Неточные совпадения
Левин быстро
повернулся и ушел от него в глубь аллеи и продолжал один ходить взад и вперед. Скоро он услыхал грохот тарантаса и увидал из-за деревьев, как Васенька, сидя на сене (на беду не было сиденья в тарантасе) в своей шотландской шапочке, подпрыгивая по толчкам, проехал по аллее.
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик, пошел передом. Он прошел ряд вперед,
повернулся назад и отвалил, и все стали выравниваться
за ним, ходя под гору по лощине и на гору под самую опушку леса. Солнце зашло
за лес. Роса уже пала, и косцы только на горке были на солнце, а в низу, по которому поднимался пар, и на той стороне шли в свежей, росистой тени. Работа кипела.
Видел я, как подобрали ее локоны, заложили их
за уши и открыли части лба и висков, которых я не видал еще; видел я, как укутали ее в зеленую шаль, так плотно, что виднелся только кончик ее носика; заметил, что если бы она не сделала своими розовенькими пальчиками маленького отверстия около рта, то непременно бы задохнулась, и видел, как она, спускаясь с лестницы
за своею матерью, быстро
повернулась к нам, кивнула головкой и исчезла
за дверью.
Молодой человек, у которого я отбил даму, танцевал мазурку в первой паре. Он вскочил с своего места, держа даму
за руку, и вместо того, чтобы делать pas de Basques, [па-де-баск — старинное па мазурки (фр.).] которым нас учила Мими, просто побежал вперед; добежав до угла, приостановился, раздвинул ноги, стукнул каблуком,
повернулся и, припрыгивая, побежал дальше.
— Вот
за это-то я его и люблю! — прошептал все преувеличивающий Разумихин, энергически
повернувшись на стуле. — Есть у него эти движения!..
Павел Петрович медленно
повернулся на каблуках и медленно вышел; Николай Петрович отправился вслед
за ним.
Он круто
повернулся и юркнул в узенькую дверь, сильно прихлопнув ее
за собою.
Мужики
повернулись к Самгину затылками, — он зашел
за угол конторы, сел там на скамью и подумал, что мужики тоже нереальны, неуловимы: вчера показались актерами, а сегодня — совершенно не похожи на людей, которые способны жечь усадьбы, портить скот. Только солдат, видимо, очень озлоблен. Вообще это — чужие люди, и с ними очень неловко, тяжело.
За углом раздался сиплый голос Безбедова...
Она взвизгивала все более пронзительно. Самгин, не сказав ни слова, круто
повернулся спиною к ней и ушел в кабинет, заперев
за собою дверь. Зажигая свечу на столе, он взвешивал, насколько тяжело оскорбил его бешеный натиск Варвары. Сел к столу и, крепко растирая щеки ладонями, думал...
Женщина стояла, опираясь одной рукой о стол, поглаживая другой подбородок, горло, дергая коротенькую, толстую косу; лицо у нее — смуглое, пухленькое, девичье, глаза круглые, кошачьи; резко очерченные губы. Она
повернулась спиною к Лидии и, закинув руки
за спину, оперлась ими о край стола, — казалось, что она падает; груди и живот ее торчали выпукло, вызывающе, и Самгин отметил, что в этой позе есть что-то неестественное, неудобное и нарочное.
Но в дверях круто
повернулась и, схватясь
за голову, пропела...
Сам Савелий отвез ее и по возвращении, на вопросы обступившей его дворни, хотел что-то сказать, но только поглядел на всех, поднял выше обыкновенного кожу на лбу, сделав складку в палец толщиной, потом плюнул,
повернулся спиной и шагнул
за порог своей клетушки.
Она вскочила с места, схватила его
за руки и три раза
повернулась с ним по комнате, как в вальсе.
За ширмами, на постели, среди подушек, лежала, освещаемая темным светом маленького ночника, как восковая, молодая белокурая женщина. Взгляд был горяч, но сух, губы тоже жаркие и сухие. Она хотела
повернуться, увидев его, сделала живое движение и схватилась рукой
за грудь.
— А зачем же вы ко мне прибыли, коли так? — чуть не подскочил он на месте от удовольствия. Я мигом
повернулся и хотел было выйти, но он ухватил меня
за плечо.
Я послушно спустился
за мамой; мы вышли на крыльцо. Я знал, что они все там смотрят теперь из окошка. Мама
повернулась к церкви и три раза глубоко на нее перекрестилась, губы ее вздрагивали, густой колокол звучно и мерно гудел с колокольни. Она
повернулась ко мне и — не выдержала, положила мне обе руки на голову и заплакала над моей головой.
Не то что наше, стариковское, дело: только еще хочешь
повернуться, а смерть
за плечами.
Заплатина круто
повернулась перед зеркалом и посмотрела на свою особу в три четверти. Платье сидело кошелем; на спине оно отдувалось пузырями и ложилось вокруг ног некрасивыми тощими складками, точно под ними были палки. «Разве надеть новое платье, которое подарили тогда Панафидины
за жениха Капочке? — подумала Заплатина, но сейчас же решила: — Не стоит… Еще, пожалуй, Марья Степановна подумает, что я заискиваю перед ними!» Почтенная дама придала своей физиономии гордое и презрительное выражение.
— Господа, — начал он громко, почти крича, но заикаясь на каждом слове, — я… я ничего! Не бойтесь, — воскликнул он, — я ведь ничего, ничего, —
повернулся он вдруг к Грушеньке, которая отклонилась на кресле в сторону Калганова и крепко уцепилась
за его руку. — Я… Я тоже еду. Я до утра. Господа, проезжему путешественнику… можно с вами до утра? Только до утра, в последний раз, в этой самой комнате?
— Ну, однако, довольно, — отрезал Иван. — Я пойду. Приду завтра. — И тотчас же
повернувшись, вышел из комнаты и прошел прямо на лестницу. Катерина Ивановна вдруг с каким-то повелительным жестом схватила Алешу
за обе руки.
— Монах в гарнитуровых штанах! — крикнул мальчик, все тем же злобным и вызывающим взглядом следя
за Алешей, да кстати и став в позу, рассчитывая, что Алеша непременно бросится на него теперь, но Алеша
повернулся, поглядел на него и пошел прочь. Но не успел он сделать и трех шагов, как в спину его больно ударился пущенный мальчиком самый большой булыжник, который только был у него в кармане.
Она вдруг так быстро
повернулась и скрылась опять
за портьеру, что Алеша не успел и слова сказать, — а ему хотелось сказать. Ему хотелось просить прощения, обвинить себя, — ну что-нибудь сказать, потому что сердце его было полно, и выйти из комнаты он решительно не хотел без этого. Но госпожа Хохлакова схватила его
за руку и вывела сама. В прихожей она опять остановила его, как и давеча.
Но он не дал, даже вдруг испугался
за свои цветы, точно их хотели у него совсем отнять, и, поглядев на могилку и как бы удостоверившись, что все уже сделано, кусочки покрошены, вдруг неожиданно и совсем даже спокойно
повернулся и побрел домой.
— Не беспокойтесь, прошу вас, — привстал вдруг с своего места на свои хилые ноги старец и, взяв
за обе руки Петра Александровича, усадил его опять в кресла. — Будьте спокойны, прошу вас. Я особенно прошу вас быть моим гостем, — и с поклоном,
повернувшись, сел опять на свой диванчик.
— Как зе мозно, васе благородие! Я цестный зид, я не украл, а для васего благородия достал, точно! И уз старался я, старался! Зато и конь! Такого коня по всему Дону другого найти никак невозмозно. Посмотрите, васе благородие, что это
за конь такой! Вот позалуйте, сюда! Тпру… тпру…
повернись, стань зе боком! А мы седло снимем. Каков! Васе благородие?
Она
повернулась прочь и шагнула раза два. Ночь уже наступила, и отовсюду наплывали тусклые тени. Чертопханов проворно поднялся и схватил Машу сзади
за оба локтя.
Сквозь дым выстрела я видел, как медведь с ревом быстро
повернулся и схватил себя зубами
за то место, куда ударила пуля.
Поднявшись на гривку, он остановился,
повернулся к нам лицом, помахал рукой и скрылся
за гребнем.
Раз ночью слышу, чья-то рука коснулась меня, открываю глаза. Прасковья Андреевна стоит передо мной в ночном чепце и кофте, со свечой в руках, она велит послать
за доктором и
за «бабушкой». Я обмер, точно будто эта новость была для меня совсем неожиданна. Так бы, кажется, выпил опиума,
повернулся бы на другой бок и проспал бы опасность… но делать было нечего, я оделся дрожащими руками и бросился будить Матвея.
Матушка даже
повернулась на стуле при одной мысли, как бы оно хорошо вышло. Некоторое время она молчала; вероятно, в голове ее уже роились мечты. Купить земли — да побольше — да крестьян без земли на своз душ пятьсот, тоже недорого, от сорока до пятидесяти рублей
за душу, да и поселить их там. Земля-то новая — сколько она приплода даст! Лошадей развести, овец…
«Пройдясь по залам, уставленным столами с старичками, играющими в ералаш,
повернувшись в инфернальной, где уж знаменитый „Пучин“ начал свою партию против „компании“, постояв несколько времени у одного из бильярдов, около которого, хватаясь
за борт, семенил важный старичок и еле-еле попадал в своего шара, и, заглянув в библиотеку, где какой-то генерал степенно читал через очки, далеко держа от себя газету, и записанный юноша, стараясь не шуметь, пересматривал подряд все журналы, он направился в комнату, где собирались умные люди разговаривать».
— Дурак! Из-за тебя я пострадала… И словечка не сказала, а
повернулась и вышла. Она меня, Симка, ловко отзолотила. Откуда прыть взялась у кислятины… Если б ты был настоящий мужчина, так ты приехал бы ко мне в тот же день и прощения попросил. Я целый вечер тебя ждала и даже приготовилась обморок разыграть… Ну, это все пустяки, а вот ты дома себя дурак дураком держишь. Помирись с женой… Слышишь? А когда помиришься, приезжай мне сказать.
Выйдя от Луковникова, Галактион решительно не знал, куда ему идти. Раньше он предполагал завернуть к тестю, чтобы повидать детей, но сейчас он не мог этого сделать. В нем все точно
повернулось. Наконец, ему просто было совестно. Идти на квартиру ему тоже не хотелось. Он без цели шел из улицы в улицу, пока не остановился перед ссудною кассой Замараева. Начинало уже темнеть, и кое-где в окнах мелькали огни. Галактион позвонил, но ему отворили не сразу.
За дверью слышалось какое-то предупреждающее шушуканье.
Мать встала из-за стола и, не торопясь отойдя к окну,
повернулась ко всем спиною.
Когда на террасе, которая вела из сада в гостиную, раздались шаги, все глаза
повернулись туда. В темном четырехугольнике широких дверей показалась фигура Эвелины, а
за нею тихо подымался по ступенькам слепой.
— Так… не читать? — прошептал он ему как-то опасливо, с кривившеюся улыбкой на посиневших губах, — не читать? — пробормотал он, обводя взглядом всю публику, все глаза и лица, и как будто цепляясь опять
за всех с прежнею, точно набрасывающеюся на всех экспансивностью, — вы… боитесь? —
повернулся он опять к князю.
Паншин любезно раскланялся со всеми находившимися в комнате, пожал руку у Марьи Дмитриевны и у Лизаветы Михайловны, слегка потрепал Гедеоновского по плечу и,
повернувшись на каблуках, поймал Леночку
за голову и поцеловал ее в лоб.
Встреча произошла рано утром, когда Родион Потапыч находился на дне шахты. Сверху ему подали сигнал. Старик понял, зачем его вызывают в неурочное время. Оников расхаживал по корпусу и с небрежным видом выслушивал какие-то объяснения подштейгера, ходившего
за ним без шапки. Родион Потапыч не торопясь вылез из западни, снял шапку и остановился. Оников мельком взглянул на него,
повернулся и прошел в его сторожку.
Петр Елисеич хотел сказать еще что-то, но круто
повернулся на каблуках, махнул платком и, взяв Сидора Карпыча
за руку, потащил его из сарайной. Он даже ни с кем не простился, о чем вспомнил только на лестнице.
Петр Елисеич покраснел, молча
повернулся и вышел из корпуса. В первую минуту Лука Назарыч онемел от изумления, потом ринулся было вдогонку
за уходившим. Мухиным, но опомнился и как-то только застонал. Он даже зашатался на месте, так что Палач должен был его поддержать.
Птичница медленно
повернулась и вышла, снова впустив другое, очередное облако стоявшего
за дверью холода.
— Нет, видите, —
повернувшись лицом к Лизе и взяв ее
за колено, начала сестра Феоктиста: — я ведь вот церковная, ну, понимаете, православная, то есть по нашему, по русскому закону крещена, ну только тятенька мой жили в нужде большой.
Но вслед
за ним Лиза снова
повернулась и проговорила...
Когда он
повернулся с компрессом к больному, ему самому показалось, что что-то живое промелькнуло мимо окна и скрылось
за стеною.
Лиза тихо
повернулась и твердою, спокойною поступью вышла
за двери.
Как только орава гостей хлынула
за двери квартиры Рациборского, Ярошиньский быстро
повернулся на каблуках и, пройдя молча через зал, гостиную и спальню, вошел в уединенную рабочую хозяина.
Но дама
повернулась к нему спиной, взяла девочку
за руку и пошла с ней в купе, оставив Горизонта расшаркиваться и бормотать комплименты и извинения.
— Очень мне нужно верить ему или не верить, — отвечал Плавин, — досадно только, что он напился как скотина! Мне перед Симоновым даже совестно! — прибавил он и
повернулся к стене; но не
за то ему было досадно на Николая Силыча!
Ванька сейчас же
повернулся и пошел: он по горькому опыту знал, что у барина
за этаким взглядом такой иногда следовал взрыв гнева, что спаси только бог от него!
Иван, видя, что дело
повернулось в гораздо более умеренную сторону, чем он ожидал, сейчас опять придал себе бахваловато-насмешливую улыбку, проговорил: «Мне как прикажете-с!» — и ушел. Он даже ожидал, что вечером опять
за ним придут и позовут его в комнаты и что барин ничего ему не скажет, а, напротив, сам еще как будто бы стыдиться его будет.