Неточные совпадения
Увидав
мужа, она опустила руку в ящик шифоньерки, будто отыскивая что-то, и оглянулась на него, только когда он совсем вплоть
подошел к ней. Но лицо ее, которому она хотела придать строгое и решительное выражение, выражало потерянность страдание.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на
мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила дверь. Неслышными шагами она быстро
подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.
Она
подошла к столу, написала
мужу: «Я получила ваше письмо.
— Ну вот, посмотри, посмотри! — сказала она, когда
муж подошел к ней. — Агафья Михайловна права. Узнаёт.
Еще в то время, как он
подходил к Анне Аркадьевне сзади, он заметил с радостью, что она чувствовала его приближение и оглянулась было и, узнав его, опять обратилась
к мужу.
Муж княгини Бетси, добродушный толстяк, страстный собиратель гравюр, узнав, что у жены гости, зашел пред клубом в гостиную. Неслышно, по мягкому ковру, он
подошел к княгине Мягкой.
Исповедь и причащение кончились. Катерина Ивановна снова
подошла к постели
мужа. Священник отступил и, уходя, обратился было сказать два слова в напутствие и утешение Катерине Ивановне.
Василиса Егоровна, присмиревшая под пулями, взглянула на степь, на которой заметно было большое движение; потом оборотилась
к мужу и сказала ему: «Иван Кузмич, в животе и смерти бог волен: благослови Машу. Маша,
подойди к отцу».
Говорила она неохотно, как жена, которой скучно беседовать с
мужем. В этот вечер она казалась старше лет на пять. Окутанная шалью, туго обтянувшей ее плечи, зябко скорчившись в кресле, она, чувствовал Клим, была где-то далеко от него. Но это не мешало ему думать, что вот девушка некрасива, чужда, а все-таки хочется
подойти к ней, положить голову на колени ей и еще раз испытать то необыкновенное, что он уже испытал однажды. В его памяти звучали слова Ромео и крик дяди Хрисанфа...
— А вот и я готов, —
подошел Алексей Петрович: — пойдемте в церковь. — Алексей Петрович был весел, шутил; но когда начал венчанье, голос его несколько задрожал — а если начнется дело? Наташа, ступай
к отцу,
муж не кормилец, а плохое житье от живого
мужа на отцовских хлебах! впрочем, после нескольких слов он опять совершенно овладел собою.
Она бросалась в постель, закрывала лицо руками и через четверть часа вскакивала, ходила по комнате, падала в кресла, и опять начинала ходить неровными, порывистыми шагами, и опять бросалась в постель, и опять ходила, и несколько раз
подходила к письменному столу, и стояла у него, и отбегала и, наконец, села, написала несколько слов, запечатала и через полчаса схватила письмо, изорвала, сожгла, опять долго металась, опять написала письмо, опять изорвала, сожгла, и опять металась, опять написала, и торопливо, едва запечатав, не давая себе времени надписать адреса, быстро, быстро побежала с ним в комнату
мужа, бросила его да стол, и бросилась в свою комнату, упала в кресла, сидела неподвижно, закрыв лицо руками; полчаса, может быть, час, и вот звонок — это он, она побежала в кабинет схватить письмо, изорвать, сжечь — где ж оно? его нет, где ж оно? она торопливо перебирала бумаги: где ж оно?
Матрена Савишна!..» Жена
подходит к дверям и спрашивает: «Что такое?»
Муж отвечает: «Здравствуй!
Она любила кататься на рысаках, в карты готова была играть с утра до вечера и всегда, бывало, закрывала рукой записанный на нее копеечный выигрыш, когда
муж подходил к игорному столу: а все свое приданое, все деньги отдала ему в безответное распоряжение.
Она
подошла к этой перегородке, да только глянула через нее, а муж-то там с солдаткой притаившись и лежит.
В одну ночь
муж подошел к ее постели со свечой и листком бумаги и заставил ее подписать свое имя под его подписью.
Ступина
подошла со свечою
к тулупу и увидала, что за ним стоит
муж Марфы да держащаяся за дверь Бертольди, и более никого.
Мари некоторое время оставалась в прежнем положении, но как только раздались голоса в номере ее
мужа, то она, как бы под влиянием непреодолимой ею силы, проворно встала с своего кресла,
подошла к двери, ведущей в ту комнату, и приложила ухо
к замочной скважине.
Через всю залу, пятясь и отскакивая от танцующих пар,
к ним
подошел муж Раисы, капитан Петерсон.
Однако они предосторожностей особенных не приняли, и вот, в одно прекрасное утро, бабенка, зная, что
муж на дворе колодезь копать зачал,
подошла к самой яме и начала его звать.
Палагея Ивановна
подходит к нему и на ухо, как можно громче объясняет, что вот Варвара от живого
мужа за него, старика, замуж собирается.
Старик ушел. Что-то вроде насмешливой гримасы промелькнуло на лице чиновника в мундире. Директор между тем вежливо, но серьезно пригласил движением руки даму отойти с ним подальше
к окну. Та
подошла и начала говорить тихо: видно было, что слова у ней прерывались в горле и дыхание захватывало: «Mon mari… mes enfants…» [Мой
муж… дети… (франц.).] — слышалось Калиновичу. Директор, слушая ее, пожимал только плечами.
Аггей Никитич в ответ на это кивнул головой и, напившись чаю, не замедлил уйти домой. Пани же Вибель, оставшись с
мужем вдвоем, вдруг
подошла к нему и, прогнав кота, вскочившего было на колени
к своему патрону, сама заняла его место и начала целовать своего старого Генрику.
Только тогда, когда пассажиры отхлынули и палуба стала свободна, она
подошла к борту и тотчас же увидела
мужа.
Он боялся,
подойдя к Елене, умножить ее смущение, боялся, оставаясь позади других, возбудить подозрение
мужа.
— Да, ну, я буду умываться, а ты, мой друг, рассказывай мне, что тут делают с дьяконом. — И протопоп
подошел к блестящему медному рукомойнику и стал умываться, а Наталья Николаевна сообщила, что знала об Ахилле, и вывела, что все это делается не иначе, как назло ее
мужу.
Протопопица взяла стакан, налила его новым чаем и, подав
мужу, снова
подошла к окну, но шумливой кучки людей уже не было. Вместо всего сборища только три или четыре человека стояли кое-где вразбивку и глядели на дом Туберозова с видимым замешательством и смущением.
Если б не мать, они
подошли бы, вероятно,
к самым избам никем не замеченные: семейство сидело за обедом; тетка Анна, несмотря на весь страх, чувствуемый ею в присутствии
мужа, который со вчерашнего дня ни с кем не перемолвил слова, упорно молчал и сохранял на лице своем суровое выражение, не пропускала все-таки случая заглядывать украдкою в окна, выходившие, как известно, на Оку; увидев сыновей, она забыла и самого Глеба — выпустила из рук кочергу, закричала пронзительным голосом: «Батюшки, идут!» — и сломя голову кинулась на двор.
Тут старуха делала обыкновенно какой-то таинственный знак снохам, и все три робко, шаг за шагом,
подходили к работающим. Тетушка Анна рада была, что
муж ее по крайней мере хоть разговаривает об отсутствующих: авось услышит она от него какую разумную, толковую речь, которая успокоит ее материнское наболевшее сердце.
При всем том, как только челнок
мужа коснулся берега, она
подошла к самому краю площадки. Взгляд
мужа и движения, его сопровождавшие, невольно заставили ее отступить назад: она никогда еще не видела такого страшного выражения на лице его. Дуня подавила, однако ж, робость и, хотя не без заметного смущения, передала
мужу приказание тестя.
Елена Андреевна(быстро
подходит к Войницкому). Вы постараетесь, вы употребите все ваше влияние, чтобы я и
муж уехали отсюда сегодня же! Слышите? Сегодня же!
В зале князя встретила улыбающаяся своей доброй улыбкой и очень, по-видимому, обрадованная приездом
мужа княгиня. Впрочем, она только
подошла к нему и как-то механически поцеловала его в щеку.
Княгиня, войдя в кабинет, прямо и быстро
подошла к нему. Князь протянул ей руку. Княгиня схватила эту руку и начала ее целовать. Князь, с своей стороны, поцеловал ее в лоб Елпидифор Мартыныч, тоже стоя на ногах, с каким-то блаженством смотрел на эту встречу супругов. Наконец, князь и княгиня сели. Последняя поместилась прямо против
мужа и довольно близко около него. Елпидифор Мартыныч занял прежнее свое место.
Надежда Антоновна. Вы не умеете ценить его, оцените хоть нас! Вы бедны, мы вас не оставим в бедности; мы имеем связи. Мы ищем и непременно найдем вам хорошее место и богатую опеку. Вам останется только подражать моему
мужу, примерному семьянину. (
Подходит к Василькову, кладет ему руку на плечо и говорит шепотом.) Вы не церемоньтесь!.. Понимаете? (Показывает на карман.) Уж это мое дело, чтоб на вас глядели сквозь пальцы. Пользуйтесь везде, где только можно.
— Давай! — сказала Домна Осиповна и, взяв у
мужа приготовленное им письмо
к деду,
подошла к своему столику и принялась писать.
Бегушев на это молчал. В воображении его опять носилась сцена из прошлой жизни. Он припомнил старика-генерала,
мужа Натальи Сергеевны, и его свирепое лицо, когда тот
подходил к барьеру во время дуэли; припомнил его крик, который вырвался у него, когда он падал окровавленный: «Сожалею об одном, что я не убил тебя, злодея!»
Нелюбовь Лаевского
к Надежде Федоровне выражалась главным образом в том, что все, что она говорила и делала, казалось ему ложью или похожим на ложь, и все, что он читал против женщин и любви, казалось ему, как нельзя лучше
подходило к нему,
к Надежде Федоровне и ее
мужу.
Зоя. Я сейчас позову
мужа. (
Подходит к дверям кабинета.) Аполлон, Аполлон!
Ночью, разбуженная плачем ребёнка, покормив, успокоив его, она
подходила к окну и долго смотрела в сад, в небо, без слов думая о себе, о матери, свёкре,
муже, обо всём, что дал ей незаметно прошедший, нелёгкий день.
На двадцать первом году («куколке» тогда не было еще трех лет) Ольгу Сергеевну постигло горе: у ней скончался
муж. В первые минуты она была как безумная. Просиживала по нескольку минут лицом
к стене, потом
подходила к рояли и рассеянно брала несколько аккордов, потом подбегала
к гробу и утомленно-капризным голосом вскрикивала...
— Видите вы эту толстую баронессу? — вскричала она. — Это баронесса Вурмергельм. Она только три дня как приехала. Видите ее
мужа: длинный, сухой прусак, с палкой в руке. Помните, как он третьего дня нас оглядывал? ступайте сейчас,
подойдите к баронессе, снимите шляпу и скажите ей что-нибудь по-французски.
— Все это так, — заметила графиня, снова поглядывая на
мужа, который
подошел в эту минуту
к столу и занял обычное свое место, — но я всегда боюсь этих зрелищ… Наши дети особенно так нервны, так впечатлительны…
Катерина Львовна тем временем слышит, как
муж подошел к двери и, утаивая дыхание, слушает. Ей даже слышно, как учащенно стукает его ревнивое сердце; но не жалость, а злой смех разбирает Катерину Львовну.
Лишенная правильного, или, лучше сказать, всякого нравственного воспитания, она имела свой идеал
мужа,
к которому, конечно, никаким образом не мог
подходить неуклюжий и неловкий в обращении Павел.
Вошла Варвара —
муж замолчал. Почти в то же время в воротах послышался стук. Антон
подошел к светлому оконцу, выходившему на двор, и крикнул...
Каркунов. Прочь! Между
мужем и женой посредников нет. (
Подходя к Вере Филипповне.) Так ты моей смерти ждешь? Гляди на меня! Гляди на меня!
Все захохотали, и я, полный удовольствия от ее остроумия, захохотал, а
подошедши к ней близехонько, по праву
мужа, хотел поцеловать ее в ручку…
Не имея ни родных, ни собственного имения, я должна унижаться, чтобы получить прощение
мужа. Прощения! мне просить прощения! Боже! ты знаешь дела человеческие, ты читал в моей и в его душе и ты видел, в которой хранился источник всего зла!.. (Задумывается; потом
подходит медленно
к креслам и садится.) Аннушка! ходила ли ты в дом
к Павлу Григоричу, чтоб разведывать, как я велела? тебя там любят все старые слуги!.. Ну что ты узнала о моем
муже, о моем сыне?
Недолго битва продолжалась;
Улан отчаянно играл;
Над стариком судьба смеялась —
И жребий выпал… час настал…
Тогда Авдотья Николавна,
Встав с кресел, медленно и плавно
К столу в молчаньи
подошла —
Но только цвет ее чела
Был страшно бледен. Обомлела
Толпа. Все ждут чего-нибудь —
Упреков, жалоб, слез… Ничуть!
Она на
мужа посмотрела
И бросила ему в лицо
Свое венчальное кольцо...
Видно было, что она хотела что-то еще сказать, но речь ее стала уже мешаться и вышла нескладна; мало-помалу звуки ее голоса слабели, слабели и совсем стихли; смутные, полуоткрытые глаза не сходили, однако, с
мужа и как бы силились договорить все остальное; наконец и те начали смежаться… Григорий взглянул на нее еще раз, потом
подошел к полатям, снял с шеста кожух, набросил его на плечи и вышел из избы.
Вышел фант Татьяны Васильевны: она вся покраснела, смешалась и застыдилась, как пятнадцатилетняя девочка, — но
муж ее тотчас приказал Софье сесть за фортепьяно,
подошел к жене и сделал с ней два тура, по-старинному, в три темпа.