Неточные совпадения
Герои наши видели много бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую
куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и положив ее почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганье земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным помещиком, покойно доживающим век свой
под судом, нажившим себе и детей и внуков
под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения одного из начальников, раздавался повелительно: «На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши».
Запятки были заняты лицом лакейского происхождения, в
куртке из домашней пеструшки, с небритой бородою, подернутою легкой проседью, — лицо, известное
под именем «малого».
Выговорив самое главное, девушка повернула голову, робко посмотрев на старика. Лонгрен сидел понурясь, сцепив пальцы рук между колен, на которые оперся локтями. Чувствуя взгляд, он поднял голову и вздохнул. Поборов тяжелое настроение, девушка подбежала к нему, устроилась сидеть рядом и, продев свою легкую руку
под кожаный рукав его
куртки, смеясь и заглядывая отцу снизу в лицо, продолжала с деланым оживлением...
Его окружали люди, в большинстве одетые прилично, сзади его на каменном выступе ограды стояла толстенькая синеглазая дама в белой шапочке, из-под каракуля шапочки на розовый лоб выбивались черные кудри, рядом с Климом Ивановичем стоял высокий чернобровый старик в серой
куртке, обшитой зеленым шнурком, в шляпе странной формы пирогом, с курчавой сероватой бородой. Протискался высокий человек в котиковой шапке, круглолицый, румяный, с веселыми усиками золотого цвета, и шипящими словами сказал даме...
— А то — отвезти в Ладожско озеро да и потопить, — сказал, окая, человек в изношенной финской шапке, в потертой черной кожаной
куртке, шапка надвинута на брови,
под нею вздулись синеватые щеки, истыканные седой щетиной; преодолевая одышку, человек повторял...
В домах не видать признака жизни, а между тем в них и из них вбегают и выбегают кули, тащат товары, письма, входят и выходят англичане,
под огромными зонтиками, в соломенных или полотняных шляпах, и все до одного, и мы тоже, в белых
куртках, без жилета, с едва заметным признаком галстуха.
Посмотришь ли на индивидуума этой породы спереди, только и увидишь синюю, толстую, суконную
куртку, такие же панталоны, шляпу и
под ней вместо лица круг красного мяса, с каймой рыжих, жестких волос, да огромные, жесткие, почти неразжимающиеся кулаки: горе, кому этакой кулак окажет знак вражды или дружбы!
Я сделал над собой усилие и прижался в сторону. Гольд вполз
под палатку, лег рядом со мной и стал покрывать нас обоих своей кожаной
курткой. Я протянул руку и нащупал на ногах у себя знакомую мне меховую обувь.
Одет он был в
куртку из выделанной оленьей кожи и такие же штаны. На голове у него была какая-то повязка, на ногах унты [Обувь, сшитая из сохатиной или изюбровой кожи, выделанной
под замшу.], за спиной большая котомка, а в руках сошки и старая длинная берданка.
Я быстро обернулся… Взор мой упал на красивого молодого человека в фуражке и широкой
куртке; он держал
под руку девушку невысокого роста, в соломенной шляпе, закрывавшей всю верхнюю часть ее лица.
В одно утро пан Уляницкий опять появился на подоконнике с таинственным предметом
под полой халата, а затем, подойдя к нашему крыльцу и как-то особенно всматриваясь в наши лица, он стал уверять, что в сущности он очень, очень любит и нас, и своего милого Мамерика, которому даже хочет сшить новую синюю
куртку с медными пуговицами, и просит, чтобы мы обрадовали его этим известием, если где-нибудь случайно встретим.
Под хриплые, заикающиеся звуки галопа Сергей разостлал на земле коврик, быстро скинул с ног парусиновые панталоны (они были сшиты из старого мешка и сзади, на самом широком месте, украшались четырехугольным заводским клеймом), сбросил с себя старую
куртку и остался в стареньком нитяном трико, которое, несмотря на многочисленные заплаты, ловко охватывало его тонкую, но сильную и гибкую фигуру.
Есть у юнкеров в распорядке дня лишь два послеобеденных часа (от четырех до шести) полного отдыха, когда можно петь, болтать, читать посторонние книги и даже прилечь на кровати, расстегнув верхний крючок
куртки. От шести до восьми снова зубрежка или черчение
под надзором курсовых офицеров.
Он заметил только, что глаза у них сверкают, как огонь, а у иных,
под куртками у поясов, висят небольшие ножи.
Мне стыдно было являться в роту, и я воспользовался тем, что люди были на учебных занятиях, взял узелок с бельем и стеганую ватную старую
куртку, которую в холод одевал
под мундир.
После обеда, которого я не заметил, надели на меня форменную мундирную
куртку, повязали суконный галстук, остригли волосы
под гребенку, поставили во фрунт по ранжиру, по два человека в ряд, подле ученика Владимира Граффа, и сейчас выучили ходить в ногу.
Его бархатная
куртка была расстегнута у самого горла, обнажая белый треугольник сорочки, одна нога отставлена далеко, другая —
под стулом, а лицо думало, смотря мимо меня; в этой позе заполнил он собой всю маленькую каюту.
Полусонный и мокрый, как в компрессе,
под кожаной
курткой, я вошел в сени. Сбоку ударил свет лампы, полоса легла на крашеный пол. И тут выбежал светловолосый юный человек с затравленными глазами и в брюках со свежезаутюженной складкой. Белый галстук с черными горошинами сбился у него на сторону, манишка выскочила горбом, но пиджак был с иголочки, новый, как бы с металлическими складками.
Она состоит в том, что поочередно каждому из участников завязываются глаза платком, завязываются плотно, морским узлом, потом на голову ему накидывается
куртка, и затем двое других игроков, взяв его
под руки, водят по всем углам кофейни, несколько раз переворачивают на месте вокруг самого себя, выводят на двор, опять приводят в кофейню и опять водят его между столами, всячески стараясь запутать его.
— Гнус!.. И блудить-то не умеешь!.. — презрительно крикнул Челкаш, сорвал из-под своей
куртки рубаху и молча, изредка поскрипывая зубами, стал обвязывать себе голову. — Деньги взял? — сквозь зубы процедил он.
Этот длинный и неловкий малый, в безобразной
куртке и коротких панталонах, из-под которых выглядывали толстые нитяные чулки, казался мне чем-то вроде казачка из дворовых или мещанского сына.
Пистолет шел рядом с Вавилой, но не смотрел на него. Ружье держал
под мышкой вниз дулом, руки в карманах потертой короткой
куртки из толстого синего драпа. На голове его кожаный картуз, большой козырек закрывал глаза, бросая на лицо черную тень.
*
Ах, яблочко,
Цвета милого!
Бьют Деникина,
Бьют Корнилова.
Цветочек мой,
Цветик маковый.
Ты скорей, адмирал,
Отколчакивай.
Там за степью гул,
Там за степью гром,
Каждый в битве защищает
Свой отцовский дом.
Курток кожаных
Под Донцом не счесть.
Видно, много в Петрограде
Этой масти есть.
Только у лавчонок
под навесом банановых листьев, лавчонок, носящих громкие названия, вроде «Bazar Lionnais» или «Magasin de Paris» [«Лионский базар» или «Парижский магазин» (франц.)], да и у разных «кафе» с такими же названиями и в таких же анамитских домишках встречались солдаты в своей тропической форме, —
куртке, белых штанах и в больших анамитских соломенных шляпах, похожих на опрокинутые тазы с конусообразной верхушкой, — покупавшие табак «miсарorale» [Низкосортный табак (итал.)] или сидевшие у столиков за стаканами вермута или абсента, разведенного водой.
Девушка в это мгновение тихо вытянула из ослабевших рук больной лацканы гордановской
куртки и осторожно бросила их
под стул, откуда лакей также осторожно убрал их далее.
Фифи заползала
под куртку своего господина, терлась головкой об его щеки, стреляла из пистолета, ударяя по курку своим сильным хвостом, и наконец танцевала, то есть делала мерные круги на арене
под музыку оркестра.
И с этими словами мальчик кивнул головой и, спрятав
под полу
куртки Милку, беспечно посвистывая, отошел от окна и зашагал по улице.
Сидели за столиками люди в пиджаках и в косоворотках, красноармейцы, советские барышни. Прошел между столиками молодой человек в кожаной
куртке, с револьвером в желтой кобуре. Его Катя уже несколько раз встречала и, не зная, возненавидела всею душой. Был он бритый, с огромною нижнею челюстью и придавленным лбом, из-под лба выползали раскосые глаза, смотревшие зловеще и высокомерно. Катя поскорей отвела от него глаза, — он вызывал в ней безотчетный, гадливо-темный ужас, как змея.
Вечером в четверг я пошел к Михайловскому. Он жил на Спасской, 5. Знакомый кабинет, большой письменный стол, шкафчик для бумаг с большим количеством ящичков, на каждом надпись, обозначающая содержание соответственных бумаг. Михайловский — стройный и прямой, с длинною своей бородою, высоким лбом
под густыми волосами и холодноватыми глазами за золотым пенсне; как всегда, одет в темно-синюю
куртку.
В нижнем этаже,
под отелем, — кафе, какое давно нужно Москве, гарсоны бегают в
куртках и фартуках, зеркала отражают тысячи огней…
Из-под жилета на живот спускается гарусная красная вязаная фуфайка; поверх жилета видна серая
куртка из халатного драпа, с зеленою оторочкою, и поверх всего этот совсем не приходящий по сезону клеенчатый плащ и зонтик, привешенный к его пуговице у самой шеи.
Кантаков вытянул часы из-под своей
куртки и посмотрел.
Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт
под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его
куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что̀ в нем делалось.
На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок-мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих
куртках моравы и уезжали по той же плотине, запыленные мукой, с белыми возами — на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками,
под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно так же убитыми.
Потом на Морице серая пражская
куртка с зелеными выпушками и с пуговицами неполированного оленьего рога, а
под нею поддет длинный коричневый жилет, сшитый камзолом, в стиле Фридриха II.