назначен состоять при графе Аракчееве, — были
его первые слова, — а
мне предписано принять
от тебя госпиталь. Вот тебе предписание медицинского департамента с приложением высочайшего приказа, распорядись, как знаешь.
—
Поздравляю тебя, Суворов, — сказал
ему Шубин. — Сейчас только что получил
от императрицы приказ произвести тебя не в очередь в капралы. Не можешь ли объяснить
мне причину этого?
—
Мне остается
поздравить тебя с такими друзьями, — ядовито заметила Елизавета Ивановна. — Действительно, моя бедная Стася имела несчастье быть замужем за этим армейским извергом, но долго не могла вынести совместной с
ним жизни и бежала
от него со своим ребенком.
Утром, когда
я, встав
от сна, стою перед зеркалом и надеваю галстух, ко
мне тихо и чинно входят теща, жена и свояченица.
Они становятся в ряд и, почтительно улыбаясь,
поздравляют меня с добрым утром.
Я киваю
им головой и читаю речь, в которой объясняю
им, что глава дома —
я.
—
Я пришел
поздравить вас с днем вашего ангела, Елизавета Михайловна, — сказал Владислав, подойдя с глубоким поклоном к Лизе, — и пожелать вам всего, чего вы сами себе желаете. Это поздравление банально — извините,
я не приберу теперь лучшего. По крайней мере, верьте,
оно от искреннего, преданного вам сердца.
— А знаешь,
мне это очень противно! Семейная жизнь всего лучше успокаивает, и ты это, наверное, увидишь на своем товарище, которого, кстати,
поздравь от меня.
Он сделал превосходный выбор и, вероятно, будет счастлив.