Неточные совпадения
Пришла старуха старая,
Рябая, одноглазая,
И объявила, кланяясь,
Что счастлива она:
Что у нее
по осени
Родилось реп до тысячи
На небольшой гряде.
— Такая репа крупная,
Такая репа вкусная,
А вся гряда — сажени три,
А впоперечь — аршин! —
Над бабой посмеялися,
А водки
капли не дали:
«Ты дома
выпей, старая,
Той репой закуси...
Бородавкин чувствовал, как сердце его,
капля по капле, переполняется горечью. Он не
ел, не
пил, а только произносил сквернословия, как бы питая ими свою бодрость. Мысль о горчице казалась до того простою и ясною, что непонимание ее нельзя
было истолковать ничем иным, кроме злонамеренности. Сознание это
было тем мучительнее, чем больше должен
был употреблять Бородавкин усилий, чтобы обуздывать порывы страстной натуры своей.
И вот однажды появился
по всем поселенным единицам приказ, возвещавший о назначении шпионов. Это
была капля, переполнившая чашу…
Ливень
был непродолжительный, и, когда Вронский подъезжал на всей рыси коренного, вытягивавшего скакавших уже без вожжей
по грязи пристяжных, солнце опять выглянуло, и крыши дач, старые липы садов
по обеим сторонам главной улицы блестели мокрым блеском, и с ветвей весело
капала, а с крыш бежала вода.
Непогода к вечеру разошлась еще хуже, крупа так больно стегала всю вымокшую, трясущую ушами и головой лошадь, что она шла боком; но Левину под башлыком
было хорошо, и он весело поглядывал вокруг себя то на мутные ручьи, бежавшие
по колеям, то на нависшие на каждом оголенном сучке
капли, то на белизну пятна нерастаявшей крупы на досках моста, то на сочный, еще мясистый лист вяза, который обвалился густым слоем вокруг раздетого дерева.
Косые лучи солнца
были еще жарки; платье, насквозь промокшее от пота, липло к телу; левый сапог, полный воды,
был тяжел и чмокал;
по испачканному пороховым осадком лицу
каплями скатывался пот; во рту
была горечь, в носу запах пороха и ржавчины, в ушах неперестающее чмоканье бекасов; до стволов нельзя
было дотронуться, так они разгорелись; сердце стучало быстро и коротко; руки тряслись от волнения, и усталые ноги спотыкались и переплетались
по кочкам и трясине; но он всё ходил и стрелял.
Так они прошли первый ряд. И длинный ряд этот показался особенно труден Левину; но зато, когда ряд
был дойден, и Тит, вскинув на плечо косу, медленными шагами пошел заходить
по следам, оставленным его каблуками
по прокосу, и Левин точно так же пошел
по своему прокосу. Несмотря на то, что пот катил градом
по его лицу и
капал с носа и вся спина его
была мокра, как вымоченная в воде, — ему
было очень хорошо. В особенности радовало его то, что он знал теперь, что выдержит.
Под ним (как начинает
капатьВесенний дождь на злак полей)
Пастух, плетя свой пестрый лапоть,
Поет про волжских рыбарей;
И горожанка молодая,
В деревне лето провождая,
Когда стремглав верхом она
Несется
по полям одна,
Коня пред ним остановляет,
Ремянный повод натянув,
И, флер от шляпы отвернув,
Глазами беглыми читает
Простую надпись — и слеза
Туманит нежные глаза.
Стекла окна кропил дождь,
капли его стучали
по стеклам, как дитя пальцами. Ветер гудел в трубе. Самгин хотел
есть. Слушать бас Дьякона
было скучно, а он говорил, глядя под стол...
Видел Самгин, как
по снегу, там и тут, появлялись красные
капли, — одна из них упала близко около него, на вершину тумбы, припудренную снегом, и это
было так нехорошо, что он еще плотней прижался к стене.
Не пожелав остаться на прения
по докладу, Самгин пошел домой. На улице
было удивительно хорошо, душисто, в небе, густо-синем, таяла серебряная луна, на мостовой сверкали лужи, с темной зелени деревьев падали голубые
капли воды; в домах открывались окна.
По другой стороне узкой улицы шагали двое, и один из них говорил...
— Послушай, Михей Андреич, уволь меня от своих сказок; долго я,
по лености,
по беспечности, слушал тебя: я думал, что у тебя
есть хоть
капля совести, а ее нет. Ты с пройдохой хотел обмануть меня: кто из вас хуже — не знаю, только оба вы гадки мне. Друг выручил меня из этого глупого дела…
Он с громкими вздохами ложился, вставал, даже выходил на улицу и все доискивался нормы жизни, такого существования, которое
было бы и исполнено содержания, и текло бы тихо, день за днем,
капля по капле, в немом созерцании природы и тихих, едва ползущих явлениях семейной мирно-хлопотливой жизни. Ему не хотелось воображать ее широкой, шумно несущейся рекой, с кипучими волнами, как воображал ее Штольц.
— О,
по крайней мере я с ним вчера расплатился, и хоть это с сердца долой! Лиза, знает мама? Да как не знать: вчера-то, вчера-то она поднялась на меня!.. Ах, Лиза! Да неужто ты решительно во всем себя считаешь правой, так-таки ни
капли не винишь себя? Я не знаю, как это судят по-теперешнему и каких ты мыслей, то
есть насчет меня, мамы, брата, отца… Знает Версилов?
Это
была бы сущая напасть для непьющих, если б надо
было выпивать по целой рюмке; но никто не обязывается к этому. Надо только налить или долить рюмку, а
выпить можно хоть
каплю.
Я заглянул за борт: там целая флотилия лодок, нагруженных всякой всячиной, всего более фруктами. Ананасы лежали грудами, как у нас репа и картофель, — и какие! Я не думал, чтоб они достигали такой величины и красоты. Сейчас разрезал один и начал
есть: сок тек
по рукам,
по тарелке,
капал на пол. Хотел писать письмо к вам, но меня тянуло на палубу. Я покупал то раковину, то другую безделку, а более вглядывался в эти новые для меня лица. Что за живописный народ индийцы и что за неживописный — китайцы!
Было жарко, крупные
капли пота струились
по лицу Кичибе.
Вслед за этим председатель записал что-то в бумагу и, выслушав сообщение, сделанное ему шопотом членом налево, объявил на 10 минут перерыв заседания и поспешно встал и вышел из залы. Совещание между председателем и членом налево, высоким, бородатым, с большими добрыми глазами,
было о том, что член этот почувствовал легкое расстройство желудка и желал сделать себе массаж и
выпить капель. Об этом он и сообщил председателю, и
по его просьбе
был сделан перерыв.
Привалов пошел в уборную, где царила мертвая тишина. Катерина Ивановна лежала на кровати, устроенной на скорую руку из старых декораций; лицо покрылось матовой бледностью, грудь поднималась судорожно, с предсмертными хрипами. Шутовской наряд
был обрызган
каплями крови. Какая-то добрая рука прикрыла ноги ее синей собольей шубкой. Около изголовья молча стоял Иван Яковлич, бледный как мертвец; у него
по лицу катились крупные слезы.
Привалов вздохнул свободнее, когда вышел наконец из буфета. В соседней комнате через отворенную дверь видны
были зеленые столы с игроками. Привалов заметил Ивана Яковлича, который сдавал карты. Напротив него сидел знаменитый Ломтев, крепкий и красивый старик с длинной седой бородой, и какой-то господин с зеленым лицом и взъерошенными волосами.
По бледному лицу Ивана Яковлича и
по крупным
каплям пота, которые выступали на его выпуклом облизанном лбу, можно
было заключить, что шла очень серьезная игра.
Часов в 9 утра мы снялись с бивака и пошли вверх
по реке Билимбе. Погода не изменилась к лучшему. Деревья словно плакали: с ветвей их на землю все время падали крупные
капли, даже стволы
были мокрые.
К вечеру погода не изменилась: земля по-прежнему, словно саваном,
была покрыта густым туманом. Этот туман с изморосью начинал надоедать. Идти
по лесу в такую погоду все равно что во время дождя: каждый куст, каждое дерево, которые нечаянно задеваешь плечом, обдают тысячами крупных
капель.
— Только вот беда моя: случается, целая неделя пройдет, а я не засну ни разу. В прошлом году барыня одна проезжала, увидела меня, да и дала мне сткляночку с лекарством против бессонницы;
по десяти
капель приказала принимать. Очень мне помогало, и я спала; только теперь давно та сткляночка выпита… Не знаете ли, что это
было за лекарство и как его получить?
Днем мне недомогалось: сильно болел живот. Китаец-проводник предложил мне лекарство, состоящее из смеси женьшеня, опиума, оленьих пантов и навара из медвежьих костей. Полагая, что от опиума боли утихнут, я согласился
выпить несколько
капель этого варева, но китаец стал убеждать меня
выпить целую ложку. Он говорил, что в смеси находится немного опиума, больше же других снадобий.
Быть может, дозу он мерил
по себе; сам он привык к опиуму, а для меня и малая доза
была уже очень большой.
Ночь
была такая тихая, что даже осины замерли и не трепетали листьями. В сонном воздухе слышались какие-то неясные звуки, точно кто-то вздыхал, шептался, где-то
капала вода, чуть слышно трещали кузнечики.
По темному небу, усеянному тысячами звезд, вспыхивали едва уловимые зарницы. Красные блики от костра неровно ложились
по земле, и за границей их ночная тьма казалась еще чернее.
Гагин ничего не отвечал ей; а она, с стаканом в руке, пустилась карабкаться
по развалинам, изредка останавливаясь, наклоняясь и с забавной важностью роняя несколько
капель воды, ярко блестевших на солнце. Ее движенья
были очень милы, но мне по-прежнему
было досадно на нее, хотя я невольно любовался ее легкостью и ловкостью. На одном опасном месте она нарочно вскрикнула и потом захохотала… Мне стало еще досаднее.
Ухватил всадник страшною рукою колдуна и поднял его на воздух. Вмиг умер колдун и открыл после смерти очи. Но уже
был мертвец и глядел как мертвец. Так страшно не глядит ни живой, ни воскресший. Ворочал он
по сторонам мертвыми глазами и увидел поднявшихся мертвецов от Киева, и от земли Галичской, и от Карпата, как две
капли воды схожих лицом на него.
Мы быстро вытянули маленького, он тоже
был испуган; с пальцев правой руки его
капала кровь, щека тоже сильно ссажена,
был он
по пояс мокрый, бледен до синевы, но улыбался, вздрагивая, широко раскрыв глаза, улыбался и тянул...
Утром
было холодно и в постели, и в комнате, и на дворе. Когда я вышел наружу, шел холодный дождь и сильный ветер гнул деревья, море ревело, а дождевые
капли при особенно жестоких порывах ветра били в лицо и стучали
по крышам, как мелкая дробь. «Владивосток» и «Байкал», в самом деле, не совладали со штормом, вернулись и теперь стояли на рейде, и их покрывала мгла. Я прогулялся
по улицам,
по берегу около пристани; трава
была мокрая, с деревьев текло.
Есть средство устраивать пруды особенным способом, захватив полую воду, текущую обыкновенно весной
по какому-нибудь оврагу или долочку, в которых летом не бывает
капли воды; в это летнее время перегораживают поперек овраг или долочек — выкопав его, если надобно, поглубже — крепкою плотиною с прочно устроенным спуском, а иногда и без спуска, для стока полой воды; весною она наполнит овраг или выкопанный дол, а излишняя вода пойдет стороною, или через верх, или в поднятые затворы спуска, который запирается наглухо, когда станет сходить водополье.
Князь обернулся
было в дверях, чтобы что-то ответить, но, увидев
по болезненному выражению лица своего обидчика, что тут только недоставало той
капли, которая переполняет сосуд, повернулся и вышел молча.
— Я еще подростком
была, как про отца Гурия на Ключевском у нас рассказывали, — говорила сестра Авгарь. — Мучили его, бедного, а потом уж убили. Серою горючей
капали по живому телу: зажгли серу да ей и
капали на отца Гурия, а он истошным голосом молил, штобы поскорее убили.
Погода
была теплая и немножко сырая. Дул южный ветерок, с крыш
капали капели, дорожки
по улицам чернели и маслились, но запад неба окрашивался холодным розовым светом и маленькие облачка с розовыми окраинами, спеша, обгоняли друг друга.
Это предчувствие, это ожидание проникло весь мой состав: я дышал им, оно катилось
по моим жилам в каждой
капле крови… ему
было суждено скоро сбыться.
По блесткам дождевых
капель в волосах и
по темным пятнам от таких же
капель на платье и на большой темной шали, в которую она куталась до самого подбородка,
было видно, что Раиса Павловна только что пришла.
Медленно прошел день, бессонная ночь и еще более медленно другой день. Она ждала кого-то, но никто не являлся. Наступил вечер. И — ночь. Вздыхал и шаркал
по стене холодный дождь, в трубе гудело, под полом возилось что-то. С крыши
капала вода, и унылый звук ее падения странно сливался со стуком часов. Казалось, весь дом тихо качается, и все вокруг
было ненужным, омертвело в тоске…
Начало координат во всей этой истории — конечно, Древний Дом. Из этой точки — оси Х-ов, Y-ов, Z-ов, на которых для меня с недавнего времени построен весь мир.
По оси Х-ов (Проспекту 59‑му) я шел пешком к началу координат. Во мне — пестрым вихрем вчерашнее: опрокинутые дома и люди, мучительно-посторонние руки, сверкающие ножницы, остро-капающие
капли из умывальника — так
было,
было однажды. И все это, разрывая мясо, стремительно крутится там — за расплавленной от огня поверхностью, где «душа».
Пока я рассматривал гробницу, удивляясь странному назначению окна, на гору вбежал запыхавшийся и усталый Валек. В руках у него
была большая еврейская булка, за пазухой что-то оттопырилось,
по лицу стекали
капли пота.
По приходе домой, однако, все эти мечтания его разлетелись в прах: он нашел письмо от Настеньки и, наперед предчувствуя упреки, торопливо и с досадой развернул его;
по беспорядочности мыслей,
по небрежности почерка и, наконец,
по каплям слез, еще не засохшим и слившимся с чернилами, можно
было судить, что чувствовала бедная девушка, писав эти строки.
— И тогда только вы
будете в человеке глубоко ненавидеть зло, когда вы способны полюбить в нем искру, малейшую
каплю добра! — подхватила Настенька с полным одушевлением и ударив даже ручкой
по столу.
Автору, например, совершенно известно, что уездный судья Бобков, уже несколько лет имевший обыкновение
пить перед обедом
по восьми и перед ужином
по десяти рюмок водки, целые два дня перед тем не употреблял ни
капли, чтоб не дохнуть каким-нибудь образом на начальника губернии этим неприятно пахучим напитком.
Она бы тотчас разлюбила человека, если б он не пал к ее ногам, при удобном случае, если б не клялся ей всеми силами души, если б осмелился не сжечь и испепелить ее в своих объятиях, или дерзнул бы, кроме любви, заняться другим делом, а не
пил бы только чашу жизни
по капле в ее слезах и поцелуях.
Я как
есть ни одной
каплей не участвовал, не то что полторы тысячи, а господин Ставрогин тебя давеча
по щекам отхлестали, что уже и нам известно.
— Это — переложенное в поэму апокрифическое предание о разбойнике, который попросил деву Марию, шедшую в Египет с Иосифом и предвечным младенцем, дать
каплю молока своего его умирающему с голоду ребенку. Дева Мария покормила ребенка, который впоследствии, сделавшись, подобно отцу своему, разбойником,
был распят вместе со Христом на Голгофе и, умирая, произнес к собрату своему
по млеку: «Помяни мя, господи, егда приидеши во царствие твое!»
Перенося все эти лишения, Миропа Дмитриевна весьма справедливо в мыслях своих уподобляла себя человеку, который стоит
по горло в воде, жаждет
пить и ни
капли не может проглотить этой воды, потому что Аггей Никитич, несмотря на свое ротозейство, сумел, однако, прекратить всякие пути для достижения Миропою Дмитриевною главной цели ее жизни; только в последнее время она успела открыть маленькую лазейку для себя, и то произошло отчасти случайно.
Было свежо; дождевые
капли бежали с деревьев и лениво хлопали
по широким листьям.
Не колеблясь ни минуты, князь поклонился царю и осушил чашу до
капли. Все на него смотрели с любопытством, он сам ожидал неминуемой смерти и удивился, что не чувствует действий отравы. Вместо дрожи и холода благотворная теплота пробежала
по его жилам и разогнала на лице его невольную бледность. Напиток, присланный царем,
был старый и чистый бастр. Серебряному стало ясно, что царь или отпустил вину его, или не знает еще об обиде опричнины.
Помню, что эти долгие, скучные дни
были так однообразны, точно вода после дождя
капала с крыши
по капле.
Глаза его с волнением видели здесь следы прошлого. Вот за углом как будто мелькнула чья-то фигура. Вот она появляется из-за угла, ступая так тяжело, точно на ногах у нее пудовые гири, и человек идет, с тоской оглядывая незнакомые дома, как две
капли воды похожие друг на друга… «Все здесь такое же, — думал про себя Лозинский, — только… нет уже того человека, который блуждал
по этой улице два года назад, а
есть другой…»
А через два дня он, поддерживаемый ею и Тиуновым, уже шёл
по улицам города за гробом Хряпова. Город
был окутан влажным облаком осеннего тумана, на кончиках голых ветвей деревьев росли, дрожали и тяжело падали на потную землю крупные
капли воды. Платье покрывалось сыростью, точно капельками ртути. Похороны
были немноголюдны, всего человек десять шагало за гробом шутливого ростовщика, которому при жизни его со страхом кланялся весь город. Гроб — тяжёлую дубовую колоду — несли наёмные люди.