Неточные совпадения
Но женитьба, свадьба — все-таки это поэзия жизни, это готовый, распустившийся цветок. Он представил себе, как он
ведет Ольгу
к алтарю: она — с померанцевой веткой на голове, с длинным покрывалом. В толпе шепот удивления. Она стыдливо, с тихо волнующейся грудью, с своей горделиво и грациозно наклоненной головой, подает ему руку и не знает, как ей глядеть на всех. То улыбка блеснет у ней, то слезы явятся, то складка над бровью заиграет какой-то мыслью.
Берегись, друг мой, и чистым
веди к алтарю женщину в союз, определенный Богом.
Полутемный
алтарь возвышался над всем храмом, и в глубине его тускло блестели золотом стены святилища, скрывавшего изображения Изиды. Трое ворот — большие, средние и двое боковых маленьких —
вели в святилище. Перед средним стоял жертвенник со священным каменным ножом из эфиопского обсидиана. Ступени
вели к алтарю, и на них расположились младшие жрецы и жрицы с тимпанами, систрами, флейтами и бубнами.
Но если он не умер, если
Тебя пустые обманули слухи?..
Но если станет он искать тебя,
Чтоб
к алтарю вести невестою своей,
И вдруг увидит в черном покрывале
В ряду монахинь — что с ним будет?
Ужели ты об нем не пожалеешь?
Не пожалеешь ты о счастии,
Которого б могла дождаться?..
Какая слабость! — где твое терпенье?..
Затем, когда у настоящего злотаря риза будет готова, ее привезут
к нам за реку, а Яков Яковлевич поедет опять в монастырь и скажет, что хочет архиерейское праздничное служение видеть, и войдет в
алтарь, и станет в шинели в темном
алтаре у жертвенника, где наша икона на окне бережется, и скрадет ее под полу, и, отдав человеку шинель, якобы от жары,
велит ее вынесть.
Потом он взял ее за руку и
повел к большому местному образу Богородицы, во имя которой была построена церковь, сиявшему у
алтаря ослепительным блеском огней, отражавшихся на горевшей золотом и драгоценными камнями ризе.
Не так ли трепещет человек,
ведя к алтарю свою возлюбленную?
Говоря это, он почувствовал, как умиленное чувство неудержимо влечет его
к Калерии. Руки протягивались
к ней… Как бы он схватил ее за голову и покрыл поцелуями… Еще одно мгновение — и он прошептал бы ей: «Останься здесь!.. Ненаглядная моя!.. Тебя Бог послал быть мне подругой! Тебя я
поведу к алтарю!»
Ксения Яковлевна Строганова стала в этот день княгиней Сибирской. Уж более недели, как всю усадьбу с быстротою молнии облетела
весть, что осыпанный царскими милостями завоеватель Сибири Ермак вернулся
к Строгановым, чтобы
вести свою обрученную невесту
к алтарю. В этот вожделенный день возвращения жениха Ксения Яковлевна проснулась особенно печальной. Находившаяся при ней Домаша заметила это и спросила...
— Повторяю, мало ты любишь меня… В поход я пойду, обручившись с тобой, а ведь тебе ведомо, что мне надо заслужить царское прощение. Не хочу я
вести тебя, мою лапушку,
к алтарю непрощенным разбойником, да и не
поведу. Умру лучше, так и знай. Люблю я тебя больше жизни и не хочу на тебя пятно позора класть. Поняла меня, девушка?
Рассудивши таким образом, он поехал
к весталке, столько лет неусыпно сжигающей огонь своего сердца на
алтаре платонической любви, в надежде, что он скоро
поведет ее
к брачному
алтарю.
Она стала думать, как будет она счастлива, когда после разговора с ним сообщит Кате, что он далеко не равнодушен
к ней, что он только не знал ее чувств
к нему, а потому и свои чувства скрывал, боясь оскорбить ее их малейшим проявлением, что
к ней,
к Талечке, он ничего не чувствует, кроме дружбы, братской привязанности, что избранница его — Катя, которую он готов хоть завтра
вести к алтарю и назвать своею перед Богом и людьми.
Но не родство с царем, не честолюбие скрепляли этот союз: любовь страстная, готовая на все жертвы,
вела жениха и невесту
к брачному
алтарю.
Но не в том дело! На что ему жизнь без царева прощения, без права
повести любимую
к алтарю? Не о своей жизни заботился он, а о судьбе этих беззаботно спящих людей, которых он
повел на рискованное дело. Их гибель ляжет на его же душу, на которой и без того немало загубленных жизней в его кровавом прошлом, там, на Волге.
Жаль нам Кете Рабе. Что ж делать? История
велит нам
вести ее
к брачному
алтарю. Скоро, скоро придется нам легкое имечко ее заменить полновесным именем госпожи Вульф.
— Да, невеста, более чем невеста — жена, хотя еще не венчанная!.. И я хочу, чтобы с ней обращались, как с таковой до тех пор, пока я, произведенный в офицеры, не
поведу ее торжественно
к алтарю, не искуплю этим свой грех перед нею, не отблагодарю ее, посвятив ей всю мою жизнь за ее любовь и доверие ко мне.
Коварная любовь сама, будто бы нарочно, постаралась убрать ее в лучшие свои наряды, как в древние времена убирали дев, которых
вели на жертву
к алтарю разгневанного божества.
Служил отец Кирилл вечерню «пьяный и призвал в
алтарь сторожа и
велел ему держать кафтанную полу». Сторож, недоумевая,
к чему это клонится, исполнил приказание и подобрал полу, как будто для того, дабы в нее что-либо можно насыпать, но отец Кирилл совсем не то сделал, а неожиданно для Михайлы приспособил его кафтан совсем для иного употребления — по естественной надобности… И делал то отец Кирилл, предстоя
алтарю и «находясь во всем священном облачении»…