Неточные совпадения
Простаков. Ах, отец
родной! Мы уж
видали виды. Я к ним и появиться не смею.
— Вы написали, — резко проговорил Раскольников, не оборачиваясь к Лужину, — что я вчера отдал деньги не вдове раздавленного, как это действительно было, а его дочери (которой до вчерашнего дня никогда не
видал). Вы написали это, чтобы поссорить меня с
родными, и для того прибавили, в гнусных выражениях, о поведении девушки, которой вы не знаете. Все это сплетня и низость.
Работа эта шла внутри острога, снаружи же, у ворот, стоял, как обыкновенно, часовой с ружьем, десятка два ломовых под вещи арестантов и под слабых и у угла кучка
родных и друзей, дожидающихся выхода арестантов, чтобы
увидать и, если можно, поговорить и передать кое-что отправляемым. К этой кучке присоединился и Нехлюдов.
— Мне иногда бывает страшно и до того тяжело, что я боюсь потерять голову… слишком много хорошего. Я помню, когда изгнанником я возвращался из Америки в Ниццу — когда я опять
увидал родительский дом, нашел свою семью,
родных, знакомые места, знакомых людей — я был удручен счастьем… Вы знаете, — прибавил он, обращаясь ко мне, — что и что было потом, какой ряд бедствий. Прием народа английского превзошел мои ожидания… Что же дальше? Что впереди?
Когда совсем смерклось, мы отправились с Кетчером. Сильно билось сердце, когда я снова увидел знакомые,
родные улицы, места, домы, которых я не
видал около четырех лет… Кузнецкий мост, Тверской бульвар… вот и дом Огарева, ему нахлобучили какой-то огромный герб, он чужой уж; в нижнем этаже, где мы так юно жили, жил портной… вот Поварская — дух занимается: в мезонине, в угловом окне, горит свечка, это ее комната, она пишет ко мне, она думает обо мне, свеча так весело горит, так мне горит.
В продолжение этого времени он получил известие, что матушка скончалась; а тетушка,
родная сестра матушки, которую он знал только потому, что она привозила ему в детстве и посылала даже в Гадяч сушеные груши и деланные ею самою превкусные пряники (с матушкой она была в ссоре, и потому Иван Федорович после не
видал ее), — эта тетушка, по своему добродушию, взялась управлять небольшим его имением, о чем известила его в свое время письмом.
«Всё время Сергей
(Сказала сестра) содержался
В тюрьме; не
видал ни
родных, ни друзей…
«Телеграмма» вернулась, а за ней пришла и Нюрочка. Она бросилась на шею к Самойлу Евтихычу, да так и замерла, — очень уж обрадовалась старику, которого давно не
видала. Свой,
родной человек… Одета она была простенько, в ситцевую кофточку, на плечах простенький платок, волосы зачесаны гладко. Груздев долго гладил эту белокурую головку и прослезился: бог счастье послал Васе за родительские молитвы Анфисы Егоровны. Таисья отвернулась в уголок и тоже плакала.
Верно, вы от Ивана Сергеевича слышали историю о рыбе, то есть о географической карте, которую мы с Якушкиным чертили в Петровском. За это на меня гонение от губернатора — вероятно, Якушкин рассказал Персину это важное событие. Мне жаль, что Персии не
видал моих
родных и не заехал сюда…
Этот план очень огорчал Марью Михайловну Райнер и, несмотря на то, что крутой Ульрих, видя страдания жены, год от году откладывал свое переселение, но тем не менее все это терзало Марью Михайловну. Она была далеко не прочь съездить в Швейцарию и познакомиться с
родными мужа, но совсем туда переселиться, с тем чтобы уже никогда более не
видать России, она ни за что не хотела. Одна мысль об этом повергала ее в отчаяние. Марья Михайловна любила родину так горячо и просто.
Я еще сегодня хотел было вам сообщить мой проект насчет ваших
родных, из которого бы вы
увидали… но довольно!
С тех пор прошло около двадцати лет. В продолжение этого времени я вынес много всякого рода жизненных толчков, странствуя по морю житейскому. Исколесовал от конца в конец всю Россию, перебывал во всевозможных градах и весях: и соломенных, и голодных, и холодных, но не
видал ни Т***, ни
родного гнезда. И вот, однако ж, судьба бросила меня и туда.
Гибким движением всего тела она поднялась с дивана, подошла к постели, наклонилась к лицу матери, и в ее матовых глазах мать
увидала что-то
родное, близкое и понятное.
— Послушай, друг мой, Сашенька, — сказала она однажды, — вот уж с месяц, как ты живешь здесь, а я еще не
видала, чтоб ты улыбнулся хоть раз: ходишь словно туча, смотришь в землю. Или тебе ничто не мило на
родной стороне? Видно, на чужой милее; тоскуешь по ней, что ли? Сердце мое надрывается, глядя на тебя. Что с тобой сталось? Расскажи ты мне: чего тебе недостает? я ничего не пожалею. Обидел ли кто тебя: я доберусь и до того.
— Грех вам бояться этого, Александр Федорыч! Я люблю вас как
родного; вот не знаю, как Наденька; да она еще ребенок: что смыслит? где ей ценить людей! Я каждый день твержу ей: что это, мол, Александра Федорыча не
видать, что не едет? и все поджидаю. Поверите ли, каждый день до пяти часов обедать не садилась, все думала: вот подъедет. Уж и Наденька говорит иногда: «Что это, maman, кого вы ждете? мне кушать хочется, и графу, я думаю, тоже…»
Где те пути-дороженьки и роковые росстани (направо поедешь — сам сыт, конь голоден, налево — конь сыт, сам голоден, а прямо поедешь — не
видать ни коня, ни головы), по которым ездили могучие
родные богатыри?
Должность
родных лип, под которыми я впервые осмотрелся, исправляли для меня южные каштаны, я крещен в воде итальянской реки, и глаза мои
увидали впервые солнце на итальянском небе.
Гурмыжская. У меня близких
родных только племянник моего мужа. Племянницу я надеюсь пристроить еще при жизни. Племянника я не
видала пятнадцать лет и не имею о нем никаких известий; но он жив, я знаю. Я надеюсь, что ничто не препятствует мне назначить его своим единственным наследником.
Как
увидала их,
родной, так вот теперь и расстаться-то тошнехонько…
Когда дьякон попал на обед и
увидал своего племянника в кругу аристократии, первым другом блестящего князя, дьякон и вся
родня «простили заблудного», которого до этого они мнили видеть архиереем.
— Что ж, того-этого, и это правда! Только я полагаю, Александр Николаевич, что негоже петлю раньше времени накидывать, успеют, того-этого, ваши-то намучиться. Что же касается моих поглядок, то я же вам откровенно объяснил причину: ведь я вас сватать пришел, и нужно же мне было
повидать женихову, того-этого,
родню.
— Да, но гляди, зять, чтобы холопьи сусальные глаза моей дочери слез не
видали; а теперь сделаем промеж нас
родное согласие и пойдем к гостям честь-честью.
Перепетуя Петровна решительно разошлась с своим
родным племянником, даже голубушку-сестрицу третий месяц не
видала.
— Какой невеличек!.. Поглядела бы ты на него: парнишка куды на смысле, такой-то шустрый, резвый, все разумеет, даром от земли не
видать; да я ведь посмеялся, я не потачлив, что греха таить, а бить не бью… оба они дороги мне больно, бабка, даром не
родные, во как, — продолжал он, лаская Аксюшку, — во! не будь их, так, кажись, и мне, и хозяйке моей скорее бы жизнь опостыла; с ними все как бы маленечко повеселее, право-ну!
Неуеденов. Именно, мой друг, необразованны. Не одна ты это говоришь. Вот и те голые-то, которых мы обуваем да одеваем, да на беспутную их жизнь деньги даем, тоже нас необразованными зовут. Им бы только от нас деньги-то взять, а родни-то хоть век не
видать.
Брат Христиан, как странно и как ново
Мне речь твоя звучит! Не думал я,
Чтоб можно было полюбить кого,
Не знаючи иль не
видав. Но правда
Мне слышится в твоих словах, и вместе
В них будто что-то чуется
родное;
И хорошо с тобой мне, Христиан,
Так хорошо, как будто после долгой
Разлуки я на родину вернулся.
И Ксенья вот задумалась, смотри!
Краснов. Не гнать же мне сестру для него! Стало быть, и разговору нет. Я его еще и в глаза не
видал, какой он такой; а это по крайней мере
родня. А впрочем, наши недолго засидятся. (Жене.) Садитесь, наливайте чай! Братец, сестрица, пожалуйте! По чашечке-с!
После таких слов мне лучше тебя, разлучницу, весь век не
видать; я лучше от всей
родни откажусь, чем ваше ехидство переносить.
Вот сидим мы у огня, ухи дожидаемся — давно горячего не
видали. А ночь темная, с окияну тучи надвинулись, дождик моросит, по тайге в овраге шум идет, а нам и любо… Нашему-то брату, бродяжке, темная ночь —
родная матушка; на небе темнее — на сердце веселее.
Приняли они меня — я хотел бы сказать: как
родные, но я никогда не
видал, чтобы у нас самые лучшие
родные умели так принять человека, так тихо и просто, а в то же время ласково и деликатно.
Что часто ты глядишь в окно-то, Марфа
Борисовна? Тебе кого бы ждать!
Сиротка ты, ты горя не
видала,
На смертный бой родимых отпуская
И каждый час болея здесь об них,
И радости за то тебе не будет
Родных своих здоровых
увидать.
Хоть тяжело прощанье с милым мужем,
Да ждать его приятно, а дождешься, —
Так радости и счастью меры нет.
А ты у нас отшельница…
С ранней молодости ее держали в черном теле: работала она за двоих, а ласки никакой никогда не
видала; одевали ее плохо; жалованье она получала самое маленькое;
родни у ней все равно что не было: один какой-то старый ключник, [Ключник — слуга, ведавший в барском доме съестными припасами, кладовой и погребом.] оставленный за негодностью в деревне, доводился ей дядей да другие дядья у ней в мужиках состояли, вот и все.
— До четвертого рукой не достанешь, — всхлипывала матушка. —
Родной мне брат, вместе росли, а я вся дрожу и дрожу… Ведь тайный советник, генерал! Как я его, ангела моего, встречу? О чем я, дура необразованная, разговаривать с ним стану? Пятнадцать лет его не
видала! Андрюшенька, — обратилась ко мне матушка, — радуйся, дурачок! Это на твое счастье бог его посылает!
Лежал он, сударь, передо мной, кончался. Я сидел на окне, работу в руках держал. Старушоночка печку топила. Все молчим. У меня, сударь, сердце по нем, забулдыге, разрывается; точно это я сына
родного хороню. Знаю, что Емеля теперь на меня смотрит, еще с утра видел, что крепится человек, сказать что-то хочет, да, как видно, не смеет. Наконец взглянул на него; вижу: тоска такая в глазах у бедняги, с меня глаз не сводит; а
увидал, что я гляжу на него, тотчас потупился.
Гой ты, Русь, моя
родная,
Хаты — в ризах образа…
Не
видать конца и края —
Только синь сосет глаза.
— Худых дел у меня не затеяно, — отвечал Алексей, — а тайных дум, тайных страхов довольно… Что тебе поведаю, — продолжал он, становясь перед Пантелеем, — никто доселе не знает. Не говаривал я про свои тайные страхи ни попу на духу, ни отцу с матерью, ни другу, ни брату, ни
родной сестре… Тебе все скажу… Как на ладонке раскрою… Разговори ты меня, Пантелей Прохорыч, научи меня, пособи горю великому. Ты много на свете живешь, много
видал, еще больше того от людей слыхал… Исцели мою скорбь душевную.
Справивши дела Патапа Максимыча в Красной Рамени, поехал Алексей в губернский город. С малолетства живучи в
родных лесах безвыездно, не
видавши ничего, кроме болот да малых деревушек своего околотка, диву дался он, когда перед глазами его вдруг раскинулись и высокие крутые горы, и красавец город, и синее широкое раздолье матушки Волги.
— Крестный! Ты ль,
родной?.. Здорово!.. Здорово!.. Что запропал?.. Видом не
видать, слыхом не слыхать!.. Все ли в добром здоровье?
— Какие ж это плоды-то морские, сиречь черепокожные?.. Ты мне,
родной, расскажи… Научи, Христа ради…
Видал ты их, касатик?.. Отведывал?.. Какие на вкус-то?.. Чудное, право, дело!..
«И до сих пор, видно, здесь люди железные, — бродило в уме Алексеевом. — Дивно ль, что мне, человеку страннему, захожему, не
видать от них ни привета, ни милости, не услышать слова ласкового, когда Христова святителя встретили они злобой и бесчестием?» И взгрустнулось ему по
родным лесам, встосковалась душа по тихой жизни за Волгою. Уныл и пуст показался ему шумный, многолюдный город.
А ину пору
видают середи чарусы болотницу, коль не
родную сестру, так близкую сродницу всей этой окаянной нечисти: русалкам, водяницам и берегиням…
По мнению
родных, тетя сама была во многом виновата, потому что она была со своим князем очень суха; но потом это переменилось, и она сделалась к нему матерински нежна и неожиданно устроила его вполне по его вкусу: как он когда-то мечтал, так и получил вдруг место городничего в отдаленном городе, куда отбыл один, и его лет шесть не
видали.
Невольно в такие минуты вспоминается берег и дразнит какой-то особенной прелестью теплых уютных комнат, где ничто не привязано и ничто не качается и где можно ходить, не заботясь о равновесии, видами полей и лесов и вообще разнообразием впечатлений. Вспоминается и далекая родина,
родные и близкие, приятели и знакомые, и так хочется
увидать их.
—
Родная, святая душа!.. Как благодарить? Как рассказать, что теперь у меня на душе?.. Свет
увидала я… — так в порывистых рыданьях говорила восторженная Дуня.
— Та-ак, — протянул Патап Максимыч. — Ладно придумано, лучше не надо. Завтра поутру надо будет мне с Груней покалякать, а потом
повидать невесту. Хоть не
родная, а все-таки не чужая. Долго ль здесь располагаешь прожить?
— Микитушка! — радостно вскликнула Татьяна Андревна. —
Родной ты мой!.. Да как же ты вырос, голубчик, каким молодцом стал!.. Я ведь тебя еще махоньким
видала, вот этаким, — прибавила она, подняв руку над полом не больше аршина. — Ни за что бы не узнать!.. Ах ты, Микитушка, Микитушка!
Другое лицо, которое
увидало Ларису в первый же час ее приезда, была тетка ее,
родная сестра ее матери, Катерина Астафьевна Форова, имя которой было уже упомянуто.
— Да простая и есть, только оказалось, что калитка была заперта, и отец Спиридонова вернулся и вдруг
увидал, что
родные хотят проститься с покойницей.
В жизни его было только одно лишение: Горданов не знал
родных ласк и не
видал, как цветут его
родные липы, но он об этом и не заботился: он с отроческой своей поры был всегда занят самыми серьезными мыслями, при которых нежные чувства не получали места.
Они оба были уверены, что ни одна душа ничего не
видала и не слыхала. В классе Виттих вел себя осторожно и стал как будто даже мирволить им: спрашивал реже и отметки пошли щедрее. Как надзиратель в пансионе обходился с Зверевым по-прежнему, балагурил, расспрашивал про его деревню,
родных, даже про бильярдную игру.