Неточные совпадения
Я смотрел
на лодки,
на японские батареи: нигде никакого движения, только две собаки мечутся взад и вперед и ищут места спрятаться, да негде:
побегут от
выстрела к горам, а оттуда гонит их эхо.
И вот, каждый раз, когда
на улице бухали
выстрелы, дядя Петр — если был дома — поспешно натягивал
на сивую голову праздничный выгоревший картуз с большим козырьком и торопливо
бежал за ворота.
Весело прекратить этот быстрый
бег метким
выстрелом, от которого колесом завертится русак с разбега и потом растянется
на снегу!..
Как только лодка коснулась берега, оба ороча, Крылов и Вихров схватили винтовки и выскочили в воду, за ними последовал Рожков; я вышел последним. Мы вдвоем с Рожковым принялись подтаскивать лодку, чтобы ее не унесло ветром и течением, а остальные люди
побежали к камням. Скоро они взобрались
на них и начали целиться из ружей. Три
выстрела произошли почти одновременно. Затем они поспешно перебрались через гряду и скрылись из наших глаз.
Донато бросился в дом, схватил ружье и
побежал в поле, куда ушел отец, там он сказал ему всё, что может сказать мужчина мужчине в такую минуту, и двумя
выстрелами покончил с ним, а потом плюнул
на труп и разбил прикладом череп его. Говорили, что он долго издевался над мертвым — будто бы вспрыгнул
на спину ему и танцевал
на ней свой танец мести.
На разном расстоянии друг от друга по дороге двигались три человека, — ближайший ко мне был Эстамп, — он отступал в полуоборот к неприятелю. К нему
бежал Варрен, за Варреном, отстав от него, спешил Босс. «Стойте!» — сказал Эстамп, целясь в последнего. Но Варрен продолжал двигаться, хотя и тише. Эстамп дал
выстрел. Варрен остановился, нагнулся и ухватился за ногу.
А тут
побег, может быть,
выстрел часового
на верхушку стены, может быть, стон и падение человеческого тела, а может быть, и удача, за которую переберут все начальство…
Через низкие ограды садов, пригнувшись, скакали всадники в папахах, трещали
выстрелы, от хуторов
бежали женщины и дети. Дорогу пересек черный, крючконосый человек с безумным лицом, за ним промчались два чеченца с волчьими глазами. Один нагнал его и ударил шашкой по чернокудрявой голове, человек покатился в овраг. Из окон убогих греческих хат летел скарб,
на дворах шныряли гибкие фигуры горцев. Они увязывали узлы, навьючивали
на лошадей. От двух хат
на горе черными клубами валил дым.
Но тишина и тьма пугали меня. Я открыл форточку, выходившую во двор, и стал слушать. Вначале, вероятно, оттого, что езда прекратилась, мне показалось, совершенно тихо. И
выстрелов не было. Но я скоро ясно различил отдаленный гул голосов, крики, трески чего-то падающего и хохот. Звуки заметно увеличивались в силе. Я посмотрел
на небо: оно было багровое и быстро
бежало. И сарай против меня, и мостовая
на дворе, и конура собаки были окрашены в тот же красноватый цвет. Тихонько я позвал из окна собаку...
И как будто он ждал только слова — он падает
на меня, сбивая меня с ног, все такой же огромный, разбросанный и безгласный. Я с содроганием освобождаю придавленные ноги, вскакиваю и хочу
бежать — куда-то в сторону от людей, в солнечную, безлюдную, дрожащую даль, когда слева,
на вершине, бухает
выстрел и за ним немедленно, как эхо, два других. Где-то над головою, с радостным, многоголосым визгом, криком и воем проносится граната.
Жалюзи быстро и бесшумно опустились, в доме все смолкло, погасло, и из-за жалюзи затрещали частые
выстрелы. Все
побежали, а я прилег за углом и выглядывал
на пустынную улицу, по которой свистали пули.
В заметке рассказывалось, что молодой человек покончил с собой
выстрелом из револьвера в том самом притоне, откуда год тому назад
бежала завлеченная обманом жертва Клавдия Васильевна Дроздова и из боязни быть вновь возвращенной в притон бросилась с чердака трехэтажного дома
на Грачевке и была поднята с булыжной мостовой без признаков жизни.
— Сравнительно с японскими они никуда не годятся,
бегут после первых
выстрелов и так быстро, что их трудно догнать даже
на лошади.
При одной из таких вылазок командир суздальской роты, расположенной вблизи замка, капитан Лихарев оробел и бросил свой пост, а рота, оставшись без командира, в беспорядке
побежала, горячо преследуемая. Это было около полудня. Александр Васильевич отдыхал. Разбуженный перестрелкой и криками, он вскочил и поскакал
на выстрелы.
— Что бы это значило? — говорили, смотря друг
на друга, встревоженные собеседники, кроме Вульфа, которого первое дело было взяться за карабин, а второе —
бежать в ту сторону, откуда раздался
выстрел.
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один
выстрел, другой, забелелся дымок и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших
на полугоре. В первую минуту и Денисов, и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих
выстрелов и криков. Но
выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам,
бежал человек в чем-то красном. Очевидно по нем стреляли и
на него кричали французы.
Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается
на выстрел на охотника,
бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец.
Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед
на выстрел, добежал до охотника, вернулся опять назад, и наконец, как всякий зверь,
побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Выстрел покатился, и одновременно с ним в воздухе пронесся какой-то слабый стон, но Дукачу некогда было раздумывать — он
побежал, чтибы поскорей затоптать дымящийся пыж, и, наступив
на него, остановился в самом беспокойном изумлении: заяц, до которого Дукач не добежал несколько шагов, продолжал сидеть
на своем месте и не трогался.
Солдаты, которым велено было итти вперед, попав под картечный
выстрел,
бежали назад; солдаты, которым велено было стоять
на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда
бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских.