Обжигающие ласки султана

Кэрол Маринелли, 2017

Габи всегда была мечтательницей, а ее работа – организация свадеб – давала ей много пищи для фантазий. Поэтому, познакмившись с красавцем Алимом, владельцем сети шикарных отелей, она сразу же поселила его в свои самые смелые грезы. Но конечно же она и думать не могла, что ее мечты однажды сбудутся. Когда Алим предложил ей провести вместе ночь, она ухватилась за этот шанс, решив, что ни при каких обстоятельствах об этом не пожалеет. Но Габи ошиблась: ее возлюбленный оказался вовсе не таким, каким представлялся в начале знакомства.

Глава 2

Свадьба получилась прекрасной. Не то чтобы у Габи нашлась хоть секунда, чтобы ею насладиться.

Свидетель жениха великолепно выглядел в килте и поэтому был вынужден убегать от интереса одной из свидетельниц. Флер нервничала и всех торопила. Маленькие девочки с цветами чуть не плакали, замерзая в снегу для фотографий. Габи чувствовала себя загнанной пастушкой, жонглируя зонтиками для свиты невесты и пытаясь согнать гостей в одно место.

По крайней мере, на ней были ботинки, как уступка погоде.

Наконец все погрузились в машины и уехали на прием, пока Габи расплачивалась с хором. Когда она, дрожа, вышла из церкви, Бернадетта сидела в машине и курила.

Габи поскользнулась на льду и преодолела последние три ступени в самом неловком из возможных положений.

Не то чтобы кто-нибудь пришел ей на помощь.

Секунду она сидела, пытаясь перевести дыхание и оценить повреждения. Судя по ощущениям, у нее был синяк на попе. Поднимаясь на ноги, Габи обнаружила, что юбка у нее испачкана и промокла насквозь; а когда она расстегнула куртку, оказалось, что ткань разошлась по шву.

И для полного счастья Бернадетта пришла в ярость, обнаружив, что Габи не во что переодеться.

— Почему у тебя нет с собой второго костюма? — возмущалась она. — Твоя работа — планировать!

«Потому что ты выдала мне всего два костюма», — хотела ответить Габи, но знала, что это не поможет.

— Он в химчистке.

Бернадетта, разумеется, не преминула подчеркнуть, что костюмы остальных на Габи не налезут.

— Поезжай домой, переоденься, — прошипела она. — Во что-нибудь… — сведя руки в воздухе, она жестом продемонстрировала, что Габи должна найти что-нибудь уменьшающее ее в размерах.

Бернадетта не стала говорить ей то, что говорила остальным женщинам в команде: «Не затми собой невесту». Предполагалось, что Габи это не грозит.

Как же ей хотелось уволиться.

В свою крохотную квартиру Габи приехала на грани слез — и конечно, в ее гардеробе не нашлось ничего подходящего. Кроме…

Кроме серебристо-серого платья, работы волшебных рук Розы.

Но Бернадетта скажет, что она одета слишком торжественно.

Но дизайн платья такой простой…

Раздевшись, Габи убедилась, что у нее синяк на попе и на левом бедре. Все болело, и она промерзла до костей. Но быстрый душ согрел ее и даже помог расслабиться. В дни свадеб у нее обычно не было ни минуты покоя; короткий перерыв оказался как нельзя кстати.

Когда у нее будет своя фирма, решила Габи, персонал будет работать посменно, чтобы отдохнуть между венчанием и приемом. Может быть, они даже смогут сменить костюм…

Габи осеклась. Она снова надеялась и мечтала, как однажды откроет свое дело.

Но как получилось, что Бернадетта держит ее в такой крепкой хватке?

Но сейчас опять не было времени об этом гадать.

Роза подарила ей платье, но Габи чувствовала себя неловко от такой щедрости и поэтому раскошелилась на правильный бюстгальтер и, конечно, серебристые трусики в тон, которые и натянула сейчас, прежде чем влезть в платье.

Роза и правда была волшебницей — скроенное по косой платье восхитительно окутывало ее изгибы.

Оно заслуживало больше усилий, чем она обычно прикладывала к своей внешности.

Присев за маленький туалетный столик, Габи скрутила волосы в пучок, вместо того чтобы просто распустить. Она подкрасила губы и ресницы — и испугалась, что этого слишком много; обычно она не затруднялась даже этим. Но стирать не стала. Внезапно она приняла решение.

Сегодня она не хотела быть мрачной похоронной Габи или неловкой, нелепой, вечно спешащей планировщицей свадеб, как обычно.

Габи посмотрела в зеркало. Такой она была бы, если бы работала на себя и сегодня руководила высококлассным приемом.

Она никогда еще не была так похожа на ту женщину, которой чувствовала себя в душе.

Габи вернулась в отель, спрятав платье под пальто и неся туфли в сумочке. Охрана в отеле была строгой; швейцар Рональдо извинился перед ней и попросил показать документы, хотя прекрасно ее знал.

— У нас высокопоставленные гости, — объяснил он, переступая с ноги на ногу на холоде.

— Так часто бывает, — ответила Габи.

— Королевская семья, — проворчал Рональдо. Такие гости требовали немало лишней работы.

— Кто?

— Габи, — укорил ее Рональдо, напоминая, что это конфиденциально, но потом с улыбкой открыл тайну по знакомству: — Султан султанов с дочерью.

— Ого! — Габи надеялась, что сможет их увидеть.

Вручая пальто в гардеробной, Габи с поджатыми губами взглянула на красные цветы в центре фойе. Нервничая и немного стесняясь, но пытаясь этого не показывать, она вошла в зал приема — и прямо навстречу ядовитому шипению Бернадетты:

— Если бы невесте нужна была рождественская игрушка в углу, я бы внесла ее в счет!

Зачатки уверенности в себе, проснувшиеся в Габи перед зеркалом дома, растаяли.

— Нужно проверить, что граммофон работает, — сообщила Бернадетта. — И найти ключи от галереи для фотографа.

И конечно, все это должна была сделать Габи.

Она с головой бросилась в круговорот приема, стараясь, чтобы вечер прошел гладко, ради счастливой пары. Они выглядели действительно счастливыми. Платье Моны было божественным, а ее жених — красивым, расслабленным и…

Габи нахмурилась. Джеймс кого-то ей напоминал, но она не могла вспомнить кого. Может, дело было в том, что он был высоким блондином, как и его мать, и заметно выделялся среди гостей-итальянцев.

Однако размышлять об этом было некогда, как и обращать внимание на разочарование из-за того, что Алима нигде не было видно.

Провожая фотографа на галерею и возвращаясь на прием, она призналась себе, что платье, каблуки, волосы и макияж… все это отчасти было сделано в надежде на то, что она встретится с Алимом.

Алим присутствовал в отеле, но не выходил на люди.

— Как жалко, что мы не можем пойти на свадьбу! — в сотый раз простонала Ясмин и оттолкнула свой нетронутый десерт. Алим в ответ промолчал. Он давно привык к настроениям сестры.

— Прячемся в углу, как крысы, — продолжила она, швырнув на стол салфетку.

— До крыс нам далеко, — пробормотал Алим, не желая быть втянутым в диалог. Они сидели в приватном зале роскошного ресторана «Гранде Лючии». Отец не стал к ним присоединяться, чтобы не привлекать лишнего внимания — Алим всеми силами стремился его избежать. По крайней мере, сегодня.

Персонал «Гранде Лючии» привык к высоким гостям, но Алим знал, что они начинают догадываться, что Оман, султан султанов, — его отец.

На работе Алим не использовал свой титул: султан Алим аль-Лехан Зетлеханский. Не использовал он его и в личной жизни; слишком много риска. Бриллианты платили за молчание, а дворцовая пиар-служба прятала все следы несдержанности.

Несдержанность Омана была причиной, по которой сегодня они сидели за этим столом. Рядом со свадьбой, но не на ней.

Сегодня, когда счастливая пара отправится в свадебный номер, Флер, мать жениха, проследует в свои роскошные комнаты. Виолетта, занимавшаяся вопросами пиара за пределами дворца, организовала для нее именно этот номер. Алиму не следовало знать — хотя он, разумеется, это знал, — что номер Флер был смежным с номером его отца.

Флер много лет была любовницей султана. Она родила ему первого сына.

Джеймс вел на вид привилегированную жизнь. Он учился в Виндзоре, посещал университет в Шотландии, и у него был трастовый фонд, от размеров которого у людей глаза лезли на лоб. Но имя его отца не значилось в сертификате о рождении, и у него не было титула. Для народа Зетлехана он не существовал.

Однако он был единокровным братом Алима, Калеба и Ясмины, и они любили его.

Калеб, младший из братьев, встретится с молодоженами в Париже, где сейчас живет. Все три брата рядом привлекали бы взгляды; а этим вечером нужно было действовать тоньше.

Ясмин, которая жила в Зетлехане без тревог и забот, умоляла позволить ей участвовать в свадьбе. Отец строго отказал ее жалобным мольбам, и Алим предложил сделать все возможное, чтобы Ясмин смогла хотя бы посмотреть на свадьбу издалека. Поэтому они перекусывали в ресторане, когда молодые с гостями прибыли из церкви, чтобы Ясмин смогла полюбоваться платьем. Она была в восторге.

— Что это на нем? — Она указала на свидетеля жениха.

— Килт, — пояснил Алим. — Он из Шотландии.

— О, это так необычно! — выдохнула Ясмин.

Но ей недостаточно было посмотреть на свадьбу уголком глаза. И хотя Алим велел подать им ту же еду и напитки, что и гостям, их отмечание свадьбы брата было не слишком веселым.

— Сейчас должны закончиться речи, — пояснил он. Ему так хотелось бы их послушать…

— Я хочу посмотреть танец, — надулась Ясмин. Она привыкла всегда получать что хочет. Но не в этот раз.

Их ограничивали десятки древних сложных законов, и, пока Алим не взойдет на престол сам, у него не было выбора, кроме как подчиняться.

— Ты увидишь Джеймса и Мону завтра за завтраком и сможешь их поздравить.

— Но это не то же самое! — Ясмин была безутешна. — Почему мне нельзя заглянуть в бальный зал и посмотреть на них хоть пару минут? Ты же можешь, Алим.

— Могу, потому что я владелец этого отеля и часто захожу на проходящие приемы. На тебя обратят внимание.

Ясмин досталась та же красота семьи аль-Лехан, что и ее братьям, и ее не могли не заметить. После этого нетрудно будет сложить два и два.

Однако огорчение сестры было для Алима невыносимо: он знал, как сильно Ясмин ждала такого редкого в ее жизни события, как поездка за границу.

— Послушай, — сказал он. — В бальном зале есть галерея. — У сестры распахнулись глаза. — Сейчас там будет фотограф, он готовится к съемке, но, когда спустится, ты можешь оттуда на все посмотреть. Я дам тебе ключ от другого входа; нужно только подождать, когда он уйдет.

— Да! — Ее глаза восторженно сияли.

— Только недолго, — предупредил Алим. — Фотограф вернется к концу праздника, поэтому следи, чтобы уйти до его возвращения.

— Хорошо.

Он сделал вид, что не заметил, что она прихватила с собой бутылку шампанского.

Ясмин очень опекали, не давая ей той свободы, которой наслаждались Алим и Калеб. Она заслуживала немного поразвлечься. Поэтому Алим отвел ее к лестнице и вручил ключ.

— Только недолго! А потом отправляйся в постель.

Он и сам хотел повидать брата в день его свадьбы.

И поговорить с Габи.

Опытный бизнесмен, Алим видел талант Габи. Он много работал, чтобы вывести отель на должный уровень. Марианна была консервативна; чем больше он об этом думал, тем больше хотел, чтобы Габи присоединилась к его команде.

Он не хотел привлекать внимание и поэтому не стал входить в бальный зал через главные двери, а вместо этого вышел во внутренний двор, вдыхая холодный воздух. Шел снег; Алим постоял несколько мгновений, слушая аплодисменты после речей.

Мастер церемоний рассказывал гостям, что шестьдесят лет назад здесь праздновала свадьбу другая пара, подводя к первому танцу молодоженов.

Провести свадьбу брата в своем отеле — все, что Алим мог для него сделать. Возможно, теперь персонал узнает о его королевской крови; но он готов был заплатить эту цену за возможность поучаствовать в таком важном дне.

Оставалось гадать, что чувствовал их отец, запертый в номере люкс, пока на первом этаже его старший сын играет свадьбу.

Он вошел в зал через одну из стеклянных дверей. Флер сидела в стороне, и часть этого праздника, и не совсем. Алим ничего не имел против нее, даже сочувствовал ей. Она была хорошей матерью Джеймсу и никогда не создавала проблем для его семьи.

Однако он сам создавал проблемы.

Его появление, хотя и незаметное для других, для Габи пришлось на самый неподходящий момент. Ради приема в зал принесли старомодный граммофон, с незаметно подключенным усилителем, чтобы воспроизвести танец под пластинку, как в старые времена. Конечно, под рукой у них была цифровая запись на случай, если игла поцарапает винил или если у помощницы организатора свадьбы будут дрожать руки, как у Габи при виде Алима.

Одного его присутствия было достаточно, чтобы она теряла себя.

«Не смотри на него», — велела себе Габи.

Под не внушающим уверенность взглядом Бернадетты она опустила иглу на пластинку, и звуки прошлого с шорохом наполнили зал. На танцевальную площадку вышли не жених и невеста, а бабушка и дедушка невесты. Пожилой джентльмен бережно вел свою даму. Молодожены последовали за ними. Это было невероятно трогательно и настолько романтично, что у Габи на глазах выступили слезы.

О, это стоило всех бессонных ночей подготовки.

Она посмотрела на галерею: фотограф снимал кадр за кадром. Фотографии будут великолепные.

Габи просмотрела список задач на своем планшете и убедилась, что все идет по плану. Без сучка без задоринки.

— И еще один успех фирмы «Матримони ди Бернадетта», — сказала Бернадетта рядом с ней. Габи скрипнула зубами, не ожидая начальницу рядом. — Надеюсь, я могу доверить тебе остаток вечера.

Бернадетта говорила так, словно одаривала ее высочайшей милостью, хотя на самом деле она уходила домой пораньше, сваливая работу на Габи. При этом она только сегодня утром прилетела из отпуска и большую часть дня провела в тепле своей машины. Габи делала всю работу.

Теперь она сглатывала слезы, глядя вслед Бернадетте, которая удалялась, не забывая по пути завязывать знакомства. Она прекрасно знала, с какой стороны масло на хлебе, и очаровывала всех, кто может быть ей полезен. Она подошла и к Алиму; Габи видела, как она вскидывает руки в жесте ложной скромности, несомненно принимая поздравления с превосходным приемом.

А Габи стояла и мечтала, как однажды будет делать это сама. Как однажды сможет назвать такой вечер своим успехом и принимать поздравления Алима.

Такой он ее и увидел — потерянной в мечтах. Алим шел к ней и, когда Габи повернулась, улыбнулся. Габи просияла.

Вся критика исчезала, когда Алим смотрел на нее.

Ни один мужчина не вызывал у нее таких чувств; ни один не смотрел так, что ей казалось, что ей не нужно ничего в себе менять. Достаточно было одного взгляда Алима.

— Могу я попросить… — сказал Алим бархатным голосом. Габи настолько потерялась в мечтах, что отложила планшет и инстинктивно сделала шаг навстречу.

— С удовольствием.

И немедленно пожелала, чтобы земля расступилась и проглотила ее.

Конечно, он не протянул руки навстречу. Габи показалось — как глупо! — что он приглашает ее на танец; но это была унизительная ошибка. Худшая в ее полной неловких моментов жизни.

— Мы на работе, Габи, — вежливо напомнил Алим. Но это не могло спасти ее от стыда.

Конечно, он не стал бы приглашать ее на танец.

— Могу я попросить тебя на пару слов? — спросил он взамен.