Неточные совпадения
В Петербурге Вронский намеревался сделать раздел с
братом, а Анна
повидать сына.
«Не может быть, чтоб это страшное тело был
брат Николай», подумал Левин. Но он подошел ближе,
увидал лицо, и сомнение уже стало невозможно. Несмотря на страшное изменение лица, Левину стòило взглянуть в эти живые поднявшиеся на входившего глаза, заметить легкое движение рта под слипшимися усами, чтобы понять ту страшную истину, что это мертвое тело было живой
брат.
Николай Щербацкий, двоюродный
брат Кити, в коротенькой жакетке и узких панталонах, сидел с коньками на ногах на скамейке и,
увидав Левина, закричал ему...
— Да, да! — отвечал Левин. И ему стало еще страшнее, когда он, целуясь, почувствовал губами сухость тела
брата и
увидал вблизи его большие, странно светящиеся глаза.
— Кто я? — еще сердитее повторил голос Николая. Слышно было, как он быстро встал, зацепив за что-то, и Левин
увидал перед собой в дверях столь знакомую и всё-таки поражающую своею дикостью и болезненностью огромную, худую, сутоловатую фигуру
брата, с его большими испуганными глазами.
Элегантный слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался,
увидав лежавшего на полу господина, что оставил его истекать кровью и убежал за помощью. Через час Варя, жена
брата, приехала и с помощью трех явившихся докторов, за которыми она послала во все стороны и которые приехали в одно время, уложила раненого на постель и осталась у него ходить за ним.
Но Левин ошибся, приняв того, кто сидел в коляске, за старого князя. Когда он приблизился к коляске, он
увидал рядом со Степаном Аркадьичем не князя, а красивого полного молодого человека в шотландском колпачке, с длинными концами лент назади. Это был Васенька Весловский, троюродный
брат Щербацких — петербургско-московский блестящий молодой человек, «отличнейший малый и страстный охотник», как его представил Степан Аркадьич.
Он никак не ожидал того, что он
увидал и почувствовал у
брата.
Акт кончился, когда он вошел, и потому он, не заходя в ложу
брата, прошел до первого ряда и остановился у рампы с Серпуховским, который, согнув колено и постукивая каблуком в рампу и издалека
увидав его, подозвал к себе улыбкой.
Сбежав до половины лестницы, Левин услыхал в передней знакомый ему звук покашливанья; но он слышал его неясно из-за звука своих шагов и надеялся, что он ошибся; потом он
увидал и всю длинную, костлявую, знакомую фигуру, и, казалось, уже нельзя было обманываться, но всё еще надеялся, что он ошибается и что этот длинный человек, снимавший шубу и откашливавшийся, был не
брат Николай.
Но Каренина не дождалась
брата, а,
увидав его, решительным легким шагом вышла из вагона. И, как только
брат подошел к ней, она движением, поразившим Вронского своею решительностью и грацией, обхватила
брата левою рукой за шею, быстро притянула к себе и крепко поцеловала. Вронский, не спуская глаз, смотрел на нее и, сам не зная чему, улыбался. Но вспомнив, что мать ждала его, он опять вошел в вагон.
— Ну, хорошо, хорошо!… Да что ж ужин? А, вот и он, — проговорил он,
увидав лакея с подносом. — Сюда, сюда ставь, — проговорил он сердито и тотчас же взял водку, налил рюмку и жадно выпил. — Выпей, хочешь? — обратился он к
брату, тотчас же повеселев.
Ах,
брат Чичиков, если бы ты только
увидал… вот уж, точно, была бы пища твоему сатирическому уму (почему у Чичикова был сатирический ум, это тоже неизвестно).
— Вот в рассуждении того теперь идет речь, панове добродийство, — да вы, может быть, и сами лучше это знаете, — что многие запорожцы позадолжались в шинки жидам и своим
братьям столько, что ни один черт теперь и веры неймет. Потом опять в рассуждении того пойдет речь, что есть много таких хлопцев, которые еще и в глаза не
видали, что такое война, тогда как молодому человеку, — и сами знаете, панове, — без войны не можно пробыть. Какой и запорожец из него, если он еще ни разу не бил бусурмена?
Но тот, казалось, приближался таинственно и осторожно. Он не взошел на мост, а остановился в стороне, на тротуаре, стараясь всеми силами, чтоб Раскольников не
увидал его. Дуню он уже давно заметил и стал делать ей знаки. Ей показалось, что знаками своими он упрашивал ее не окликать
брата и оставить его в покое, а звал ее к себе.
Он
увидал бы, если б был проницательнее, что чувствительного настроения тут отнюдь не было, а было даже нечто совсем напротив. Но Авдотья Романовна это заметила. Она пристально и с беспокойством следила за
братом.
«Ты,
брат, востер, — сказал он мне нахмурясь, — но
видали мы и не таких!»
Сперва Павел Петрович произносил несвязные слова; потом он вдруг открыл глаза и,
увидав возле своей постели
брата, заботливо наклонившегося над ним, промолвил...
Базаров обернулся и
увидал бледное лицо Николая Петровича, сидевшего на дрожках. Он соскочил с них, прежде нежели они остановились, и бросился к
брату.
— Удивляешься? Не
видал таких? Я,
брат, прожил двадцать лет в Ташкенте и в Семипалатинской области, среди людей, которых, пожалуй, можно назвать дикарями. Да. Меня, в твои года, называли «l’homme qui rit» [«Человек, который смеется» (франц.).].
Вот что ему было омерзительно видеть, и я его оправдываю вполне: каждый день
видать и принимать подлеца, потому что он — ей
брат, да еще говорит о чести… это сердце иссохнет, хоть бы и его сердце!
На другой день утром мы ушли, не
видав ни одного европейца, которых всего трое в Анжере. Мы плыли дальше по проливу между влажными, цветущими берегами Явы и Суматры. Местами, на гладком зеркале пролива, лежали, как корзинки с зеленью, маленькие островки, означенные только на морских картах под именем Двух
братьев, Трех сестер. Кое-где были отдельно брошенные каменья, без имени, и те обросли густою зеленью.
Она почти в одно и то же время
увидала Мисси и
брата.
По дороге к Ивану пришлось ему проходить мимо дома, в котором квартировала Катерина Ивановна. В окнах был свет. Он вдруг остановился и решил войти. Катерину Ивановну он не
видал уже более недели. Но ему теперь пришло на ум, что Иван может быть сейчас у ней, особенно накануне такого дня. Позвонив и войдя на лестницу, тускло освещенную китайским фонарем, он
увидал спускавшегося сверху человека, в котором, поравнявшись, узнал
брата. Тот, стало быть, выходил уже от Катерины Ивановны.
Алеша сейчас же заметил восторженное состояние
брата, но, войдя в беседку,
увидал на столике полбутылки коньяку и рюмочку.
Хотелось бы очень ему
повидать прежде этого рокового разговора
брата Дмитрия и забежать к нему.
Только впоследствии объяснилось, что Иван Федорович приезжал отчасти по просьбе и по делам своего старшего
брата, Дмитрия Федоровича, которого в первый раз отроду узнал и
увидал тоже почти в это же самое время, в этот самый приезд, но с которым, однако же, по одному важному случаю, касавшемуся более Дмитрия Федоровича, вступил еще до приезда своего из Москвы в переписку.
— Нет, не
видал, но я Смердякова видел. — И Алеша рассказал
брату наскоро и подробно о своей встрече с Смердяковым.
И вот этот-то страшный человек должен был приехать к нам. С утра во всем доме было необыкновенное волнение: я никогда прежде не
видал этого мифического «брата-врага», хотя и родился у него в доме, где жил мой отец после приезда из чужих краев; мне очень хотелось его посмотреть и в то же время я боялся — не знаю чего, но очень боялся.
Сенатор и мой отец ездили к
брату, которого не
видали несколько лет, для переговоров и примирения, потом разнесся слух, что он приедет к нам для окончания дела.
— Вся ваша воля, — начал было Сергеич, но спохватился и резко, но резонно ответил: — Вы, сударыня, только не знай за что народ изводите. Сенька-то, может, и во сне не
видал, где
брат у него находится… Нечего ему и писать.
С неделю
братья не выходили во двор, а потом явились более шумные, чем прежде; когда старший
увидал меня на дереве, он крикнул ласково...
— Врешь, кривой! Не
видал, так, стало быть, зачем врать? Их благородие умный господин и понимают, ежели кто врет, а кто по совести, как перед Богом… А ежели я вру, так пущай мировой рассудит. У него в законе сказано… Нынче все равны… У меня у самого
брат в жандармах… ежели хотите знать…
Брата его больного я не
видал.
Наши здешние все разыгрывают свои роли, я в иных случаях только наблюдатель… [Находясь в Тобольске, Пущин получил 19 октября письмо — от своего крестного сына Миши Волконского: «Очень, очень благодарю тебя, милый Папа Ваня, за прекрасное ружье… Прощай, дорогой мой Папа Ваня. Я не
видал еще твоего
брата… Неленька тебя помнит. Мама свидетельствует тебе свое почтение… Прошу твоего благословения. М. Волконский» (РО, ф. 243, оп. I, № 29).]
Право, я вот теперь смотритель, и, слава богу, двадцать пятый год, и пенсийка уж недалеко: всяких людей
видал, и всяких терпел, и со всеми сживался, ни одного учителя во всю службу не представил ни к перемещению, ни к отставке, а воображаю себе, будь у меня в числе наставников твой
брат, непременно должен бы искать случая от него освободиться.
— Ничего не увидишь, — остановил его
брат. Он хоть и не знал этого фокуса, но знал, что на кольце ничего
увидать нельзя.
— Что-то не
видать Его; я,
брат, не верю, — думаю, помрешь — трава вырастет. Вот и вся.
Этих примеров
видали по нашему месту очень довольно, потому как и народишко этот дрянной, и дозволь ты ему только свои барыши наблюдать, так он, пожалуй, и Христа-то продать готов, не токма что своего
брата, — самые то есть алтынники.
— Не о смете, любезный, тут разговор: я вон ее не
видал, да и глядеть не стану… Тьфу мне на нее! — Вот она мне что значит. Не сегодня тоже занимаемся этими делами; коли я обсчитан, так и ваш
брат обсчитан. Это что говорить! Не о том теперь речь; а что сами мы, подрядчики, глупы стали, — вон оно что!
Володя без малейшего содрогания
увидал это страшное место, про которое он так много думал; напротив, он с эстетическим наслаждением и героическим чувством самодовольства, что вот и он через полчаса будет там, смотрел на это действительно прелестно-оригинальное зрелище, и смотрел с сосредоточенным вниманием до самого того времени, пока они не приехали на Северную, в обоз полка
брата, где должны были узнать наверное о месте расположения полка и батареи.
Подхалюзин. Хозяину скажу!.. Что мне твой хозяин… Я, коли на то пошло… хозяин мне твой!.. На то ты и мальчишка, чтоб тебя учить, а ты думал что! Вас, пострелят, не бить, так и добра не
видать. Прахтика-то эта известная. Я,
брат, и сам угни, и воды, и медные трубы прошел.
— Помню, как ты вдруг сразу в министры захотел, а потом в писатели. А как
увидал, что к высокому званию ведет длинная и трудная дорога, а для писателя нужен талант, так и назад. Много вашей
братьи приезжают сюда с высшими взглядами, а дела своего под носом не видят. Как понадобится бумагу написать — смотришь, и того… Я не про тебя говорю: ты доказал, что можешь заниматься, а со временем и быть чем-нибудь. Да скучно, долго ждать. Мы вдруг хотим; не удалось — и нос повесили.
Она. Любишь? Но ты ее любишь сердцем, а помыслами души все-таки одинок стоишь. Не жалей меня, что я одинока: всяк
брат, кто в семье дальше братнего носа смотрит, и между своими одиноким себя увидит. У меня тоже сын есть, но уж я его третий год не
видала, знать ему скучно со мною.
Все люди, едущие в этом поезде, когда приступят к совершению того дела, на которое едут, будут в том же положении, в котором был бы загипнотизированный человек, которому внушено разрубить бревно, и он, подойдя уже к тому, что ему указано как бревно, и уже взмахнув топором, сам
увидал бы или ему указали бы, что это не бревно, а его спящий
брат.
И вот я
увидал воочию русских, добрых и проникнутых христианским духом людейс ружьями и розгами, едущими убивать и истязать своих голодных
братьев.
«Не стесняйся,
брат,
видал я людей гораздо хуже тебя, говори всё прямо!»
Это предвидели в Багрове и нарочно отправили Елизавету Степановну, чтоб она по превосходству своего ума и положения в обществе (она была генеральша) могла воздерживать порывы дружелюбия простодушной Аксиньи Степановны; но простая душа не поддалась умной и хитрой генеральше и на все ее настойчивые советы отвечала коротко и ясно: «Вы себе там, как хотите, не любите и браните Софью Николавну, а я ею очень довольна; я кроме ласки и уважения ничего от нее не
видала, а потому и хочу, чтоб она и
брат были у меня в доме мною так же довольны…» И всё это она исполняла на деле с искренней любовью и удовольствием: заботилась, ухаживала за невесткой и потчевала молодых напропалую.
— А ты и не
видал! Маленький видно, — сказал Лукашка. — У самой у канавы, дядя, — прибавил он серьезно, встряхивая головой. — Шли мы так-то по канаве, как он затрещит, а у меня ружье в чехле было. Иляска как лопнет…. Да я тебе покажу, дядя, кое место, — недалече. Вот дай срок. Я,
брат, все его дорожки знаю. Дядя Мосев! — прибавил он решительно и почти повелительно уряднику: — пора сменять! — и, подобрав ружье, не дожидаясь приказания, стал сходить с вышки.
— Ну, прощай, отец мой, — говорил дядя Ерошка. — Пойдешь в поход, будь умней, меня, старика, послушай. Когда придется быть в набеге или где (ведь я старый волк, всего видел), да коли стреляют, ты в кучу не ходи, где народу много. А то всё, как ваш
брат оробеет, так к народу и жмется: думает, веселей в народе. А тут хуже всего: по народу-то и целят. Я всё, бывало, от народа подальше, один и хожу: вот ни разу меня и не ранили. А чего не
видал на своем веку?